– Ой, Саша, не начинай в сотый раз. Что ни делается – все к лучшему. Сочини себе настрой и повторяй почаще, у тебя же отлично получается.
– С тобой сегодня невозможно разговаривать, я пойду.
– Давно пора, что без толку болтать. Да мне и некогда, я с утра причесаться не успела, не то что кофе выпить. Пойдешь, попроси Валентину Васильевну кофе мне сварить, она делом займется, хоть утихомирится.
Когда за Шкиркой оскорбленно закрылась дверь, Лариса едва не расхохоталась. Ведь угораздило же редкостного скопидома Шкирку влюбиться в женщину, у которой самое легкомысленное отношение к деньгам, какое можно вообразить. Она зарабатывала и тратила, не считая, могла отдать последнее тому, кто просит, и сразу побежать занимать у друзей, благо их у нее – полгорода. Однажды отложенные на покупку квартиры деньги отдала взаймы, без всяких, естественно, бумаг, давнему знакомому дочери, который просто пожаловался на финансовые проблемы. Катерине сообщила потом, между делом, и та лишь руками развела. Должник расставаться с деньгами был не склонен, пришлось привлекать Игоря Властимировича, у которого было полно сомнительных знакомых, незаменимых в ситуациях, когда надо действовать в обход законов и правил. Деньги были возвращены, правда, больше трети суммы ушла на оплату услуг, и Лариса не сомневалась, что и Игорь при этом свое не упустил. Влюбленный Шкирка едва не сошел с ума от всех этих волнений, но на его попытки научить избранницу уму-разуму она реагировала смехом и маханием рукой. Дина Борисовна не только не давала ему никакой надежды, она даже не снисходила до того, чтобы с ним кокетничать, искренне считая сорокалетнего Шкирку мальчиком. Дина Борисовна не принадлежала к тем остро зависимым дамам, которые на каждом углу кричат, что «все мужики сво…, но жить без них невозможно». По-прежнему умела увидеть в любом субъекте мужского пола ярко выраженные доминантные признаки, и донельзя изумленный собой и приподнятый над суетой субъект становился ручным и преданным. Обаяние ее личности было столь велико, что жадный Шкирка довольствовался крохами, хотя, как любой скупердяй, истово верил в возможность прибрать к рукам все. И когда она вышла замуж за своего итальянского модельера, Шкирка недолго утешал себя тем, что Дина Борисовна, корыстная, как все женщины, просто нашла себе более состоятельного партнера. Он прекрасно понимал, что деньги волнуют женщину его мечты меньше всего, и оттого его отчаяние не проходило, становясь все острее.
Размышления Ларисы прервала Валентина Васильевна, уже давно стоявшая в дверях с вопросительным видом и не решавшаяся прервать начальственную задумчивость.
– Кофе? Спасибо…
– Нет, Лариса Петровна, извините, я еще… на минуту. К вам пришли… Из милиции. Пустить?
– А у меня есть выбор? Конечно, пригласите. И кофе на двоих. Вы же будете кофе, Ольга Максимовна? – обратилась она к уже знакомой даме-следователю, и та озарилась смущенной и радостной улыбкой оттого, что ее помнят по имени-отчеству и даже угостят кофе. Обязательно запоминать имена – этому Ларису научила Дина Борисовна.
– Спасибо, спасибо, – заторопилась она и попыталась деликатно присесть на краешек стула, но и всего стула оказалось маловато, чтобы в него точно вписались фундаментальные формы гостьи.
Правда, надо, положа руку на сердце, отметить: дизайн стульев был таков, что любой посетитель чуть больше средней упитанности сразу ощущал свое несовершенство и понимал, что Лариса и ее стройные сотрудники занимаются нужным и важным делом. Мебель Дина Борисовна лично придумывала и заказывала, будучи по делам в Италии.
– Мне сообщили о ваших… о вашей… о провокации.
– Так вы из-за этого?
– Нет, это не наша компетенция… – Употребив это строгое слово, Ольга Максимовна подтянулась и нашла нужную интонацию. – Мы выяснили, что стреляли из газового пистолета, переделанного под стрельбу боевыми патронами. То есть оружие не зарегистрировано. Значит, стрелял непрофессионал, и мы вынуждены были проверить ваши связи, чтобы найти человека, который знает вас достаточно близко и ненавидит. – Заметив изумление на лице Ларисы, она пояснила: – Ну, скажем так – имеет к вам претензии. Мы установили, что вы недавно уволили юриста, говорят, уволили против его желания. За что? Возник какой-то конфликт? Подумайте, не торопитесь отвечать.
