– Ларочка! Наконец-то! Я знаю, за что будет первый тост.
– Кажется, я тоже знаю – чтобы я вышла замуж.
– Правильно. Тридцать лет – самое то. Ой, я же недавно в газете прочитала, забыла тебе сказать. Вот, слушай. – Мама, порывшись в сумочке, достала вырезку и с удовольствием зачитала: «Британские ученые выяснили, что для здоровья женщины лучше всего рожать детей в возрасте 34 лет. Изучая истории болезни 3000 женщин, имеющих по крайней мере одного ребенка, профессор Джон Мировски и его команда выяснили, что с 22 лет проблем со здоровьем становится меньше, и самого низкого уровня этот показатель достигает к 34 годам. Иными словами, состояние здоровья к этому возрасту улучшается». На, потом внимательно прочитаешь, это очень важно. И вообще, новый взгляд на проблему.
– Ты мне уже лет пять говоришь, что вот теперь – «самое то».
– А что? И дождалась! А он придет?
– Нет, я его не приглашала. Как будем шампанское открывать? Я не умею.
– Я тоже. Вот зачем нужен мужчина в доме.
– Мамочка, пожалуйста… – произнесла Лариса, но тут зазвонил домофон.
Это был Вадим. На сей раз он был в прекрасном настроении, энергичен, целеустремлен и полон оптимизма. Когда Лариса познакомила его с мамой, они принялись так мило и непринужденно болтать, что Лариса, ощущая себя лишней на этом празднике жизни и предчувствуя, что мама начнет рассказывать истории из ее розового детства, удалилась в кухню – подыскивать емкость для второго, а точнее, третьего букета, потому что те первые желтые розы еще стояли в комнате на полу. На сей раз Вадим принес цветы, названия которых Лариса не знала, но явно очень дорогие и, конечно же, желтые. Едва она переступила порог комнаты, Вадим с положенным шумом и треском открыл шампанское и предоставил первое слово маме.
– Доченька, поздравляю тебя с настоящим юбилеем, пусть именно в этом году сбудется то, о чем мы с тобой давно мечтали! – Мама полагала, что говорит загадками, но Лариса не знала, куда девать глаза, ведь ежу понятно, о чем могут мечтать на досуге мама и засидевшаяся в девках дочь, тут не надо и курсов по чтению мыслей заканчивать.
Едва пригубив шампанское и поковыряв вилкой свой любимый салат (они называли его по составляющим – «тунец-яец-огурец», майонез добавлялся не в рифму, но по вкусу), мама вдруг страшно заторопилась, припоминая все новые и новые совершенно неотложные дела. Вадим предложил отвезти ее домой, невзирая на шумное мамино сопротивление, вышел за ней в прихожую, помог ей одеться, и они ушли. Пятнадцать минут до мамы, пятнадцать обратно – у Ларисы есть полчаса, чтобы привести мысли в порядок. На вечеринку она не рассчитывала, как не рассчитывала и на то, что Вадим знает про ее день рождения. Впрочем, это было написано в анкете, и то, что он потрудился запомнить, свидетельствует в его пользу. Интересно, а сколько ему лет? Звонок в дверь прервал ее ленивые размышления. Наверное, Катерина.
Но это был Шкирка. Без цветов, но с двумя туго набитыми пакетами. Он сиял, как теледикторша в передаче «С добрым утром!» – подозрительно-лучезарно и необоснованно.
– Ничего, что я без приглашения? Я же знаю, ты не любишь отмечать дни рождения. – И явно обрадовался, не увидев в прихожей чужих пальто. – Ты одна? А мама?
– Мама ушла.
– Ты все еще сердишься на меня? Ну, прости, пожалуйста! Просто я тогда проснулся, рядом кошка сопит, а тебя нет… Что я должен был подумать?
– Нет, ты все правильно подумал. Как ты сказал – нашла богатого и нежадного? Кстати, это правда.
Но Шкирка не обиделся – вот напасть! Он был настроен на мирные переговоры.
– А где он? Может, познакомишь?
– Зачем?
– Хочу убедиться, что отдаю тебя в надежные руки. А может, хочу оценить свои шансы. Так он придет?
– Он поехал отвозить маму домой.
– О, и я испортил вам романтический вечер? Вот ведь черт меня принес! Но что за день рождения без старых друзей? Можно я останусь в качестве старого друга?
