жизни нет большой любви. Хочется, знаете ли, как-то уже пожить хоть немного для себя. Хотя бы пока Мусякин в садике. Сделаю себе новую прическу, может, даже с перьями. Схожу к косметологу. Я не красавица и никогда ею не была. Зеркало мне не льстило, а я и не стремилась особенно в него смотреть. Но мне захотелось просто как-то позаботиться о себе, побаловать себя какими-нибудь масками, сделать массаж, что ли. Может, съездить куда-нибудь на выходные отдохнуть. Или купить себе какое-нибудь сногсшибательное белье. Деньги у меня были. Деньги с некоторых пор перестали быть для меня проблемой. Всю мою жизнедеятельность, включая коммунальные платежи, оплачивал Володя, а чистый доход от сдаваемой в поднаем хибарки на бульваре Карбышева шел в мое безраздельное пользование, на пластиковую карточку, которой я почти никогда не пользовалась. Вот, кстати, еще один плюс нашего спокойного, как море в штиль, сожительства с Володей – он никогда не бывал скуп. Ни за одну потраченную мною копейку он не высказал ни одного упрека. Купила половичок в ванную? Отличный половичок, давно пора было. Приобрела новенький утюг у назойливого паренька из торгового центра, который целыми днями наглаживает и распаривает один и тот же пиджак? Отличная идея, действительно очень удобная вещь. Хоть мы и не носим пиджаков, но ведь можем и начать. В будущем.
– Ты такой хороший! – иногда умилялась я и чмокала Вову в щечку.
– Я вполне отвечаю своему назначению, – отвечал он, потрепав мои волосы.
И это было именно так. А вот у той же Веры и ее мрачноватого Алексея семейная жизнь постоянно сотрясалась какими-то криками, упреками и попытками объясниться. Вера требовала зарплаты, Алексей считал, что она не умеет экономить, она ненавидела его гараж, который только казался местом для хранения его «малышки», а на деле был местом сбора всей автомобильной шушеры в районе. Алексей презирал многочисленных Вериных подруг и мог выгнать нас с кухни, когда мы там у нее пьем чай, потому что ему надоело слушать наши пустые бредни. А ведь считалось, что у Веры и Алексея – любовь. И они как бы делают все, чтобы быть счастливыми. Забавно, потому что мне Вера не меньше пары раз в месяц звонит с криками, что бросает этого ублюдка. А мы по нескольку часов кряду разбираем и обсуждаем все его слова (часто нецензурные) и поступки (в основном сексуального характера). В то время как моя жизнь без большой любви протекает спокойно и счастливо, в атмосфере мира, доверия и согласия. Алексей ревнует Веру даже к администратору палатки с дисками, Васгену, от которого Веру просто тошнит. Вера шарит у Алексея по карманам и принюхивается к запахам в «малышке», лазит по бардачку и старательно вчитывается в чеки. Любовь. Нет, в конце концов, я хоть и не сразу признала, но сейчас уже знаю точно: я искренне рада нашим во всех смыслах прекрасным, здоровым отношениям. И во всеуслышание готова заявить – Владимир прав. Жить надо спокойно и для себя. А любить можно детей.
– Ты куришь? – из двери высунулся с неодобрительным видом Володя.
– Я уже все. Иду.
– Там битва экстрасенсов начинается, – заботливо предупредил он.
– О, спасибо. Там, правда, повтор прошлой программы будет, но все равно спасибо, – вежливо ответила я и улыбнулась в ответ. А ночью, отвернувшись после непродолжительных, но вполне приятных сексуальных действий с его стороны к стене, я подумала, что и секс, по большому счету, уже не представляет для меня того интереса, как раньше. И что в принципе я могла бы спокойно обойтись и без этого. Но раз уж это есть – хорошо, почему бы и нет. Врачи говорят, это полезно для здоровья. Просто если бы его, секса, не было, я бы не переживала. Я бы, наверное, даже предпочла массаж. Да, определенно, массаж – это отличная идея. И вообще, раз уж Мусякин пошел в садик, надо по полной программе заняться собой.