Подумайте… Пару месяцев назад Игорь ввалился к ней в кабинет изрядно подвыпившим, в последнее время он вообще стал много пить. Склонился в ерническом полупоклоне:
– Вызывали? Разрешите доложить… по вашему приказанию… явился!
– Ты на часы давно смотрел? – не приняла игривого тона Лариса. – Правильно, полдесятого. Вечера, заметь. Я тебя ищу с трех. Звонили из налоговой. Девочкам в бухгалтерии нужна была консультация, причем срочно. Я тебя просила хотя бы сотовый не отключать.
– Вах! Может у меня быть личная жизнь, слушай? Я человек неженатый, ты меня полюбить не желаешь, несмотря на все мои достоинства. Какой бы мы красивой были па-а-арой… – неожиданно заголосил Игорь.
Лариса со стуком переложила на столе первую попавшуюся под руку папку. Ее не очень выводили из себя Игоревы выходки, но она старалась настроить себя на нужный лад, потому что разговор предстоял неприятный.
– Послушай, Игорь, я знаю, что ты вчера взял из стола у Линды деньги. Тебя видели девочки в обеденный перерыв.
– Ой, видели они! Настучали… Помалкивали бы! Я им сто раз говорил: запирайте наличку в сейф, добегаетесь – нет, без толку. Ладно я – там любой зайдет и что угодно вынесет. Да я и не особенно скрывался. Я не ворую. Просто взял свое. Ты мне платишь ма-ло-ва-то. Мне на девочек не хватает. Девочки нынче дороги. А мне надо было срочно – спешил.
– А ты не многовато прихватил? На сей раз?
– Я твоих денег не считаю, не лезь и ты ко мне. Давай договоримся, раз уж речь об этом зашла, – двух мне мало. Три в месяц, и я к ней в кабинет ни ногой! Кстати, еще вопрос для налоговой, что это за деньги у нее в столе.
– Ты меня налоговой не пугай, я справлюсь. А что касается твоей зарплаты – давай уж сразу пять для круглого счета, чего там пересчитывать каждый раз. Таких работничков, как ты, можно на эти деньги купить с десяток.
– Да что ты о себе понимаешь? – взвился Игорь. – Это мои деньги, мой бизнес! Пользуйся пока. А ты хоть в курсе, что твоего генерала, Катькиного папашу, с работы сняли?
– Угу… Не беспокойтесь, Валентина Васильевна, все в порядке. Игорь Властимирович уже уходит, мы уже все обсудили, – кивнула Лариса заглянувшей на шум секретарше. Та покосилась на Игоря и нехотя скрылась – Игоря в конторе недолюбливали.
– Сейчас. Вот только объясню тебе кое-что и пойду. А ты меня потом ловить будешь за рукав и деньги совать, только я возьму уже не три, а четыре. Ты хоть знаешь, почему твой дорогой муженек до сих пор не вернулся и из тебя эти денежки не вытряс? Не сам, нет, слабо ему, но на все есть специалисты. Подвесили бы тебя за ноги, как Буратино, и ждали, когда денежки сами упадут. И сидела бы ты всю дорогу в своем поганом издательстве, буковки бы в лупу рассматривала, а не делала тут пальцы веером. Молчишь? Правильно. Сначала он ментов боялся. Оттуда ему тебя было не достать, а сюда ему ход заказан. Только никакие менты его не ищут. И не искали. Улавливаешь? Так бы всех и арестовывали за подобные комбинации, весь приличный бизнес сразу и сел бы на нары. Это я ему лапши на уши навесил и документики соответствующие присовокупил – ну, не настоящие, конечно, так – копия постановления о возбуждении уголовного дела и об объявлении его в розыск. – Вступив на профессиональную почву, Игорь немного успокоился. – По факсу там не разберешь, настоящие они или нет. Но на этом нельзя было играть до бесконечности, он все равно со временем обратился бы за помощью к папочке, а тот бы пронюхал, что дела никакого нет и не было, уж у его папаши связи-то партийные еще, что хочешь из-под земли достанет. Пришлось сказать, что я вроде его отмазал: дал взятку в прокуратуре, не обеднеем, мол, и дело прекратили за отсутствием состава преступления. Но возвращаться отсоветовал: пока еще шатко все, могут и снова возбудить. Он не выдержал, приперся лично с тобой отношения выяснять. Помнишь, он к тебе заявился? Ты, между прочим, сразу мне позвонила, сообразила.
Но к тому времени ты так хорошо распорядилась моими денежками, просто умничка, я сам бы лучше не
