временного могущества, которое не может быть принято в качестве общей основы системы. Однако результаты этих усилий были не менее впечатляющими. Каждый год во множестве докладов кабинета в Лондоне, и особенно М. д'Ивернуа, объявлялось, что Франция на грани распада из-за нехватки денег, в то время как у Наполеона было двести миллионов франков[2] в банковских хранилищах Тюльери, но все равно Наполеон постоянно сталкивался с растущими расходами правительства, включая затраты на свои армии.
Держава может купаться в золоте и все-таки очень плохо защищать себя. Действительно, история показывает, что самая богатая страна не является ни самой сильной, ни самой счастливой. Железо весит по меньшей мере столько же, сколько золото, на весах военной мощи. Все-таки мы должны признать, что счастливое сочетание мудрых военных ведомств, патриотизма, хорошего управления финансами, внутреннего богатства и доверия общества дает государству огромную силу и делает его способным выдержать длительную войну.
Целый том понадобится для того, чтобы обсудить все обстоятельства, при которых государство может стать более или менее сильным – как за счет своего золота, так и железа, – и установить случаи, при которых можно ожидать от войны, что она будет поддерживать войну. Этот результат может быть получен только при переходе армии на территорию противника; и не все страны в равной степени способны предоставить свои ресурсы нападающей стороне.
Нам нет необходимости далее распространяться в исследовании этих предметов, которые не связаны непосредственно с искусством войны. Наша цель – в достаточной мере указать на их связи с планируемой войной, а развивать видоизменения, которые вносят обстоятельства и местные факторы в эти связи, – задача государственного деятеля.
Параграф XIV
Командование армиями и верховное руководство операциями
Является ли преимуществом для государства, если его армиями командует лично монарх? Каким бы ни было решение по этому вопросу, ясно, что, если государь обладает гением прусского короля Фридриха II, русского царя Петра I Великого или Наполеона, ему и в голову не придет предоставить своим генералам честь осуществления великих деяний, которые он мог бы совершить сам, потому что в этом случае он изменил бы своей собственной славе и делу процветания государства.
Поскольку в нашу задачу не входит обсуждение вопроса, повезет ли государству, если у него будет воинственный или миролюбивый правитель (что является гуманитарным вопросом, чуждым нашему предмету), мы только утверждаем, что при тех же заслугах и шансах в других отношениях суверен всегда будет иметь преимущество над военачальником, который сам не является главой государства. Оставляя в стороне вопрос о том, что монарх ответственен только перед собой за свои смелые предприятия, заметим, что он может многое сделать при уверенности в том, что способен воспользоваться всеми ресурсами общества для достижения цели. В его распоряжении такие мощные средства, как возможность награждать и наказывать; все будет направлено на выполнение его приказов и на обеспечение его предприятиям наибольшего успеха. Никакая зависть не помешает выполнению планов монарха, или, по крайней мере, ее проявление будет редким и во второстепенных операциях. Есть тут, конечно, значительная мотивация побудить государя руководить своими армиями (если у него есть военные способности и амбиции). Но если государь не обладает военными способностями, если он слабохарактерный и легко поддается влиянию, его присутствие в армии вместо хороших результатов откроет дорогу всякого рода интригам. Каждый будет приходить к нему со своими планами; и поскольку у него не будет опыта, необходимого для того, чтобы оценить их по достоинству, то он передаст свое решение одному из своих приближенных. Его военачальник, в дела которого вмешиваются и которому противятся во всех его предприятиях, будет не способен достичь успеха – даже при наличии у него необходимых для этого способностей. Можно сказать, что суверен мог бы сопровождать армию и не вмешиваться в дела своего военачальника, но, напротив, помогать ему всем весом своего влияния. В этом случае присутствие государя может дать хорошие результаты, но оно может привести и к большому замешательству. Если армия будет потеснена и отрезана от своих коммуникаций и должна будет выходить из сложной ситуации с саблей в руке, насколько печальными могут быть результаты присутствия при штабе суверена!
Если государь ощущает потребность выйти на поле боя во главе своих армий, но у него нет необходимой уверенности в себе, чтобы взять на себя верховное руководство действиями, наилучшим ходом будет тот, к которому прибегло прусское правительство с Блюхером. То есть государя должны сопровождать два военачальника самых выдающихся способностей, один из них – умелый исполнитель (такой, как Блюхер), другой – хорошо подготовленный штабной офицер. Если это триединство будет гармоничным, оно может дать превосходные результаты, как в случае с прусской армией в Силезии в 1813 году.
Точно такая же система может быть применена в случае, где суверен посчитает необходимым доверить командование принцу его двора, как часто происходило со времени Людовика XIV. Нередко случалось так, что принц был наделен лишь номинальным постом командующего, а советник, который фактически командовал, был приставлен к нему. Так было в случае с герцогом Орлеанским и Марсеном в знаменитой битве при Турине (7 сент. 1706), позднее с герцогом Бургундским и Вандомским в битве при Оденарде в 1708 году и, полагаю, также под Ульмом в 1805 году с эрцгерцогом Фердинандом и Макком. Система ужасная, поскольку никто не отвечает за то, что делается. Известно, что в битве под Турином герцог Орлеанский продемонстрировал больше благоразумия, чем Марсен, последнему пришлось предъявить все секретные полномочия от короля, прежде чем принц уступил его мнению и позволил проиграть сражение. Также под Ульмом эрцгерцог проявил больше мастерства и храбрости, чем Макк, который был его наставником.
Если принц обладает гениальностью и опытом эрцгерцога Карла (успешно сражавшегося с Наполеоном. –
Мы уже говорили, что, если принц не ведет свои армии лично, его важнейшей обязанностью будет обеспечить, чтобы пост командующего был занят должным образом, что, к сожалению, не всегда делается. Не обращаясь назад, в древние времена, достаточно будет вспомнить более поздние примеры при Людовике XIV и Людовике XV. О достоинствах принца Евгения Савойского судили по его уродливой фигуре, и это привело его (способнейшего командующего своего времени) в ряды врагов Франции. После смерти Лувуа Таллар, Марсен и Виллеруа заняли во французской армии места Тюренна, Конде и Люксембурга (т. е. произошло качественное ухудшение высших полководцев Франции), а позднее Субиз и Клермон сменили маршала Морица Саксонского. Между светским выбором, который делается в салонах Помпадур (Жанна Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур (1721–1764), известная фаворитка короля Людовика XV с 1745 г. до конца жизни. –