Глава четвертая,
– С тобой все в порядке, дорогая? – заботливо спросил меня муж, когда я на нетвердых ногах зашла в квартиру.
– Да, все отлично, – заставила себя произнести я, максимально удерживая речевой ритм. Язык слушался плохо.
– Да? – иронично переспросил он, демонстративно помахав рукой перед носом. Значит, амбре не пропало после половины пачки мятной жвачки. Плохо, плохо.
– Вы уже ужинали?
– Определенно, да, – хмыкнул он, помогая мне повесить плащ на вешалку. Я и сама понимала, что вопрос этот был глупым до невозможности в десять с лишним часов вечера. Конечно, они ужинали, они чистили зубы (Владимир всегда следил, чтобы Мусякин занимался этой процедурой не меньше трех минут), и, как я выяснила, заглянув в комнату сына, они уже легли спать, так и не дождавшись меня.
– А-а, – неопределенно протянула я, не зная, что еще сказать. Да, так себя вести я не должна была. Я определенно заслуживала кары, недовольства и порицания. Я была готова даже к скандалу, хотя, конечно, предпочла бы отделаться просто извинениями.
– Ты бы поаккуратнее, – вежливо пожал плечами Владимир и пошел по направлению к своему кабинету.
Я нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, при твоей наследственности… – сделав рукой круг по воздуху, пояснил он. От этих слов меня бросило в жар. При чем тут наследственность? Ну, выпила с подружкой, которую не видела с полгода, наверное, что тут такого? Ну, задержалась, да, не позвонила, потому что телефон разрядился, а я об этом узнала, только когда уже собралась домой. Однако ведь ничего страшного не произошло, я знала, что Мусяку заберет из садика он, что мы так договорились. А он знает, как болезненно я отношусь ко всякого рода намекам на мои гены.
– Знаешь, от твоих слов мне еще больше хочется выпить, – воскликнула я. – Сударь, вы меня покидаете?
– Поговорим завтра, – сухо бросил он и ушел.
Я осталась стоять в прихожей в одном сапоге, я была в растерянности. Все чудесное настроение дня куда-то улетучилось, оставив после себя только навязчивое желание закурить, что я и сделала, натянув второй сапожок. Стоя перед большим окном на лестничной клетке, я вспомнила, как Танечка, с которой мы, собственно, и встречались, смотрела на меня сияющими глазами и искрилась от счастья.
– Я влюбилась, Динка! Влюбилась!
– Влюбилась? Ты серьезно? Ты же… но ты ненавидишь мужиков, – удивилась я. Танечку, как я уже говорила, тоже в свое время бросил муж. Ушел к любовнице, а потом отсудил у Танечки половину ее честно заработанной квартиры. И вот на тебе – влюбилась.
– Он… мы с ним… Понимаешь, он не такой.
– Что, у него четыре глаза и восемь сосков?
– Фу! – вытаращилась на меня Танечка, а некоторые особенно ушастые посетители кафе, где мы сидели, обернулись и присмотрелись к нам с интересом.
– Так что, снова принц на белом коне? Конь-то есть?
– Не-а, – еще шире улыбалась Татьяна.
Выяснилось, что большая, светлая и чистая любовь пришла к ней со стороны соседнего дачного садового товарищества в лице худого и длинного садовода по имени Даниил.
– Он разводит пчел! – гордилась она. – У него даже кролики есть. Он все сам.
– Вау! – только и оставалось сказать мне. И продолжать хлопать глазами и чокаться рюмками, выслушивая ее подробный рассказ о том, как они с Даниилом (совершенно случайно) оказались и в Москве практически соседями. Она – на Беговой, он – на Шмитовском проезде. По мне, такое соседство – не ближний свет, но для влюбленной Татьяны семь лишних верст не крюк.
– Он, конечно, был женат, но сейчас…
– Развелся? – хмыкнула я.
– Нет, овдовел. Дети уже большие, – поделилась она. Я понимала, что и в самом деле я вполне могу порадоваться за подругу, которая обрела в одном лице и мужчину мечты, и лишнюю пару рук в огороде, и бесплатный мед. Что тут плохого? Почему же я чувствовала одно только раздражение и злость,
