России? Почему не поступают новости о крестьянских восстаниях?
Напряжение, связанное с постоянным преследованием «Искры» в период 1901—1903 годов, а больше всего гнетущая неопределенность серьезно повлияли на психику Ленина. Может возникнуть впечатление, хотя ленинские биографы и пытаются всячески ослабить его, что этот период для Владимира Ильича связан с наибольшей сумятицей чувств. Однако об этом свидетельствуют некоторые эпизоды. В России, где революционеров объединяло чувство опасности и ясное понимание цели, Ленин-революционер старался не обращать внимания на недостатки коллег, пытаясь обуздать присущие ему нетерпимость и властолюбие. Теперь, превратившись в руководителя, он в полной мере ощутил недостатки самых близких друзей, их непостижимую близорукость. Плеханов, кумир его юности, временами действовал как напыщенный, легкоранимый
Помимо нетерпимости к обычным человеческим слабостям, Ленин испытывал растущую нетерпимость к идейным противникам. Он признал марксизм в качестве наиболее логичного, рационального пути в революцию. Теперь стало очевидно, что создание единой системы, базирующейся только на марксизме, в один момент может рухнуть, как карточный домик. Объединившись, русские марксисты бросили вызов народничеству, продемонстрировав ошибочность этого течения. Но в скором времени, заняв господствующее положение в революционном лагере, сами социалисты разбились на враждующие фракции. В условиях раскола «Искре» все труднее было противостоять экономизму. Где же конец этим разногласиям? И какой смысл в марксизме, если каждый свободен интерпретировать его по собственному разумению? Русские марксисты, вместо того чтобы единым фронтом выступить против самодержавия и капитализма, превратились в аморфную массу, затевающую спор по каждому поводу и раздумывающую над каждым следующим шагом. Но были и те, кто не задумываясь стремился вперед.
Попытки собрать по частям РСДРП не принесли особого успеха. В 1902 году большая часть русских социалистов, живших за границей, по-прежнему придерживалась экономизма. Впрочем, и в России его влияние было еще достаточно сильным. В 1902 году в Белосток (русская Польша) съехались делегаты из разных мест, чтобы принять участие во II съезде партии. Если бы съезд состоялся, то партия оказалась бы в руках антиискровцев, поскольку в Белосток в основном съехались сторонники экономизма и другие противники курса, взятого Плехановым и Лениным. Благодаря проискам представителя «Искры» и аресту многих делегатов (власти, сами того не ведая, оказали важную услугу искровцам) встречу назвали «конференцией» и провели выборы организационного комитета. В скором времени большинство членов оргкомитета были арестованы. Стало ясно, что в России не удастся провести съезд партии.
Надо сказать, что еще до предполагаемой встречи в Белостоке взгляды Ленина на создание будущей партии существенно отличались от коллег по редакционной работе. Ленин почти не принимал участия в общих дискуссиях. В своих воспоминаниях В. Кожевникова пишет о встрече, состоявшейся в ее квартире в Мюнхене. Владимир Ильич скучал и явно обрадовался неожиданному появлению ее детей, тем самым вызвав раздражение собравшихся. Как могла она позволить детям прервать столь важное обсуждение? Бедная женщина помчалась на кухню, вероятно надеясь с помощью чая и закусок успокоить разгневанных гостей. Ленин поспешил следом за ней и успокоил, объяснив, что ничего не выйдет из их пустой болтовни. Он уже имел обыкновение советоваться с агентами, посылаемыми в Россию, за спиной своих коллег.[108]
Может, немецкие социалисты устали от русских товарищей, а может, и в самом деле, как они заявили, опасались осложнений с правительством, в любом случае они попытались убедить редакторов «Искры» в необходимости прекратить их деятельность на территории Германии. Ленин, желая избавиться от Плеханова, настоял на отъезде в Англию, и весной 1902 года они с Крупской уехали в Лондон.
