обещаний – особенно в первой половине войны – выполнял. Поэтому Гитлер имел основания поверить его гарантиям, тем более что попытку деблокады было решено предпринять уже в ближайшее время.
Сформированная в районе Котельниково группировка под командованием Гота, начавшая свое наступление 12 декабря, действительно смогла поначалу добиться значительных успехов. Прорвав оборонительные порядки советских войск, Гот рвался к Сталинграду. Паулюс в свою очередь должен был нанести встречный удар, когда деблокирующая группировка приблизится на 30 километров – дальше у его техники просто не хватило бы горючего (это к вопросу о том, с какими потерями был бы сопряжен самостоятельный прорыв из окружения). Казалось, вермахт находится на волосок от успеха, но советская Ставка бросает на стол очередной козырь – 2-ю гвардейскую армию Малиновского. Так и не достигнув заветной 30-километровой отметки, Гот вынужден был отступить, теряя людей и технику.
С этого момента судьба окруженных фактически предрешена. Возможность прорыва носит чисто теоретический характер – интрига заключается скорее в том, удалось бы хоть кому-нибудь в случае такой попытки добраться до немецких линий или нет? Тем не менее Гитлер приказывает держаться до последнего и обещает помощь. Нельзя сказать, что для облегчения положения окруженной группировки ничего не делается – транспортные эскадрильи Люфтваффе исправно пытаются доставить 6-й армии как можно больше грузов, обратными рейсами вывозя раненых и… ценных специалистов, которые еще пригодятся вермахту. Было очевидно, что окруженной группировке рано или поздно придется капитулировать. Зачем же было продлевать бессмысленное сопротивление?
Дело в том, что 6-я армия – и это прекрасно понимал Гитлер – вовсе не была беспомощным агнцем, способным только терпеливо ждать заклания. Она сковывала весьма значительные силы советских войск, нанося им чувствительные потери. В начале декабря 6-я армия держала вокруг себя семь советских армий; в начале января, когда окруженная группировка уже агонизировала, предназначенный для ее ликвидации Донской фронт насчитывал 212 тысяч человек, 6860 орудий и минометов, 257 танков. Капитулируй Паулюс тогда, а не тремя неделями позже, эти силы были бы немедленно переброшены на другой участок фронта.
Сопротивление 6-й армии вовсе не было бессмысленным. Именно оно заставило советское командование отказаться от весьма амбициозного плана «Сатурн», который предусматривал наступление на Ростов-на-Дону и окружение всего южного фланга германского Восточного фронта. В случае успеха этих замыслов германская армия пережила бы катастрофу, по сравнению с которой Сталинград мог показаться булавочным уколом.
Разрабатывать альтернативы – дело весьма неблагодарное, потому что никто не знает, как все было бы на самом деле, если бы история пошла по другому пути. И все же представим себе, что Паулюс в последних числах ноября получает от Гитлера приказ на прорыв. Вне всякого сомнения, 6-й армии удается прорваться – теряя людей, оставляя раненых, бросая тяжелую технику, она выходит к «своим». Но что представляют собой эти самые «свои» – вот в чем вопрос? Фактически в немецком фронте зияет огромная дыра, в которую на плечах Паулюса врываются советские войска, сконцентрированные для операции «Уран» и не скованные вокруг Сталинграда. Несомненно, вермахту отчаянными усилиями удалось бы стабилизировать фронт; вопрос в том, где бы это произошло.
Даже после такой стабилизации советское командование располагало бы крупными резервами – это войска, которые в реальной истории сжимают кольцо вокруг 6-й армии под Сталинградом. С немецкой стороны – весьма потрепанные дивизии, которые еще надо привести в порядок, с советской – свежие силы, почувствовавшие вкус победы. В такой ситуации «Сатурн» вполне мог воплотиться в реальность… Так что сопротивление 6-й армии в Сталинграде вовсе не было бессмысленным. Точно так же как и решения Гитлера. Ошибочными их можно назвать только в отношении судьбы 6-й армии, но не в отношении общей ситуации на фронте.
