для чтения «New Republic»?
К британскому правящему классу Ленин относился с большим уважением за его практичность и стойкую враждебность к коммунизму. Ленину было известно о возрастающем влиянии рабочего класса на британскую политику, но лейбористская партия, как таковая, вызывала его глубочайшее презрение. Марксисты приходили в отчаяние от британских рабочих: они отказались поддерживать классовую войну и боролись только за улучшение условий жизни и демократию. Однако еще большее раздражение вызывала у Ленина небольшая группа британских коммунистов, которые никак не могли понять, что они принесли бы больше пользы Советской России и всемирной революции, если бы объединились с лейбористской партией. В мае 1920 года в Советскую Россию приехала делегация английских рабочих. Во время беседы с ними нервы Ленина не выдержали. Лейбористы задавали невероятно глупые вопросы и требовали подробнейших ответов. Например, что важнее: иметь Британскую коммунистическую партию или бороться за мир с Россией?[371]
Или такие вопросы. Почему в России террор, преследуют меньшевиков, запрет на свободу печати и тому подобное? Вот тут-то Ленин и потерял терпение. «Я так часто объяснял причины, что мне уже надоело повторять одно и то же». Во время беседы и в «Письме к английским рабочим» Ленин заклеймил реакционных вождей тред-юнионов как «верных слуг капиталистов», показал, что они поддерживают империалистическую политику английского правительства, закрывают глаза на интервенцию Англии против Советской республики. Тем не менее интервенция была прекращена в значительной степени под давлением тред-юнионов.
Без вмешательства иностранной интервенции Гражданская война в России могла закончиться поражением большевиков только в том случае, если бы противник (Белое движение) имел лидера, обладающего высокими организаторскими способностями и особой притягательностью Ленина, и политическую партию, обладающую единством и сплоченностью коммунистической партии. Белое движение не отвечало ни одному из этих условий, именно поэтому успех белых носил кратковременный характер.
Обычно военные приводят следующие причины, объясняющие победу большевиков. В их распоряжении была центральная часть страны с относительно короткими внутренними коммуникациями. Их противникам приходилось преодолевать огромные расстояния, чтобы сразиться с Красной армией. Белые несли серьезные потери, проходя через территории, занятые партизанами. Нехватка продовольствия и ресурсов, эпидемии (особенно сыпной тиф) наносили тяжелый урон Белой армии. Между основными центрами Белого движения, расположенными в Сибири, на юге России и в Прибалтике, не было практически никакой согласованности действий. Ленина в очень редких случаях волновал военный аспект Гражданской войны. В феврале 1918 года, когда казалось, что немцы вот-вот окажутся в Петрограде, он был почти что в панике, а вот в конце 1919 года, когда Юденич подошел к бывшей столице, Ленин был абсолютно спокоен. Чем большие территории оккупируют белые, рассуждал он, тем они станут слабее. Немецкая военная машина была «гигантом», а Белая армия просто вооруженной толпой, не слишком отличающейся от большевистской армии, но не имеющей политической организации и всех тех качеств, которые характеризуют коммунистическую партию.
Политическое бессилие приписывается, как правило, реакционному характеру белых правительств, их неспособности завоевать авторитет у крестьян, в чьих глазах они были вернувшимися помещиками и капиталистами. Все это, однако, не объясняет фатальную судьбу Белого движения, поскольку с равным успехом все вышеперечисленные причины можно отнести и к коммунистам.
