Цитадель

что происходит с человеком, когда он теряет себя и начинает смотреть на всех нервно, дико и затравленно. Как это называется — паранойя? Заниженная самооценка? Повышенная тревожность? Отчаяние? Но все эти слова казались слишком плоскими и абстрактными. Нужное слово наконец нашлось: червь. Червь конкретен и трехмерен, он заползает внутрь и начинает пожирать человеческую жизнь, и жрет и жрет до тех пор, пока от человека не останется одна пустая оболочка, и тогда человек возвращается домой, к родным. Или его забирают в лечебницу Беллвью. Или он прыгает вниз с Манхэттенского моста, как одна их знакомая.

Но он снова бессмысленно пятился назад — зачем? Дэнни вытащил из кармана сотовый телефон. И хотя связи не было, все же дисплей осветился, начался поиск сети, и Дэнни сразу стало легче — словно в руках у него был не телефон, а стабилизатор силового поля, оставшийся от времен «Карающего Зевса». Конечно, сейчас телефон не мог поймать сеть, но для Дэнни важнее было «поймать сеть» самому: именно его собственная подключенность к общей сети поддерживала его в длинных перегонах подземки и в глубине больших зданий, где сотовые не берут. У него насчитывалось сто восемьдесят человек в списке друзей и еще триста четыре в списке постоянных интернет-контактов. Вот почему специально для этой поездки он взял напрокат спутниковую антенну. Он намучился с ней в дороге, из-за нее охранники в аэропорту вымотали ему всю душу, но зато он знал, что тарелка обеспечит ему телефонную связь и беспроводной интернет в любой точке земного шара. Без этого Дэнни не мог. Его мозг отказывался пребывать в ограниченном объеме черепной коробки, а желал простираться на тысячи миль за ее пределы, устанавливая контакты с тысячей абонентов. Дэнни, конечно, понимал, что никому из этой тысячи нет до него никакого дела; но когда его мозг маялся взаперти, не имея выхода в окружающее пространство, давление внутри черепа начинало неуклонно расти.

Он снова двинулся вперед, на этот раз держа в одной руке телефон, а другой обшаривая пространство над головой, чтобы опять не стукнуться. Помещение походило на темницу, но Дэнни смутно припоминал, что в старинных замках темницы обычно располагались в башнях. Наверно, местная темница была в глубине той квадратной башни с освещенным окном, что он видел со стены. А тут, скорее всего, бывший канализационный отстойник.

Фу, какая вонища! Кажется, мать-земля забыла рот прополоскать.

Но этот голос принадлежал не Дэнни, а Хоуи, — это уже из следующего воспоминания, которое в этот момент как раз наплывало на Дэнни. Я говорю об этом вот так, прямо в лоб, потому что не представляю, как можно исхитриться плавно и незаметно погружать его в каждое такое воспоминание и незаметно же выводить потом обратно. Раф шел впереди, с фонарем. За ним Хоуи. Дэнни шел последним. Все трое старались держаться развязно: Хоуи потому, что его кузены, убегая тайком с семейного пикника, приняли его в свою компанию; Дэнни потому, что быть соучастником любой из проказ Рафа — удовольствие, с которым ничто не сравнится; а Раф… Впрочем, с Рафом интереснее всего было то, что никогда не знаешь, что у него и почему.

Давай покажем Хоуи пещеру.

Раф сказал это вполголоса, искоса поглядывая на Дэнни из-под длинных ресниц. И Дэнни сразу же согласился, догадываясь, что будет что-то еще.

Хоуи споткнулся в темноте. Под мышкой у него был зажат блокнот. Они с Дэнни уже больше года не играли в «Карающего Зевса». Все закончилось без объяснений, просто однажды в сочельник Дэнни отвернулся от Хоуи и пошел играть с другими кузенами. Пару раз Хоуи пытался поймать его взгляд и что-то сказать, но быстро отступился.

Дэнни: Хоуи, тебе блокнот не мешает?

Хоуи: Мешает, но он мне нужен.

Зачем?

Записывать — вдруг в голову придет какая-то мысль.

