Хантингдоне.
Даже без громкого звука толпа на экране выглядела как нормальные зрители на скачках, а сам заезд мог бы украсить состязания самого высокого класса. Он был успешно снят пятью камерами и наполовину успешно — остальными. Было довольно легко выбрать кадры, чтобы составить из них полную картину, от которой участится пульс и у людей, никогда не видевших скачек вблизи. Даже у Сильвы во время показа одной из сцен перехватило дыхание, а Нэш смотрел задумчиво. Монкрифф ворчал о тенях в ненужных местах, которых никто другой не замечал.
Крупные планы с диалогами демонстрировали Сильву во всем ее очаровании. Я оценил ее исполнение, а не вид, и она понимающе кивнула в ответ. Результат двухдневной работы был достоин затраченных на это усилий.
После всех сцен на пленке появилось отснятое Монкриффом изображение фотографии, которую принесла Люси: два лица крупным планом, резко, в фокусе.
— Кто это? — изумленно спросил О'Хара.
— Девушка слева — это Ивонн, — ответил я. — Точнее, Соня Уэллс, та, которую нашли повещенной. Настоящая.
— Боже! — отозвался О'Хара.
— А мужчина? — спросил Нэш.
— Его зовут Свин. Я думаю. — Я объяснил про фотографию. — Я обещал Люси, что Ивонн не будет похожа на Соню.
У девушки на экране были вьющиеся русые волосы, а не зеленый «ежик» или что-нибудь в том же роде. Наденем на Ивонн длинный белокурый парик и будем надеяться на лучшее.
Экран опустел. Мы зажгли свет, поговорили о том, что видели, и, как всегда, вернулись к работе.
Позже, в Хантингдоне, фотограф, нанятый компанией для предоставления рекламному отделу фотографий текущих событий, принес на просмотр О'Харе пачку снимков размером восемь на десять дюймов. О'Хара и я забрали их в весовую и уселись там за стол, рассматривая снимки под увеличительным стеклом.
Ничего полезного мы не увидели. Там были фотографии Нэша, раздающего автографы. Фото Говарда, с самодовольным видом расписывающегося на своей книге. Сильва, очаровательная, как и положено кинозвезде. Грег, подписывающий программку. Фото, где мы с О'Харой стоим рядом. Каждый раз камера фокусировалась на лице главного объекта; люди вокруг были видны, но нерезко.
— Нам нужны общие планы толпы, — сказал О'Хара.
— Нам все равно не удастся получить отчетливое изображение «Гнева».
Он мрачно согласился, но все равно заказал общие планы.
Больше не всплыло никаких ножей — ни в телах, ни просто так. Мы отсняли сцены ухода и отправили лошадей. Привели все вокруг в полный порядок, поблагодарили руководство Хантингдонского ипподрома за их любезность и вернулись в Ньюмаркет чуть позже шести вечера.
В моей гостиной нетерпеливо мигал огонек автоответчика — пора бы уже к этому привыкнуть. Робби Джилл желал, чтобы я немедленно перезвонил ему. Но я тоже наткнулся у него на автоответчик: он должен был освободиться в семь часов.
Чтобы убить время, я открыл несколько коробок с книгами Валентина, которые занимали большую часть места на полу, поскольку я специально попросил не ставить их одну на другую. Я, конечно, не забыл, что наклоны тоже задействуют грудные мускулы, поэтому опустился на колени и стал обозревать свое наследство.
Книг было слишком много. После первых трех коробок, в которых, как оказалось, была часть коллекции биографий и истории скачек, после того, как я, преодолевая боль, поднял каждый том и перетряхнул его в поисках закладок, а потом положил на место, я понял, что мне нужна помощь секретаря, который бы делал записи в портативном компьютере.
Люси, подумал я. Если бы я жил в мире фантазии, я мог бы материализовать ее прямо в моей гостиной, как Ивонн — своих призрачных любовников. Люси знает, как работать с компьютером.
Импульсивно я позвонил в дом ее отца и попал как раз на Люси.
— Ты говорила мне, что закончила школу и собираешься поступить на бизнес-курсы. Что ты думаешь насчет временной двухнедельной работы в Ньюмаркете? — Я объяснил ей, что мне требуется. — Я не собираюсь соблазнять тебя. Можешь привезти с собой компаньонку, можешь остановиться здесь где угодно, можешь каждый день ездить домой в Оксфордшир, если предпочитаешь. Я честно заплачу тебе. Если ты не хочешь заняться этим, я найму кого-нибудь другого.
Она сказала, чуть задыхаясь:
— А я увижу Нэша Рурка снова?
Усмехнувшись, я пообещал:
— Каждый день.
— Он… он…
— Да, — согласился я, — и он женат.
— Да нет, это не то, — сказала она с отвращением. — Он просто… милый.
— Верно. Как насчет работы?
— Я могу приступить завтра.
До завтра коробки подождут, подумал я.
В семь часов я снова позвонил Робби Джиллу и сразу попал на него.
— Что вы хотите услышать сперва, — спросил он, — хорошие новости или ужасные?
— Хорошие. Я устал.
— Вы меня не удивили. Хорошая новость — это список экспертов по ножам. Три в Лондоне, два в Глазго, четыре в Шеффилде и один в Кембридже. — Он прочитал весь список и услышал негромкий вздох, который я смог выдавить с учетом треснувшего ребра.
Я слабым голосом попросил:
— Повторите, кто в Кембридже?
Он отчетливо прочитал:
— Профессор Мередит Дерри, специалист по истории средневековья, преподавал в Тринити- колледже, сейчас на пенсии.
Дерри. Ножи…
— Вы хотите услышать ужасную новость? — напомнил Робби.
— Полагаю, мне от этого не уклониться?
— Боюсь, что так. Убит Пол Паннир.
ГЛАВА 13
— Убит? Где? И… э… как?
Мои вопросы были почти риторическими, но голос с шотландским акцентом проинформировал меня:
— Он был убит в доме Доротеи… ножом.
Я вздохнул; вместо вздоха получился стон.
— Доротея знает?
— Полиция послала в больницу сотрудницу.
— Бедная, бедная Доротея!
Он резко сказал:
— Больше он не будет портить ей жизнь.
— Но она любила его, — возразил я. — Она любила ребенка, которым он был когда-то. Она любила своего маленького сыночка. Она будет горевать.
— Навестите ее, — сказал Робби. — Вы, кажется, понимаете ее. А я никогда не мог понять, как она терпит его.
