решетку по обвинению в управлении машиной в состоянии опьянения!
— Дело Элмора вел не я, и оно меня не касается, — накинулся на меня Уэббер. — И я не знаю, кто первый всадил нож в грудь Юлия Цезаря. Не уклоняйтесь от темы, черт вас побери!
— А я и не уклоняюсь. Дегамо в курсе дела Элмора, только он не любит, чтобы об этом говорили. Даже ваши парни из патруля — и те в курсе дела. Конни и Добс не имели других причин меня преследовать, кроме одной: я посетил жену человека, который расследовал дело Элмора! Когда они за мной погнались, у меня скорость была меньше двадцати пяти миль. Я попытался удрать, потому что с полным основанием предвидел, что они начнут меня избивать за то, что я там появился. И эту уверенность мне внушил Дегамо.
Уэббер быстро посмотрел на Дегамо. Синие глаза Дегамо безучастно разглядывали противоположную стену, Я продолжал:
— Я не ударял Конни по носу, пока он не вынудил меня угрозами пить виски и не ударил меня кулаком в живот, так что я облил весь пиджак. Не может быть, чтобы вы впервые слышали об этом трюке, капитан Уэббер!
Уэббер сломал вторую спичку. Откинувшись в кресле, он рассматривал свою узкую ладонь. Потом опять посмотрел на Дегамо:
— Что вы можете на это сказать?
— Черт возьми, — ответил Дегамо. — Эта ищейка попала на пару идиотов. Они глупо с ним пошутили — вот и все. А если он шуток не понимает…
— Значит, это вы послали Конни и Добса?
— Ну… я, — сказал Дегамо. — Я не знаю, к чему мы придем, если будем пускать к себе в город разных ищеек и позволять им ворошить старое дерьмо, лишь бы получить возможность выжать из пары старых идиотов приличный гонорар. Таких парней надо учить, и как следует!
— Значит, для вас это так выглядит? — спросил Уэббер.
— Вот именно, так и выглядит.
— Я размышляю, в чем нуждаются такие люди, как вы, — сказал Уэббер. — В данный момент, я полагаю, вы больше всего нуждаетесь в свежем воздухе. Будьте добры, лейтенант Дегамо, отправляйтесь- ка прогуляться.
Лейтенант медленно открыл рот.
— Вы имеете в виду… чтобы я закрыл дверь с той стороны?
Уэббер внезапно быстро наклонился, его острый подбородок был похож сейчас на нос крейсера.
— Будьте так любезны!
Дегамо медленно встал, на его скулах появились красные пятна. Он положил на стол плашмя свою большую ладонь и посмотрел на Уэббера. Некоторое время царило тягостное молчание. Потом он сказал:
— Ладно, капитан. Но вы ставите не на ту карту!
Уэббер не ответил. Он подождал, пока за Дегамо закрылась дверь, потом сказал:
— Вы полагаете, что сумеете связать дело Элмора полуторагодичной давности с убийством Лэвери? Или вы просто пытаетесь увести нас в сторону, хотя сами уверены в виновности жены Кингсли?
— Это дело было связано с Лэвери еще до того, как его пристрелили. Но, может быть, и не очень крепко, да и плохим узлом. Но при всех условиях связано настолько, что мне было над чем задуматься.
— Я несколько основательнее занялся этим делом, чем вы полагаете, сказал Уэббер холодно. — Хотя лично я не имею никакого отношения к делу о смерти миссис Элмор. Тогда я еще не был начальником следственного отдела. Если вы вчера утром и не были еще знакомы с Элмором, то за это время, должно быть, немало о нем узнали.
Я подробно рассказал ему все, что слышал, как от мисс Фромсет, так и от Грейсонов.
— Итак, по вашей теории получается, что Лэвери шантажировал доктора? — спросил он, когда я закончил. — И что это как-то связано с его убийством?
— Это не теория. Это не более как версия. Но с моей стороны было бы упущением пройти мимо такой версии. Отношения между Элмором и Лэвери могли зайти далеко и стать опасными, а могли быть просто соседскими и весьма поверхностными. Я же не знаю, может быть, они вообще ни разу ни говорили друг с другом. Но если в деле Элмора все чисто, то почему он так остро настроен против всякого, кто проявляет к нему интерес? Может быть, арест Талли, когда он расследовал это дело, — чистая случайность. Может быть, случайность, что Лэвери застрелили до того, как мне удалось поговорить с ним вторично. Но то, что двое ваших людей сегодня охраняли дом Талли, готовые задержать меня, если я там появлюсь, — это уже не случайность!
— Это я признаю, — сказал Уэббер. — И не считаю этот вопрос исчерпанным.
Желаете предъявить обвинение?
— Жизнь слишком коротка, чтобы имело смысл предъявлять обвинения полиции.
— Тогда забудем об этом, — сказал он, — и приобщим к нашему жизненному опыту. Поскольку, как я установил, вас даже не зарегистрировали в тюремной книге, вы можете в любой момент ехать домой. И будь я на вашем месте, я бы предоставил капитану Уэбберу заниматься делом об убийстве Лэвери, а также связью между этим убийством в делом Элмора.
— Тогда, может быть, и связью между этим убийством и некой женщиной по имени Мюриэль Чесс, которую выудили из озера Маленького фавна?
Он высоко поднял брови.
— Что вы хотите этим сказать?
— Лишь то, что вы, возможно, слышали о ней под другим именем. Если предположить, что вы ее знаете, то тогда под именем Милдред Хэвиленд, медсестры доктора Элмора. Это Милдред в известную вам ночь уложила в постель миссис Элмор, а позднее — ту нашли мертвой в гараже. И если в этой внезапной смерти было что-то нечисто, то медсестра должна была бы знать об этом. А потом ее либо подкупили, либо припугнули, и она уехала из города.
Уэббер взял две спички и сломал их. Его маленькие серьезные глаза были неотрывно устремлены на мое лицо. Он ничего не сказал.
— И это тот пункт, — продолжал я, — где мы действительно сталкиваемся с причинной связью, единственной, которую я во всей картине вижу четко. Милдред Хэвиленд встретила в Риверсайде в одном кафе человека по имени Билл Чесс. У нее были веские причины выйти за него замуж и поселиться в горах, у озера Маленького фавна. Однако это озеро — владение человека, чья жена имела интимные отношения с Лэвери, который, со своей стороны, нашел труп Флоренс Элмор. Одно это уже можно назвать совпадением, причем не случайным. Может быть, оно и случайное, но в этом есть зацепка. А все остальное лишь отсюда исходит.
Уэббер встал и подошел к холодильнику. Он дважды заполнил бумажный стаканчик водой и выпил обе порции. Потом задумчиво смял стаканчик в руке, скрутил из него шарик и бросил в металлическую корзинку для мусора. Подошел к окну и посмотрел на бухту. В порту горели огни… Он медленно вернулся, сел за стол и провел рукой по лицу. Было ясно, что он принимает какое-то решение. Он медленно произнес:
— И все-таки я не могу понять, какой смысл связывать все это со старой историей полуторагодичной давности.
— Что ж, я согласен, — сказал я. — Большое спасибо, что вы уделили мне столько времени. — Я встал, собираясь уйти.
— Подождите минутку, — сказал Уэббер. — Если уж мы вынуждены в связи с этим вернуться к делу Элмора, то давайте вытащим его на белый свет и внимательно рассмотрим.
— Самое время это сделать, — ответил я и снова уселся.
Глава 28
Уэббер спросил:
