против деятельности нашего Центра. У нас же сегодня с утра запись в новые группы, люди подходят. Они их за рукав хватают, листовки раздают. Плакатики есть. Телевидение приезжало. Мы журналистов не пустили, пока до вас не смогли дозвониться.
– Идиоты! Не смогли дозвониться – надо было ехать! Пустите журналистов в приемную, налейте им кофе, пусть ждут, я буду через полчаса. Линда на месте? Пусть звонит в районную администрацию, узнает, есть ли у них разрешение на проведение пикета. Если есть – то какой придурок разрешил – фамилию! И сразу мне на сотовый, я еду!
Лариса бросилась из кухни, налетев в коридоре на вальяжно передвигающегося Сергея Петровича. Ударилась о дверной косяк больной рукой, от злости и от боли на глазах выступили слезы.
– Какого черта ты меня не разбудил! Почему везде распоряжаешься! Иди занимайся своими делами, не торчи тут!
Сергей молча развернул ее к себе лицом, пощелкал перед ее носом пальцами, будто проверяя, в своем ли она уме и правильно ли воспринимает действительность. Лариса посмотрела в его глаза, увидела, как по-кошачьи сузились зрачки, еще больше напоминая рысьи, и вдруг испугалась, что он ее ударит.
Сергей Петрович понял ее испуг. Отвернулся, хмыкнув. Снял с вешалки куртку и вышел, даже не хлопнув дверью. Лариса, посидев пару минут на полу в коридоре, взяла себя в руки, точнее, в одну незагипсованную руку, кое-как оделась, вяло похвалив себя за короткую стрижку, которая позволяла ей не суетиться с укладкой, и выбежала на улицу, надеясь поймать попутку. У подъезда стояла знакомая «девятка», Сергей Петрович грел мотор.
– Садись. Найдут этих мужиков – свалю от тебя, не волнуйся. Ты сокровище еще то.
– Сережа, прости меня, пожалуйста… Я растерялась, от страха не подумала… – И по-детски добавила: – Я больше не буду. Правда.
– Ты привыкла, дорогая, что все у тебя в подчинении, но ведь на твоей конторе свет клином не сошелся. Бизнесвумен! Ладно, поехали, посмотрим, что у тебя там.
У входа в Центр действительно маячили какие-то тетеньки, уже изрядно замерзшие. Двое криво держали растяжку с надписью: «Худая корова – еще не газель».
– А что я говорил! – зашелся от смеха Сергей Петрович и отправился дружески беседовать с митингующими, которые, заподозрив в нем единомышленника, приняли его в свои нестройные ряды.
Маячили плакаты типа «Не позволяйте Хрусталевой наживаться на вашем здоровье», «Требуем запретить шарлатанскую деятельность» и еще какие-то картинки – Лариса не стала рассматривать. Бочком, не глядя по сторонам, пробралась к входной двери, проклиная мысленно Сергея Петровича, который именно теперь решил бросить ее на произвол судьбы. Тетки с плакатами показывали на нее пальцем, но взгляды отводили. Зато женщинам, спешившим на презентацию Центра и на запись в новые группы, они раздавали листовки и едва не хватали за рукава. В стороне работали две съемочные группы, видимо, интервью с пикетчиками они уже записали и теперь делали картинку про запас – как же, такой прикол, поссорились толстые с тонкими!
В офисе Ларису тоже ждали журналисты. Линда успела созвониться со многими – Лариса числилась в их поминальниках в качестве ньюсмейкера, от нее всегда можно было ожидать чего-нибудь интересного, да и приплачивал Центр «Твоя фигура» не скупясь, в отличие от большинства себе подобных. Поэтому Лариса могла не спеша изложить свою точку зрения, заранее написанную на шпаргалке, ее подсунула предусмотрительная Линда. Оказалось, что разрешения на проведение пикета у нарушителей спокойствия нет, поэтому Лариса сумела представить ситуацию как спровоцированную конкурентами, которые бессильно завидуют успеху ее Центра, исключительно эффективно работающему по всей области и в соседних областных центрах на рынке столь необходимых народу услуг. Подобной чепухи Лариса на ходу не придумала бы, поэтому была благодарна Линде и решила, что к летнему отпуску надо оплатить ей путевку на хороший курорт.
Митингующие убрались восвояси, вернулся и довольный Сергей Петрович. Радостно поделился добытой информацией: пикет заказали конкуренты из «Клиники доктора Соколова» – новой и весьма нахрапистой организации, за которой стояли московские деньги. Тетенек, в основном пенсионерок, привезли на «Газели» и заплатили за участие по триста рублей. Негусто, но если вот так ходить с митинга на митинг, то за месяц можно заработать нехило, ОМОН бабусек не гоняет, от нанимателей отбоя нет – то на американское консульство наедут, то чьих-нибудь конкурентов попугают, то потребуют освободить из СИЗО очередного авторитета в связи с его хилым здоровьем. Появилось даже некое пиар-агентство «Альтер эго», бесхитростно развесившее по заборам и столбам объявления: «Массовые акции и устранение конкурентов. Промышленный шпионаж». Через него бабусек и нанимали.
Добравшись до кабинета и вяло успокоив квохчущую Валентину Васильевну, Лариса записала в ежедневник: «Мэрия – насчет «Клиники доктора Соколова». У нее, как и у всякого человека ее рода занятий, желающего работать спокойно, имелись свои прикормленные чиновники, к тому же, надо отдать должное мэрии, своих она в обиду заезжим не давала, вот и сеть московских универсамов «Семерочка» так и не смогла здесь развернуться, а какие были планы… «Как бы не пришлось и доктору Соколову менять насест», – со злостью подумала Лариса и, разозлившись, поняла, что настроение входит в привычную колею. Да, нам без боевого настроя никуда – бизнесвумен, как ни крути.
Без стука в кабинет втерся Александр Сергеевич Шкирка. Он работал в Центре психологом с тех пор, как впервые увидел Дину Борисовну и безвозвратно погиб для прочих представительниц прекрасного пола, столь им доселе любимого. Окончил курсы, получил всякие сертификаты, но не в них оказалось счастье, а в том, что Александр Сергеевич (хотя бы в этом он был сродни своему великому тезке) действительно прекрасно понимал женщин, умел внимательно слушать и поддерживать задушевную беседу, а большего и не требовалось. Вдохновляемый своей музой, он стал отличным специалистом, перед дверью с табличкой «Шкирка Александр Сергеевич, психолог» всегда сидела очередь, а на его занятия постоянно пытались попасть дамы, уже окончившие курс. К тому же он уже больше года вел передачу на одном из местных телеканалов, раздавая советы направо и налево, что нравилось ему гораздо больше, чем ставить пломбы и коронки.
– Ларис, привет! Ты как?
С тех пор как Шкирка вернулся с очередных курсов, его голос стал бархатным, а интонации вкрадчивыми, и Лариса уже не раз подумала, что зря заплатила деньги за этот семинар для идиотов. По мнению организаторов, именно таким образом можно было быстрее расположить к себе людей, но лично ей Шкирка стал напоминать кота Базилио в исполнении Ролана Быкова.
– Нормально, только зло берет! Ну дотянулась рука Москвы в провинцию, ничего, справимся. Но зачем начинать со свинства?
– Да не волнуйся ты, нельзя тебе волноваться.
– Почему? – изумилась Лариса.
– Да я так… просто сказал. Пойдем, посидим у меня в комнате психологической разгрузки. Поговорим…
– Не хочу я с тобой разговаривать, у меня все в порядке. Я тебя и не воспринимаю как психолога, уж извини. Меня смех разбирает.
– Что, я такой смешной? – обиделся Шкирка.
– Ты говори нормальным голосом, чего ты выеживаешься, давно хотела тебя спросить, да все некогда.
– Много ты понимаешь, другим женщинам нравится, – обиделся Шкирка.
– Да ладно, ладно, работай, ты у нас молодец, популярная личность. Жаль, нельзя у тебя на консультации посидеть, послушать. Хоть узнала бы, за что тебя так бабы любят.
– Бабы… – сморщил нос бывший стоматолог. – Фу, тебя слушать невозможно. Я с тобой просто поговорить хотел, надо мне.
– Опять про Дину Борисовну? Саша, сколько можно? Побеседуй с Катериной. Если тебе это поможет.
– Ну чего ты злая такая? – расстроился Александр Сергеевич.
– Я не злая, не обижайся. Раньше я тебя любила без взаимности, теперь ты наступил на те же грабли. История всегда повторяется дважды, причем второй раз в виде фарса.
– Любила, как же. Уехала тогда, наврала…