Раф развернулся и посветил фонариком прямо ему в глаза. Хоуи зажмурился.

Раф: Что за мысль, ты это про что?

Про «Т и Д». Я — Хозяин темницы.

Раф (отводя фонарик от Хоуи): И с кем ты играешь?

С друзьями.

Дэнни тащился сзади, как оглушенный. «Т и Д» — то есть «Темницы и драконы»? «Карающий Зевс» до сих пор не выветрился из него, каждая его клеточка с тоской вспоминала ощущение растворенности в этой игре. Значит, игра не прекратилась. Она продолжалась, только без него.

Раф: Вот как? У тебя есть друзья?

А ты мне разве не друг, Раф? — сказал Хоуи и сам рассмеялся первым.

Они тоже рассмеялись. Всем было ясно, что Хоуи пошутил.

Раф: Смотри-ка, он у нас еще и шутник.

Может, уже хватит? — подумал тогда Дэнни. Довольно того, что они забрались в заколоченную досками пещеру, куда вход строго воспрещен. И хорошо бы больше ничего не случилось. Дэнни желал этого всей душой.

Пещера была устроена так: сначала большой круглый зал, где еще удавалось что-то разглядеть, потому что от входа падал свет; потом низкий коридор, по которому, нагнувшись, можно было перейти во второй, темный зал; оттуда (ползком, через узкий лаз) в третий — там был колодец. Круглый, не больше двух метров в диаметре. Но очень глубокий. А что было дальше, Дэнни понятия не имел.

При виде колодца все трое затихли. Вода в нем была зеленая, прозрачная, от фонаря на ее поверхности и на стенах пещеры дрожали молочно-белые блики.

Хоуи: Ого, народ! Ни фига себе.

Открыв блокнот, он что-то в нем нацарапал.

Дэнни: У тебя и карандаш с собой?

Хоуи показал ему зеленый карандашик, какие выдают клиентам загородных клубов, когда надо подписать счет. Я раньше носил ручки, сказал он, но из-за них у меня вечно штаны были в разводах.

Раф рассмеялся, а Хоуи пару раз хмыкнул и умолк, будто ему не полагалось смеяться наравне с Рафом.

Дэнни: И что же ты там написал?

Хоуи обернулся. А что?

Ничего. Просто интересно.

Я написал: зеленый колодец.

Раф: Это, по-твоему, называется мысль?

Все молчали, но Дэнни чувствовал, как в пещере нарастает напряжение, словно кто-то задал ему вопрос и до смерти хочет услышать ответ. Ну, то есть не кто-то, а Раф. Но спрашивать, почему Раф имел такую власть над Дэнни, — все равно что пытаться выяснить, почему светит солнце или почему растет трава. Просто есть люди, которые умеют заставить других людей делать то, что им нужно. Они могут даже ни о чем не просить. Могут и сами не знать, что им нужно.

Дэнни подошел к воде. Хоуи, сказал он, посмотри, что это там такое блестит. Вон там, на дне, видишь?

Хоуи шагнул вперед. Где? Не вижу.

Да вон же, внизу.

Дэнни опустился на корточки на краю колодца. Хоуи тоже присел и стал всматриваться, слегка покачиваясь на носках.

Дэнни положил руку ему на спину и сквозь тонкую футболку ощутил, какое у него мягкое, горячее тело. Возможно, раньше он ни разу не дотрагивался до своего кузена. А может, он только сейчас осознал, что Хоуи — такой же человек, как и он, с мозгами, сердцем и всем прочим. Локоть Хоуи плотнее прижался к боку. Листки блокнота задрожали, и Дэнни понял, что Хоуи чувствует нависшую опасность, что он боится. Или он догадывался обо всем с самого начала? Но в тот момент он обернулся к Дэнни с бесконечным доверием в глазах, будто знал, что Дэнни его защитит. И что они понимают друг друга без слов. Все произошло гораздо быстрее, чем я сейчас об этом рассказываю: Хоуи взглянул на Дэнни, а Дэнни закрыл глаза и толкнул его в колодец. Нет, еще быстрее. Взглянул. Закрыл. Толкнул.

Или просто: толкнул.