Вскоре Владимир Ильич и Надежда Константиновна ощутили на себе все сложности, связанные с жизнью в этом Вавилоне мирового капитализма. С одной стороны, хотя Ленин и Крупская и переводили с помощью словаря работы английских экономистов, они не владели разговорным английским языком. С другой стороны, им приходилось бороться с мещанскими предрассудками английской буржуазии. Домовладелица относилась к ним с явным подозрением: постояльцы утверждали, что женаты, так почему же не носят обручальные кольца и не задергивают занавески на окнах? Мещанство являлось отличительной чертой не только среднего класса. Крупская, сноб от революции, была потрясена, услышав от английского социалиста, что он пришел бы в отчаяние, если бы его жена попала в тюрьму. Ее раздражала, и любой согласится с ней, присущее социалистам этого периода пристрастие к евангелическим проповедям и пению псалмов.
За границей русские революционеры часто жили коммунами, но Ленин вновь настоял на отдельной квартире. В Лондоне это имело еще более важное значение, чем в Мюнхене. Русские социалисты, в какой- то степени владевшие немецким, совершенно не знали английского языка. Оказавшись в Лондоне в полном одиночестве, они бросались на поиски родственной русской души. Люди, пережившие лютую сибирскую зиму, не выдерживали специфического сочетания британского климата с обогревательными приборами. Один из таких мучеников вспоминал, какое удивление вызвало у него открытие, что зимой часто теплее снаружи, чем в «квартире с отоплением». Бесстрашный революционер, привыкший находить дорогу в незнакомых местах, затерялся в лабиринтах этого огромного города с его предельно вежливыми, но равнодушными и непонятными жителями. В Мюнхене или Париже, по крайней мере, были кафе, которые в какой-то мере защищали собственный дом от ненужных вторжений, но в Лондоне было принято тут же бежать в гостиницу, если там остановился кто-то из соотечественников, не важно, на одну ночь или на месяц.
Ленин попросил местного искровского агента не допускать к нему на квартиру визитеров, за исключением тех, у кого будут срочные вопросы.
Один из товарищей настолько надоел Владимиру Ильичу, что он взорвался: «Неужели он думает, что мы ежедневно устраиваем приемы?» Спустя какое-то время Ленин придумал способ защиты от надоедливых посетителей; нельзя сказать, что после этого Надежда Константиновна снискала особую популярность. Жена встречала посетителя в дверях, всем видом показывая, что ему не удастся пройти, и произносила дежурную фразу: «Владимира Ильича нет дома» или: «Владимир Ильич работает».
Отдельная квартира обеспечивала минимальную защиту и для пищеварительной системы, что не менее важно. (Появляясь на английской кухне, Крупская переставала быть революционеркой, партийным работником и издавала отчаянный крик русской домохозяйки.) Мартов, Вера Засулич и еще один товарищ жили коммуной. Они сняли в бедном квартале пятикомнатную квартиру, оборудованную газовой плитой. Можно себе представить, что это был за дом! Вера Засулич славилась своей неряшливостью. Но это было ничто по сравнению с Мартовым. Его гости частенько отказывались от чаепития, поскольку сахар, как правило, был смешан с трубочным табаком. Даже в лондонских трущобах соседи с трудом выносили коммуну с постоянно орущими иностранцами. В результате домовладелец отказал шумным постояльцам, и коммуна распалась.
Несмотря на назойливых посетителей, Лондон понравился Ленину. Здесь было то, что представляло для него особую ценность: прекрасные библиотеки и парки. Если что-то и могло примирить его с оплотом плутократии, так это Британский музей. Здесь можно было работать, как в собственном кабинете, и он не переставал изумляться тому, что администрация огромной библиотеки считает себя обслуживающим персоналом. Когда дело касалось практических вопросов, Ленину доставляло удовольствие ставить своих товарищей-эмигрантов в невыгодное положение. Перед поездкой в Лондон Владимир Ильич изучил план города и теперь вызывал восхищение даже у людей, давно живущих в Лондоне, умением ориентироваться в лабиринтах улиц, тупиков и кварталов. В отличие от Засулич, не выучившей ни одного английского слова, Ленин взялся за изучение разговорного английского. Он поместил объявление, предлагая взаимообмен: уроки английского на уроки русского, которое в какой-то степени вводило в заблуждение. Ленин отрекомендовался в нем «доктором правоведения»; его кандидатская степень соответствовала степени магистра.
За год, проведенный в Лондоне, Владимир Ильич не познакомился ни с одним англичанином, не считая