На самом деле причины, объясняющие неудачу, постигшую Белое движение, намного сложнее. Они относятся к той же совокупности причин, которая привела к уничтожению демократии в предоктябрьской России. На занятой белыми территории в период между февралем и октябрем 1917 года разыгрывался один из вариантов трагедии, охватившей Россию в целом: военный режим входил в противоречие с гражданскими властями; консерваторы ненавидели умеренных, а последние не могли сосуществовать с левыми антибольшевиками. Каждое из направлений предпринимало попытку создания демократического фронта на базе местной эсеровской организации того или иного толка. Затем, в силу несовместимости военных с несчастной партией эсеров, хилая структура разрушалась; военные видели в эсерах одну из основных причин трагедии России. Диктатура, вроде той, что была установлена в Сибири Колчаком, вскоре превратилась в посмешище; режим без политического обеспечения, с противоборствующими фракциями левых и консерваторов, вскоре разрушился сам, без военного вмешательства. Были правительства, во главе которых вставали люди, чьи имена вошли в анналы русской революционной истории, например Н. Чайковский, один из инициаторов «хождения в народ» в 1870-х годах. Но страдающей от голода, растерзанной, измученной стране не было никакого дела до знаменитых имен. Большевистская революция не оказала существенного влияния на социалистические партии: социалисты остались все теми же любителями бесконечных разговоров, с подозрением относящимися к военным и с еще большим подозрением друг к другу. В свою очередь обычный профессиональный военный не видел особого различия между этими людьми и большевиками и ненавидел всех политиков за непостоянство и неуверенность. Тот факт, что многие бывшие царские офицеры стали служить в Красной армии, нельзя относить только за счет принуждения или необходимости зарабатывать средства к существованию. Внимание военных привлекла предложенная Троцким «новая модель» армии, в которой на первый план выдвигались профессиональная компетентность и дисциплина.
Еще один, и, возможно, решающий фактор говорил в пользу большевиков: гибкая умелая политика в решении национального вопроса. К 1919—1920 годам знаменитая программа «национального самоопределения» была очищена от излишнего блеска. Самые проницательные увидели за независимостью и автономией на бумаге хорошо знакомую централизацию. Однако провозглашенное право каждой нации на автономию или, если она того пожелает, независимое политическое и культурное существование по- прежнему звучало очень привлекательно. Львиную долю доверия Ленин заслужил именно благодаря этой политике и ее успешному претворению в жизнь. С невероятным терпением Владимир Ильич объяснял соратникам необходимость проведения национальной политики, критиковал за необдуманные, чрезмерные проявления национализма и за стремление к централизации. его внимание было сосредоточено на решении основной задачи, заключающейся в укреплении советской власти. Ленин умел ждать. Он не отреагировал на потерю Финляндии и Польши. После краха Колчака в Сибири он предостерегал местных коммунистов от преждевременной советизации. Разумнее иметь «независимую» сибирскую республику, которая, как только великие державы прекратят вмешиваться в российские дела, спокойно присоединится к Советской России. Он был очень осмотрителен во всем, что касалось территориальных вопросов: ни шовинистических настроений, ни лихорадочного нетерпения.
Существовал резкий контраст между большевиками и их противниками. Ярким примером служит судьба генерала Антона Деникина, одного из наиболее успешных антибольшевистских лидеров. Деникин, в отличие от большинства большевистских лидеров, мог с полной уверенностью утверждать, что является выходцем из народа. его отец родился крепостным, а мать работала прислугой. Наполовину поляк, он вырос в Польше и по вполне понятной причине с особым вниманием относился к национальной проблеме России. Он отличился в войне и на передовой, и в штабе, и, что весьма необычно для генерала, был красноречивым оратором, человеком справедливым, отличающимся передовыми взглядами и высокими устремлениями.
Тем не менее Деникин был не в состоянии создать действенное антибольшевистское движение. Одна из причин его неудач заключается в неспособности руководить подчиненными. Как он сам признавал, кое- кто из его командующих, несмотря на запрет, позволял себе расстреливать заключенных, участвовать в антисемитских погромах, грабить крестьян на территориях, отвоеванных у красных. Но самое главное – правительство Деникина было не в состоянии справиться с национальной проблемой. Зона его действия, юг России и Северный Кавказ, представляла собой смесь национальностей, каждая из которых стремилась после революции к независимости и с подозрением относилась к белому правительству, никогда не скрывавшему своей великорусской направленности. Сам Деникин, как это часто случается с полукровками, был националистом, даже более страстным, чем чистокровные русские. Он не соглашался признать, хотя к 1919 году это был уже свершившийся факт, отделение Польши и Финляндии, заявляя (вероятно, с юридической точки зрения правильно, но с политической – глупо), что только открытое собрание России будет вправе санкционировать раздел империи. Вероятно, именно этот факт оказал важное значение в