– А у меня есть выбор?
– Огромный. – Незваный гость вручил Ларисе два тяжеленных пакета. – Выбирай! Тут все, что ты любишь.
Стоять с пакетами в руках было тяжело, бросить на пол – неловко, и Лариса, вздохнув и смирившись с неизбежностью, прошла в кухню, а Шкирка, воспользовавшись тем, что проход свободен, отправился за ней.
– Тебе очень идет эта стрижка. И новый цвет.
– Между прочим, стрижка плюс мелирование – тысяча двести, с ума сойти, правда?
– Ларис, не надо, – вдруг серьезно попросил Шкирка. – Ну идиот я, ведь сразу себя не переделаешь. Вроде так все хорошо было.
– Кому хорошо? – удивилась Лариса, но осеклась, увидев, каким глазами смотрит на нее Александр. Та- ак, кажется, все серьезнее, чем она предполагала. Дискуссию заводить не стоит. Господи, хоть бы Катерина пришла, она как-нибудь все разрулит.
И Катерина пришла. Схватив трубку домофона, Лариса услышала смеющийся голос подруги:
– Солнце, открывай, я тут тебе мужчину веду!
Но на пороге Катерина появилась не с Вадимом, а с Сергеем Петровичем. И немая сцена, развернувшаяся в прихожей, была вполне достойна если уж не Гоголя, то всемирно знаменитого уральского драматурга Коляды: Сергей Петрович оторопело рассматривал Ларису (видимо, прическа действительно изменила ее облик, а может, и не прическа вовсе, а события последних дней, ведь любимые женщины всегда красивы), а Лариса с тем же изумлением – Сергея Петровича. Впервые за всю историю их вялотекущего романа он был в костюме с галстуком и был так же мало похож на себя прежнего, как и Лариса нынешняя на ту, с которой он виделся недели три назад. Лариса привыкла видеть его в тренировочном костюме, получше – на шашлыках и нечастых прогулках, похуже – в рабочие дни, когда Сергей Петрович заскакивал на минутку, как правило, оставаясь на ночь (определялся на месте, по ситуации и настроению, потому что больше всего на свете ценил независимость, что и понятно при такой волевой жене, как его супруга). Сергей Петрович занимался бизнесом небольшим, но довольно прибыльным: брал подряды на строительные и ремонтные работы и имел в своем распоряжении несколько бригад рабочих. При этом он мог заменить любого из них и выполнить лучше его любую работу – от монтажа подвесного потолка до установки ванны и ремонта электропроводки. И появляясь у Ларисы, сразу легко и красиво устранял всякие мелкие неприятности, которые портят жизнь одинокой женщине. Менял прокладки в кране, чинил розетку, регулировал швейную машинку, однажды даже починил часы. Поэтому спортивный, он же рабочий костюм смотрелся на нем как единственно возможный. От него пахло то бензином, то клеем, то еще чем-то непонятным из этой области. «Известное дело, по специальности и пахнет», – смеялся он в ответ на Ларисины расспросы, цитируя своего (и ее) любимого Булгакова, которого он, конечно же, не читал, но был большим поклонником киноверсии романа. То есть элегантный костюм и Сергей Петрович были две вещи несовместные, как гений и злодейство, и эта несовместимость грозила большими переменами.
Поэтому Лариса и подыграла ему так невольно и органично в немой сцене под названием «встреча старых друзей в новом облике». Сергей Петрович был неотразим, и она с досадой, которую постаралась скрыть даже от самой себя, вдруг поняла, что она скучала о нем, о его смеющихся глазах, по-мужски красивых умных руках, которые умели делать все, по его низкому, с хрипотцой от курения голосу, потому что, услышав в телефонной трубке: «Привет, Снегурочка, это я!» – Лариса всегда была готова отменить самые важные дела и халтуры на ближайшие пять лет.
– Да-а… – глубокомысленно изрек Сергей Петрович, а Лариса промолчала, потому что побоялась – голос сорвется. Окопавшийся в комнате Шкирка ничего не заметил, а вот Катерина быстро оценила ситуацию и затараторила:
– Солнце, поздравляю! Выглядишь великолепно! А это вот тебе – абонемент в солярий до лета, там классно, я сама хожу. Будешь у нас вообще красавицей! Слушай, ну, может, ты нас все-таки познакомишь или мне самой?
