всегда был самым маленьким и слабым в команде, то упор приходилось делать не на силу, а на верткость и ловкость, и вывернуться теперь могу практически из любого захвата. Ван догнал меня у самых дверей, и в столовую мы въехали на снесенной с петель створке.
— Мм! — поприветствовал я деда и папу, пытаясь освободиться от придавившей меня эльфийской туши и заодно заставить его перестать зажимать мне рот.
Дед подавился и придушенно закашлялся, папа прикрыл глаза и тоже подозрительно хмыкнул. Ван скатился с меня, встал на ноги, невозмутимо поприветствовал темных родичей и уселся на свое место. А когда это он успел напялить камуфляжную футболку?! Я прошел к своему стулу и тоже сел, дожидаясь, когда девушка-служанка закончит расставлять на столе блюда.
— А вы все не унываете, — отметил папа, и дед покивал, соглашаясь с этим утверждением.
Моих родичей, когда они дома, сложно принять за грозных владык. У папы видок примерно как у меня сейчас, только стрижка короткая, а дед вообще сидит за столом в своем старом камуфляже и вполне доволен жизнью. Дедушке всего двести лет, а он уже полностью седой. Рано он поседел, слишком рано для темного. Но нрав у него по-прежнему крутой. Как и был в те далекие его двадцать лет, когда он попал на эту планету.
— А нам некогда! — жизнерадостно ответил я. — Правда, Ван?
Эльф пробурчал что-то вроде: «А когда было по-другому?» Ну, это еще ничего! Вот позавчера я с разбегу перепрыгнул стол с воплями: «Ты проиграл, я первый!», а Ван бежал следом и швырялся в меня тапками, громогласно повествуя о том, что левитировать было нечестно. Кто левитировал? — Я левитировал?! Да я просто прыгаю хорошо, ха-ха!
— Вспомни себя с Дарием, Райд, — усмехнулся дед, обращаясь к моему отцу.
— Уел, пап, уел, — улыбнулся второй император.
Сила во мне бурлила и кипела. То, что удалось поймать над островом, вызывало почти эйфорию количеством и досаду тем, что большую часть все равно растеряю. В силу возраста, как сказал этот недоделанный Феникс. Пожалев засыпающего над тарелкой Вана, я потянулся через стол, схватил его за плечо и отдал две трети энергии. Это свои силы отдать тяжело, а такие, какие сейчас есть у меня, все еще свободные, передать — плевое дело. Эльф мгновенно проснулся и удивленно поглядел в мою сторону. А я что? Я вообще ем! Тем более что Мария Михайловна, она же тетя-с-половником, она же тетя Маша, не забыла про мое любимое приложение к общему завтраку — пирожное с клубникой.
— Так где тебя ночью носило? — поинтересовался я у друга, утолив первый голод и придвинув к себе пирожное.
— А куда тебя в пять утра понесло? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Ветер позвал, — не раздумывая ответил я. — Мы на остров летали. Ван, я там такое нашел!..
Покосившись на отца с дедом, я опять перегнулся через угол стола и зашептал склонившемуся эльфу на ухо, кратко рассказывая про шатер и дангаха.
— А ты уверен?..
— Да, тот самый, точно! Я его с прошлого раза запомнил…
— Ты что, опять один полез?!
— Ну я же должен был точно убедиться!
— Но тебя хотя бы не заметили?!
Мое ответное задумчивое молчание и пожатие плеч обо всем сказало светлому лучше любых слов.
— Я тебя что, должен к батарее приковать, чтобы ты с мозгами подружился?!
Не, ты, конечно, старший брат и имеешь право на воспитательные меры… Но кто сказал, что тебе удастся их применить?!
— Убегу вместе с батареей.
— Точно, он сделает, — вклинился папа. — И не только с батареей, но еще полстены в придачу снесет.
— Хорошо, если не полдома, — добавил дед с самым серьезным видом.
— Поклеп и клевета! — вспыхнул я. — Только дырка в стене была. И вообще, комнату Шона не жалко, он все равно собирался интерьер менять.
— Но не стенную кладку же! — весело возразил папа.
— А нечего было на мне прочность кандалов проверять! — защитился я. — Слегка не рассчитал вектор распыления ударной волны…
Не будем озвучивать факт, что при этом занятном эксперименте один дурной принц чуть не лишился рук и долго прятался, залечивая страшные ожоги. Мельком взглянув на свои запястья, я еще раз убедился, что шрамов не осталось.
Даже дед не знает. Вот только Вану все известно. Он этой моей боли хлебнул в полной мере, а потом успокаивал мать, сказав, что я у друзей спрятался от Шона и телефон сломал.
— Ага, и лишил брата комнаты, — продолжил отец.
— Не комнаты, а только куска стены! Ну и батареи… с кандалами… и куска стола… и… куска компа…
— Дедушка, — загробным голосом обратился Ван, — повлияй на своего внука.
— На которого? — совершенно серьезно спросил дед.
— На светлого! — воскликнул я.
— На темного! — одновременно со мной сказал Ван.
— На темного бесполезно!
— На светлого поздно!
Мы прожгли друг друга взглядами и выжидательно уставились на деда с отцом. Те переглянулись, и через миг грянул хохот. Ван как-то очень легко влился в мою ненормальную семейку, словно всегда жил с нами. А дед вообще в нем души не чает, уж очень Ван на него характером похож, еще неизвестно, у кого из них нрав круче. Даже Шон признал ушастого брата как равного, а уж такого принципиального эльфоненавистника, как мой старший братец, еще поискать надо.
Дед с папой как раз принялись ненавязчиво выяснять, в какие неприятности я опять попал и насколько это серьезно, когда окно распахнулось настежь и ледяной ветер ворвался в комнату. Потоки воздуха соткали человеческую фигуру в снежном плаще. Отец и дед подскочили, на лету меняя ипостаси.
— Это не враг! — заорал я, вскочив на ноги.
Старшие родственники яростно глянули на меня, но остались на месте, Ван меланхолично доедал свой завтрак.
— Привет, Ветер, — махнул рукой эльф.
— Здравствуй, Ван, — ответил Ледяной Феникс. — Ирдес, объясни мне, что ты там ляпнул про бога.
— Ты что, правда, не знал? — удивился я, садясь обратно на свой стул. — Ты — Ледяной Феникс, божество всех миров и междумирья. Не знаю, почему ты здесь застрял да еще с такими ограниченными возможностями, но то, что ты бог, бесспорно.
Ветер подтянул к себе свободный стул, сел, повернув его спинкой вперед, подпер рукой подбородок. Взглянув на папу с дедом, я отправил в рот еще кусок пирожного, надеясь доесть до того, как придется спешно линять.
— А другие, подобные мне, есть?
— Есть, — кивнул я. — Но встретить почти невозможно — раса богов очень малочисленна и почти ушла в небытие. А Ледяных Фениксов, насколько я знаю, вообще всего трое.
— Хм… — Ветер в задумчивости потер подбородок чисто человеческим жестом и поднялся на ноги. — Это многое объясняет. Спасибо, малыш.
— Я! Не! Малыш!
Нет, ну сколько можно?! Что нужно сделать, чтобы окружающие запомнили, что я уже не маленький?!
— Помню, помню! — Ветер в защитном жесте поднял руку, шагнув к окошку. — Ты взрослый рыцарь. И спасибо вам за такого сына и внука, императоры, — склонил голову Ветер перед моими родичами.