Последней попыткой вермахта сохранить за собой стратегическую инициативу на Восточном фронте была Курская битва. Как известно, эта попытка не удалась. Авторы мемуаров и сочувствующие им историки опять не упускают случая лягнуть некогда обожаемого фюрера: именно перенос сроков наступления на два месяца якобы позволил русским подготовиться к отражению немецкого удара. Т. Дюпюи в книге «Гений войны» пишет: «Гитлер… отсрочил операцию, поскольку хотел дождаться прибытия большого числа новых танков V («Пантера») и VI («Тигр»). При этом он полностью игнорировал донесения генерального штаба о том, что советское танковое производство было существенно больше германского. Если бы операция «Цитадель», как планировал Манштейн, осуществилась в начале мая, она могла бы увенчаться успехом. Однако за время отсрочки русские превратили линию фронта у Курска в одну из наиболее мощных оборонительных линий в истории современных войн и создали за линией фронта мощные резервы».
Дюпюи, видимо, сам не замечает допущенное им противоречие. Количественное превосходство русских танков можно было парировать только качественным превосходством немцев. В этом плане решение дождаться массового появления на фронте «Пантер» и «Тигров», которым действительно находилось мало достойных противников на поле боя, представляется вполне обоснованным. Что касается «мощной оборонительной линии» русских, то здесь полезно привести мнение Алексея Исаева, которое представляется мне вполне обоснованным: «Как-то мило забывается, что оборона Воронежского фронта была взломана на всю глубину. Первая полоса обороны 6-й гвардейской армии И.М. Чистякова на южном фасе Курской дуги, которую строили несколько месяцев, II танковый корпус СС Пауля Хауссера прошел за 17 (прописью: семнадцать) часов. Чтобы остановить продвижение эсэсовских дивизий, пришлось бросить навстречу им танковые корпуса фронта. Ликвидировать угрозу удалось только стратегическими резервами в лице 5-й танковой армии П.А. Ротмистрова и 5-й гвардейской армии А.С. Жадова». Кроме того, если мы говорим о том, что советское командование использовало время для подготовки обороны, не надо забывать о том, что и немцы в это время не сидели сложа руки. Кому больше пошла на пользу отсрочка наступления – вопрос спорный.
Можно было бы анализировать «роковые решения» Гитлера и дальше, но, на мой взгляд, это занятие лишено смысла. Выиграть войну у Третьего рейха шансов больше не было. Гитлер мог допускать сколько угодно ошибок, генералы могли быть тысячу раз правы – речь шла только о том, когда закончится война, а не о том, как она будет закончена.
Настало время подвести итог. Миф о том, что бездарный Гитлер помешал своим гениальным генералам в три счета выиграть войну, не нашел ни одного подтверждения. При этом вовсе не стоит заменять его на миф о «полководческом гении» фюрера. Гитлер нередко принимал ошибочные решения – чем ближе к концу войны, тем чаще. Однако ни одно из этих решений не повлияло судьбоносным образом на исход Второй мировой войны. В то же время нередко возникали ситуации, когда верховный главнокомандующий оказывался прав, а его генералы, наоборот, ошибались. При этом надо отметить, что генеральский корпус не выступал против Гитлера единым фронтом, и многие его представители поддерживали решения своего фюрера.
Миф № 4
НАРКОМАН У ВЛАСТИ
Некоторое время назад на киноэкраны Европы вышла комедия о Гитлере, более всего напоминающая по сюжету и внешним характеристикам провальный спектакль из фильма «Продюсеры». «Майн фюрер: самая правдивая правда об Адольфе Гитлере» стал первой киносатирой германского производства о Гитлере. Картина изображает Гитлера наркоманом, который играет в ванне с игрушечным линкором и наряжает свою собаку в нацистскую форму. На самом деле речь идет не об одном конкретном фильме, а о сложившемся стереотипе. Образ фюрера-наркомана накрепко утвердился в «массовом бессознательном».
Ставшая почти официальной версия о наркомании Гитлера восходит к весьма одиозной персоне, «широко известной в узких кругах» – эзотерику и «чернокнижнику» Алистеру Кроули, одному из наиболее ярких представителей эзотерических кругов времен «Серебряного века». Он заявлял, что лично обучал Гитлера магическому искусству и в процессе этого обучения потчевал фюрера мескалином и прочими экзотическими наркотиками. Однако никаких подтверждений этому нет. Кроули никогда не встречался с Гитлером, а свидетельств употребления лидером Третьего рейха настолько серьезных психоактивных средств не зафиксировано. Мало того, будущего фюрера нацистской партии обошло стороной даже ставшее повсеместным в 20-х годах ХХ века увлечение кокаином. Можно, конечно, сказать, что причиной тому была бедность юноши. В «Моей борьбе» он открыто жалуется на копеечную сиротскую пенсию и на то, что жить
