Умный, образованный, преданный России человек, с толикой литературного и бизнес талантов. Сразу вспомнилось произведение Салтыкова-Щедрина, по поводу мужика генералов кормящего и эпизод о том, что на 'необитаемом' острове, нашли 'старый нумер 'Московских ведомостей'.
Так я выбрал печатный орган, который на некоторое время для меня реперным будет, читать всю кипу прессы нет ни времени, ни желания. Посмотрев 'блокнот', я убедился в том, что мой выбор весьма удачен, тираж газеты 'рос, как на дрожжах'.
Надо ли говорить, что я встречался с издателем (редактором) ведомостей Михаилом Никифоровичем Катковым и имел с ним разговор, думаю, что об этом вы уже догадались. Встреча наша не афишировалась, на ней я познакомил своего собеседника с некоторыми технологическими новинками и теперь у газеты появились собственные корреспонденты во многих губернских и крупных уездных городах.
В 1865 году, 'Московские ведомости' давали российской общественности информацию почти по всем важным событиям, происходящим в империи. Причём информация шла не искажённая и не перевранная многократно!
(К сожалению, я не сам этот фокус придумал, его британцы и янки изобрели в самом конце 20-го века, когда, используя название газеты петровских времён 'Ведомости', стали издавать в Российской Федерации, своё печатное издание. Естественно, оно (издание) 'нейтральное', 'независимое' и.т.д. и.т.п.)
Примерно в том же 65 году я попросил Каткова передать Николаю Семёновичу Лескову, черновик его произведения 'Левша', как заготовку будущего сказания о тульском умельце. Ждать ещё пятнадцать лет я не могу, это произведение уже давно надо было напечатать.
Историческая справка
В марте 1865 Верещагин вернулся на Кавказ и продолжил писать с натуры.
Осенью 1865 г. Верещагин посетил Петербург, а затем вновь вернулся в Париж, чтобы продолжить учёбу. Зиму 1865--1866 г. он провёл, обучаясь в Парижской академии. Весной 1866 художник вернулся на родину, завершив своё официальное обучение.
Из воспоминаний В.В. Верещагина:
'Современная цивилизация скандализировалась главным образом тем, что турецкая расправа производилась близко, в Европе, а затем, и средства совершения зверств чересчур напоминали тамерлановские времена: рубили, перерезали горло, точно баранам.
Иное дело у англичан: во-первых, они творили дело правосудия, дело возмездия за попранные права победителей, далеко, в Индии;
во-вторых, делали дело грандиозно: сотнями привязывали возмутившихся против их владычества сипаев и не сипаев к жерлам пушек и без снаряда, одним порохом, расстреливали их - это уже большой успех против перерезывания горла или распарывания живота'.
'…Сэр Ричард Темпль, известный деятель и знаток Индии, сказал мне, что напрасно я придал удрученный вид одному из привязанных к жерлу пушки.
- Я многократно присутствовал при этой казни, - говорил он, - и могу вас заверить, что не видал ни одного, который не бравировал бы смертью, не держался бы вызывающе…
Приятель мой, генерал Ломсден, молодым человеком участвовавший в войне сипаев и отправивший на тот свет пушками множество темнолицых героев, на вопрос мой, стал ли бы он опять так расправляться, если бы завтра вспыхнуло восстание, не задумываясь, отвечал:
- Certainly! And without delay! (Конечно! И немедленно же)'
Василий Верещагин, 'Подавление индийского восстания англичанами'
Подавление индийского восстания. Расстрел из пушек. (Около 1884г.) - картина из знаменитой 'трилогии казней'. Полотно было продано на аукционе в Нью-Йорке и после пропало бесследно…
Сто шестнадцатая запись в дневнике ЕИВ Николая второго.
Как бы вы поступили после диверсионной вылазки организованной мудрыми лордами, советниками и царедворцами моёй тещи?!
Вопрос носит скорее философский характер. Что мы рассчитаемся, я решил сразу. Дадим несимметричный, но сокрушительный ответ. Конкретное его воплощение у меня созрело после разговора с Джоном Кимберли. Единственное серьёзное препятствие я видел только в недостатке времени для создания (написания) ответа, но тут уже всё будет зависеть от одного талантливого человека, почти моего ровесника и от того, как я смогу поставить задачу.
После блестяще исполненного моего поручения в Европе, Сергей Львович Левицкий на одном из купеческих судов, экипированный изделиями Петрушевского, был откомандирован в Китай и Японию. Нет, ему не надо было высаживаться на берег. Прямо с борта судна ему надо было выполнить художественную панорамную съёмку тех мест, которые интересовали наших моряков, а с помощью телеобъектива флотские специалисты сами снимали интересующие их объекты.
Сейчас я рассматривал цветное изображение Японского города Кагосима, сделанное уже после британской 'бомбардировки'. Несколько громоздкий проектор, (всё-таки сразу три объектива формировали изображение), немного мешал, но зона недавнего пожара просматривалась чётко. В сочетании с черно- белой картинкой из блокнота это послужит полуфабрикатом для задуманного мной. Картина, Брюллова 'Последний день Помпеи' естественно 'блокнотная копия' уже лежала рядом, приготовленная к разговору.
Ну, вот, наконец, и Василий Васильевич, Володя провожает его в кабинет.
- Добрый день господин Верещагин! Прошу Вас присаживайтесь.
Один из лучших выпускников Военно-Морского училища, Петербургской академии художеств и Парижской академии. Редчайшее совмещение в одном человеке, таких разнообразных талантов. (В 21-м веке, некоторые писаки, попытаются причислить его к Российским шпионам, так 'понравились' его картины западным критикам…).
- Здравствуйте, Ваше Императорское Величество. Спасибо.
Произнёс художник и присел на краешек стула.
- Присаживайтесь поудобней, разговор у нас интересный будет и для посторонних ушей не предназначенный.
- Смотрите, пожалуйста.
Я включил цветной проектор. Перед нами раскинулся городок Кагосима.
- Что вы можете сказать о панораме города?
- Наверное, это последствия землетрясения или большого цунами. Часть города как бы заново
