царевны я подхожу слабо.
— Не напоминай, — помрачнела старуха.
Она уже приготовилась произнести прочувствованную тираду, когда ввалившийся в прихожую Шурик одним своим видом заставил ее захлопнуть рот. Толстяк выглядел взъерошенным, напуганным и злым.
— Маги приехали.
— Какие маги? — хором спросили обе женщины.
— «Розочки» сектантские.
— Опаньки! — оживилась Славомира. Известие ее, кажется, обрадовало. — Откуда знаешь?
— Я с Мозгом пообщался и пошел фронт работ оценить… — Со стола стремительно исчезали плюшки. — Думал, пока святоши иеговистами занимаются, наши приедут, а с парой-тройкой дханна церковники связываться побоятся. Ни фига! Возле этой их молельни трех незнакомых ведающих заметил, сколько их всего по городу шляется — Вечность знает. Звони Митьке: чтоб домой ни ногой, там его наверняка ждут.
Алла потянулась за мобильником.
— Тебе, стало быть, не представились? — утвердительно спросила Славомира.
— Нет, — буркнул Шурик.
— Ага. И что делать станешь?
— Воевать, — без малейшего энтузиазма ответил толстяк. — Колдун где?
— Сейчас подойдет. От прадеда весточку получил?
Дханн помрачнел еще больше, уткнул нос в чашку и принялся бормотать нечто злобное. Видимо, нервишки шалили. Его принятая закрыла телефон, задумчиво оглядела хлюпающих чаем нелюдей и поинтересовалась:
— Есть еще что-то, чего я не знаю?
— Угу.
— Родня к твоему хозяину едет, — дала более развернутый ответ Славомира. — Послезавтра уже здесь будет.
— Так это же хорошо? — не поняла Алла. — Мы же их ждали?
— Потом поговорим. — В голосе Шурика неожиданно прорезался металл.
Бизнесменша вопросительно посмотрела на Славомиру, но та еле заметно качнула головой. Дескать, не сейчас. Поэтому оставшееся до прихода Урзала время женщины болтали между собой, перемывая косточки общим знакомым, причем ведьма выказала поразительное знание подноготной городского начальства, надавав кучу бесплатных советов. Дханн молчал.
Заявившийся колдун в настроении пребывал прекрасном. Мир, вопреки обыкновению, играл яркими красками и казался дружелюбным, люди — добрыми, а будущее — светлым. В комнату Урзал впорхнул, словно бабочка. Сим нехарактерным для слуги зла поведением он был напрямую обязан своему патрону, пообещавшему дать возможность поработать с чем-то серьезным. Прежде колдун не рисковал накладывать на людей по-настоящему опасные заклинания, опасаясь репрессий со стороны церкви или магического сообщества, но за широкой спиной дханна можно было проворачивать всякие делишки. Кроме того, имелись и другие причины для радости.
— Я в университет поступил, — похвастался Урзал, едва поздоровавшись. — В МГУ, на заочный.
— Молодец! — дружно похвалили его дамы. — На какой факультет?
— Исторический. На одни пятерки экзамены написал! Я еще довольно молод, — потупил глазки колдун, — и первое высшее образование для меня много значит. Хотелось бы получить диплом честно.
— Правильно, — одобрила Алла. — Важны знания, а не оценка.
Славомира тут же вставила свои пять копеек:
— Исторический ты зря выбрал. Я тама трижды училась, и все три раза отчисляли с позором. Не нравилась, вишь, профессорам моя интерпретация исторического процесса. И предлоги-то какие дурацкие находили! Тема им не подходит — «Пытки и казни средневековой Руси». Ха! Да я, можно сказать…
— Так.
Дханн отставил чашку. Брошенное им короткое слово будто топором обрубило начавшийся шутливый треп, все подобрались, приготовившись выслушать ценные указания. Только в глазах у Славомиры промелькнуло нечто — то ли смешинка, то ли одобрение.
— В город заявились маги из Общества Розы. С ними не связывайся — сожрут. Завтра поутру встречаемся с монахами, под их присмотром наложишь на рядовых иеговистов «волчью маску» или «веронскую немочь». Умеешь? — Колдун неуверенно кивнул. — Проклинать будешь по фотографии, альбом скоро Олег завезет. Все, до завтра.
Алла недоуменно поглядела вслед толстяку, пожала плечами, помахала ручкой оставшимся и выскочила во двор. Шурик уже залезал в машину. Женщина недовольно поджала губы, однако молча уселась на соседнее сиденье. В обычном состоянии ее патрон существом был крайне незлобивым, тихим, мягким, если не сказать зашуганным. Но иногда на него, что называется, находило, и тогда поведение толстяка становилось абсолютно непредсказуемым. Принятая чувствовала — сейчас Шурика теребить или высказывать недовольство его манерами не стоит. Взорвется.
Они отъехали уже довольно далеко, когда демон наконец перестал буравить взглядом окно и заговорил:
— Гости приезжают.
— Так мы же их ждали? — удивилась Алла.
— Их. Я. Не ждал, — четко выговорил Шурик. — Особенно одного. Йеваул — мой близкий родич и редкая скотина. Знала бы ты, как он в детстве надо мной издевался! Будь моя воля…
— Так гони его к чертям собачьим.
Толстяк тяжко вздохнул:
— Нельзя. Прадед обидится. Он Йеваула сюда прислал, а Велуса гневить не стоит.
— Тогда что делать?
— Терпеть, — опять вздохнул дханн. — И стараться как можно скорее избавиться от всех лишних. В смысле почти от всех. — Шурик поджал губы: — Из всей этой компании меня радует только приезд Эвиар. У нас всегда были хорошие отношения. Пожалуй, я ей в каком-то смысле обязан — ее принятой потратил немало времени, обучая меня полезным в человеческом обществе неформальным правилам.
— Каким правилам? — уточнила Алла.
— Ну например, не спорить с бабками в автобусе или разговаривать с милиционерами простыми, короткими предложениями, — поделился опытом дханн. — Мне его советы здорово жизнь облегчили.
— Подожди-ка, — сообразила женщина. — Кто еще приезжает? Я имею в виду, кроме Эвиар и этого твоего дружка с непроизносимым именем.
Шурик вновь вздохнул и принялся повествовать о следующей причине своего дурного настроения. Правда, более охотно и с некоторым юмором.
— Я как-то упоминал, что интеллект дханна превосходит интеллект большинства людей. Помнишь?
— Да, было что-то такое, — припомнила Алла.
— Так вот, из каждого правила есть исключение, и сейчас это исключение едет к нам. Готовься.
— Нельзя ли подробнее?! — возмутилась заинтригованная женщина.
— Дочь моей троюродной бабушки, Риссамат дар Парнан, считается даже большим позором рода, чем я сам, — охарактеризовал кузину толстяк. — Понимаешь, она не дура. Просто…
Алла с оторопью наблюдала за корчащим разнообразные гримасы толстяком. Тот выделывал странные движения руками, шевелил пальцами, кривил губы и дергал бровями, одновременно мычанием давая понять: ну нет у него подходящих слов! То есть, может, и есть, да только воспитание не позволяет их произнести. Наконец, отчаявшись, он сдался:
— Короче говоря, сама увидишь.
— Хоть примерно скажи: чего ждать?
— Капризов и нелепых требований. — Шурик поморщился. — Причем ее требования постоянно меняются.
— Истеричка?
