Черчилль и Сталин обговорили это в ходе долгого дружеского обеда 11 октября. В Тегеране Сталин чуть не высмеял подобную операцию как бесполезную: слишком далеко от сердца Германии! Теперь он неожиданно похвалил ее. Советский маршал начал расхваливать тактику окружения, которую так успешно применила Красная армия в Сталинграде и которая была применена в Венгрии и под Варшавой. Он подробно проанализировал идею прямого нападения на линии немецкой обороны вдоль Рейна и в Италии, которая может обойтись намного дороже, чем это необходимо. Сталин поинтересовался: не лучше ли было попытаться окружить эти позиции? Существующую линию в Италии, заметил он, могут обеспечить пятнадцать из двадцати пяти дивизий союзных войск в этой стране, а остальные десять могут через Истрию обойти немцев с фланга и помочь Красной армии продвигаться через Венгрию в Австрию.
Затем, во время официальной военной дискуссии 14 октября, Сталин и генерал Антонов повторили предложение. В соответствии с соглашением, заключенным Сталиным с Тито, русские войска в Югославии не продвинутся дальше Белграда; они предоставят войскам Тито очистить от немцев остальную часть страны. Сталин сказал, что он будет рад видеть, как британцы продвинутся к северу от Истрии, перейдут через горы и присоединятся к советским войскам, которые. он надеялся, пройдут на запад от Венгрии к окрестностям Вены.
Поневоле теряешься в догадках, почему именно в это время и впервые Сталин одобрил такую стратегию. Только ли потому, что он хотел тем самым создать угрозу немецким линиям на юге с фланга и с тыла, чтобы быть уверенным, что они не смогут перебросить войска к его Центральному фронту в Венгрии, где немцы уступали милю за милей? Или он показывал свое искреннее намерение подчиняться хартии «сфер влияния», которую они с Черчиллем наметили несколько ночей назад, кто знает? Или он пытался вовлечь британцев в конфликт с Тито, который, он знал, противился высадке их десанта в Югославии?
Хотя предложение Сталина по совместным операциям на юге очень привлекало Черчилля и его советников, они чувствовали, что вынуждены воздержаться от немедленных шагов к его выполнению. Брук заявил, что десантная операция на полуострове Истрия готовится, но она не может быть осуществлена, пока не будет очищена от немцев Италия и не переправлена техника с юга Франции. Обстоятельства. влияющие на успех осуществления этого плана, складывались неблагоприятно. Президент и Объединенный комитет начальников штабов все время отклоняли просьбы Черчилля перебросить две-три дивизии из Франции в Италию на том основании, что будет неразумно ослаблять силы во Франции, чтобы истощить эти дивизии во время зимней кампании в Италии. Попытки союзников очистить Шельду и открыть порт Антверпен затягивались. В то время как Черчилль, Сталин и их военные советники с энтузиазмом обсуждали возможность высадки десанта на полуостров Истрия, Тито критиковал действия британцев по занятию какого-либо порта Адриатического моря, даже при скромной помощи его партизан. В послании генералу Уилсону он написал, что югославский народ обеспокоен присутствием британских сил и подозрительно относится к их намерениям. Изменение поведения Тито, возможно, объясняется недовольством второстепенной ролью, отведенной югославским силам в планах союзников, касающихся Истрии, Австрии и Венгрии, изложенной в меморандуме. переданном Тито начальником штаба генерала Уилсона.
Скажем заранее, что оптимистические планы, которые генерал Уилсон представил на рассмотрение Объединенного комитета, приводили к выводу, что до февраля 1945 года высадка войск ни на далматинское побережье, ни на полуостров Истрия невозможны. Глубоко разочарованный Черчилль тем не менее рассудил, что любого преимущества, достигнутого с помощью столь поздно начавшейся операции, будет недостаточно для оправдания ослабления кампании в Италии, которое для этого потребуется. В декабре проект был окончательно отвергнут.
