вращал свои лопасти. — Он выглядел таким симпатичным, а оказался ужасной змеей. Он напоминал персонаж из «Крестного отца Гринвич-Виллидж»,[30] носил превосходные костюмы и туфли, он выделялся, ты меня понимаешь? В общем, он был клевым. У него даже на носках были стрелки.
— Насколько клевым может быть парень из транспортной полиции? — сострил Лукас.
Она нахмурилась.
— Когда это мы о нем говорим? Я не…
— Конечно упоминала, когда мы были у тебя, — сказал он и подумал: «Ты ведь действительно не знаешь, в отличие от Лили. Дэвенпорт, ты неосторожен». — Я отмечаю, ммм, важные детали…
— А почему это важно? — спросила она, явно польщенная.
— Проклятье, ты же детектив, — улыбнулся он. — Давай выпьем еще капельку вина.
— Ты пытаешься меня напоить?
— Может быть.
Фелл поставила бокал с вином на стол и ткнула в него пальцем.
— Какого дьявола ты это делаешь, Дэвенпорт? Ты из отдела внутренних расследований?
— Боже мой, я же тебе сказал, что нет. Послушай, если ты хочешь говорить серьезно, то мой издатель находится рядом, кроме того, мое лицо можно найти на коробках с играми. Там есть биография и тому подобное, мы можем поехать…
— Ладно. Но зачем ты меня расспрашиваешь?
— Вовсе я не…
— Вранье! — Фелл заговорила громче: — Ты такой же чертов дамский угодник, как он и как Кеннет. Я это поняла, как только ты пригласил меня потанцевать. Я почувствовала, что таю. Черт возьми, как тебе это удается?
Лукас наклонился к ней, стараясь успокоить ее и не рассмеяться.
— Я не…
— Господи, — пробормотала она и отстранилась. — Похоже, я напилась.
— Куда мы пойдем?
— К тебе в номер. Я передумала.
— Барбара… — Лукас оставил на столе три банкноты по двадцать долларов и поспешил за ней. — Ты слишком много выпила.
— Чертов дамский угодник, — сказала Фелл и решительно направилась к двери.
Он проснулся в полутемном номере, тонкий луч света из ванной комнаты падал на постель. Лукас был смущен, его охватило ощущение дежавю. Разве Фелл ему только что не звонила и не сказала?.. Тут поток его мыслей прервался — он ощутил тяжесть. Она заснула под его рукой, положив голову ему на грудь и закинув правую ногу на бедро. Он попытался осторожно выбраться из-под нее, но она проснулась и пробормотала:
— Хм?
— Просто пытаюсь устроиться удобнее, — прошептал он, вдруг сообразив, что наступила ночь.
Фелл казалась совсем робкой. Не пассивной, но… настороженной.
— Ой… — Она приподнялась, из-под одеяла показалась маленькая грудь. — Который час?
Лукас нашел свои дорожные часы и посмотрел на циферблат.
— Без десяти три, — ответил он.
— О господи.
Она села, отвернувшись от него. Простыня упала, и он подумал, что у нее чудесная спина — гладкая, стройная, с сильными мышцами. Лукас провел по ней пальцем, и Фелл выгнулась, пытаясь уйти от его прикосновения.
— О-о-о-о, прекрати, — бросила она через плечо.
— Тебе лучше лечь, — сказал он.
— Пора уходить.
— Что?
Она повернулась к нему, но ее глаза остались в тени, и Лукас не сумел их разглядеть.
— Мне правда…
— Чепуха. Иди сюда и поспи со мной.
— Мне нужно выспаться.
— Как и мне. Проклятый Беккер.
— Забудь его хотя бы на несколько часов, — сказала Фелл.
— Ладно. Но ты ложись.
Она опустилась на простыню рядом с ним.
— Ты больше не с Ротенберг?
— Нет.
— Вы расстались?
— Все это очень странно, — начал он.
— Ты говоришь не те слова, — заявила Фелл.
Она снова приподнялась, и он провел пальцем по нежной коже нижней части ее груди.
— Все дело в том, что у нас с Лили очень сложные отношения, — продолжал Лукас. — Ты ведь знаешь, что она спит с Кеннетом.
— Да, я догадалась. Когда я в первый раз увидела их вместе, Лили подвозила его в участок, и она поцеловала Кеннета на прощание. Мне пришлось войти внутрь и приложить кусочек влажной ткани ко лбу. То есть было ужасно жарко. Но потом я увидела, как вы с Ротенберг разговариваете друг с другом, и поняла, что между вами еще не все сказано.
— Неправда. Но я был рядом, когда распался ее брак, и она помогла мне завершить отношения с женщиной, от которой у меня ребенок. Мы были словно… поворотной точкой друг для друга, — сказал Лукас.
— Понятно, — ответила Фелл.
— А за рулем была Лили?
— Что?
— Ты сказала, что она подвезла Кеннета.
— Да, Кеннет не может водить машину. Это его убьет, движение на Манхэттене ужасное. — Она снова села и повернулась к нему. Теперь Лукас мог видеть ее глаза. — Дэвенпорт, проклятье, что тебе нужно?
— Господи…
Он рассмеялся, обхватил ее за талию, и она позволила ему снова увлечь себя в постель.
— Я хочу знать одно: если ты хочешь что-то узнать, ты ведь спишь со мной не ради этого?
Лукас закатил глаза.
— Барбара…
— Хорошо. Ты бы в любом случае мне солгал, так зачем я спрашиваю? — Потом она нахмурилась и сама ответила на свой вопрос: — Я скажу тебе зачем. Потому что я идиотка и всегда спрашиваю. Мужчины мне лгут. Господи, мне нужен психиатр. Психиатр и сигарета.
— Так кури, я не возражаю, — разрешил Лукас. — Только не стряхивай пепел мне не грудь.
— Правда?
Она погладила его по груди.
— Ну, курение убивает тебя, медленно, но верно. Впрочем, если тебе необходима сигарета…
— Спасибо.
Она выбралась из постели — замечательная спина! — нашла свою сумочку, вытащила сигареты, отыскала пепельницу и пульт дистанционного управления телевизором.
— Мне необходим никотин в крови. — И с удивительной искренностью и простодушием добавила: — Я не могла курить — боялась, что мои губы будут иметь вкус пепельницы.
— А мне показалось, что ты решила не спать со мной, а потом передумала.