4. Британцы осуществляли свой план переброски войск в Грецию. Первыми высаживались десантные войска и десантно-диверсионные части морской пехоты, затем более крупные подразделения. Перед ними стояли две задачи: стремительно выгнать немцев из Афин, занять город и его окрестности, а потом отогнать немцев к северу. Немцы оставили Афины, а на следующий день Уилсон направил парашютно- десантные отряды на освобождение ближайшего аэродрома. Несколько дней спустя законное греческое правительство, возглавляемое Папандреу, переехало в столицу. Однако было сомнительно, удастся ли этому режиму установить свою власть в стране, распустить множество партизанских отрядов и создать собственные армию и полицию. Несмотря на невмешательство Сталина, греческие коммунисты рассчитывали на право, которого Черчилль добился в Москве, а именно право свободы во всех делах, касающихся Греции. Шаткое право!
В свете обзора ситуации на Западе генерал Антонов доложил об операциях и планах Красной армии на Восточном фронте. В самых общих чертах они выглядели так:
1. На севере, в Прибалтике и Северной Финляндии, бои будут вестись до полного уничтожения немецких войск. Тридцати немецким дивизиям, сражающимся на этой территории, все пути отступления по морю отрезаны.
2. На южной границе советские войска сосредоточатся на занятии Венгрии и окружении как можно большего количества из двадцати трех немецких дивизий, дислоцирующихся в этой стране. Это будет основное направление наступления советских войск. Из Венгрии Красная армия направится в Австрию на штурм Вены. Взятие Вены откроет путь в Германию, на запад Чехословакии, а оттуда на северо-запад к Одеру и Бреслау.
3. На Центральном фронте (от Литвы до Карпат), где немцы сосредоточили две трети дивизий, действующих на Восточном фронте, советские войска будут непрерывно наступать. Время наступления на Восточную Пруссию и начала операции по окружению Варшавы будет зависеть от успехов операций на севере и юге.
4. После прояснения ситуации в Прибалтике и выхода из войны Венгрии советские войска приступят к осуществлению своей конечной цели – вторжению в Германию. Трудно сказать, по какому направлению будет осуществляться это вторжение, может быть, с востока, может быть, с юга, а может быть, сразу с обоих направлений.
Гарриман послал президенту изложение этих планов и намерений, а генерал Дин направил более детальный отчет Объединенному комитету начальников штабов. Таким образом, американское военное командование было заранее информировано о предполагаемых действиях советских войск и обо всем, что касалось действий союзных войск на Западе и в Италии. Советские войска при проведении операций старались не отступать от изложенных планов.
Стоит отметить, что при обсуждении военных действий никем не было сказано ни слова, ни намека, что они преследуют или будут преследовать политические цели, а именно получение контроля над какой-либо территорией на Востоке или на Западе. Ни один из участников по окончании переговоров, похоже, не чувствовал, что это уже происходит, а если и почувствовал, то никак не зафиксировал. Вероятно, это случилось потому, что еще на ранней стадии переговоров Черчилль и Сталин в рабочем порядке согласились, что в одних вопросах главенствующая роль будет принадлежать британцам. в других – Советскому Союзу.
Черчиллю было жаль отказываться от попытки договориться с русскими по вопросу разделения сфер влияния на Балканах. Напомним, американское правительство противилось этому. Советское правительство ускользнуло от обсуждения этого вопроса, якобы уважая мнение американцев. В начале августа оно коварно направило из Италии свою делегацию к коммунистам (БАМ) в Северную Брецию (которая по негласному соглашению относилась к сфере влияния Великобритании). Черчилль счел это вероломством и прекратил всякие попытки дипломатического урегулирования до личной встречи со Сталиным. Но ему по- прежнему казалось, что единственно правильный путь – это добиться трезвого подхода по отношению к каждой из Балканских стран, стоящих перед лицом военных и политических переворотов, предотвратить перерастание локальных беспорядков в гражданские войны и избежать конфликтов с советскими и местными коммунистами. Во время первой беседы со Сталиным, в ночь на 9 октября, в присутствии Молотова и Идена, Черчилль, устроив так, что польское правительство в изгнании пригласили в Москву, высказал свое предложение. О том, что произошло потом, а это произошло быстро, нельзя рассказать лучше, чем словами самого Черчилля.
К слову сказать, в своем более позднем отчете Черчилль ошибочно включил Барримана в число присутствовавших на этой беседе. Он на ней не присутствовал.
«Момент благоприятствовал ведению дел, поэтому я предложил: „Давайте уладим наши дела на
