года. В ней сообщалось, что в течение дня 22 июня части фронта вели сдерживающие бои и, оказывая упорное сопротивление противнику, к 17 часам отошли на рубеж Кельбасин, Осовец, Ломжа, Бельск. Наиболее сильные удары противника были направлены на Гродно и Бельск. В результате этих боев, по докладу командующего 3-й армией, практически была разгромлена ее 56-я стрелковая дивизия. От 8, 13, 86 и 113-й стрелковых дивизий 10-й армии сведений в течение дня не поступало. Данных о положении частей на левом фланге армии нет. В течение дня связь с армиями работала с большими перебоями. Оперативных сводок от армий фронта за первый день боя к 19 часам 30 минутам не поступало. Данных о потерях и трофеях нет [102].
Уже в первый день войны в небе над пограничными районами в полосе Западного фронта разгорелись ожесточенные бои. Летчики фронта вели ожесточенную борьбу, стремясь вырвать у противника инициативу и не дать ему возможность захватить господство в воздухе. Однако задача эта оказалась непосильной. Ведь в первый же день войны Западный фронт лишился 738 боевых машин, что составляло почти 40 % численности самолетного парка. Узнав о потерях, командующий ВВС фронта генерал И.И. Копец, человек храбрый, что в свое время он с успехом доказал, сражаясь в небе республиканской Испании, застрелился.
Запоздалый выход навстречу наступавшему противнику вынуждал советские войска вступать в бой с ходу, по частям. На направлениях ударов агрессора подготовленных рубежей им достичь не удалось, а значит, и сплошного фронта обороны не получилось. Встретив сопротивление, противник быстро обходил советские части, атаковал их с флангов и тыла, стремился продвинуть свои танковые дивизии как можно дальше в глубину. Положение усугубляли выброшенные на парашютах диверсионные группы численностью от нескольких десятков до двухсот человек, а также устремившиеся в тыл автоматчики на мотоциклах, которые выводили из строя линии связи, захватывали мосты, аэродромы, другие военные объекты. Мелкие группы мотоциклистов вели беспорядочную стрельбу из автоматов, чтобы создать у оборонявшихся видимость окружения. При незнании общей обстановки и потере управления их действия нарушали устойчивость обороны советских войск, вызывая панику.
В результате внезапного удара противника многие стрелковые дивизии первого эшелона армий с первых же часов были расчленены, некоторые оказались в окружении. Связь с ними прервалась. К 7 часам штаб Западного фронта не имел проводной связи даже с армиями.
Командование Западного фронта за весь первый день войны не получило ни одного донесения из армий. На основании весьма отрывочных данных начальник штаба фронта генерал Климовских сделал ошибочный вывод, что 3-я и 10-я армии к концу дня отошли, а 4-я армия продолжает удерживать свой рубеж на границе. Именно так он и сообщил Генеральному штабу в 22 часа, хотя к тому времени 4-я армия также оказалась отброшенной от границы на 25–30 км, а передовые танковые части немцев прорвались еще глубже – на 60 км. По сути, Климовских своим докладом ввел Генеральный штаб в заблуждение. К сожалению, командование фронта не осознало угрозы, нависшей над его войсками на брестском направлении. Его больше беспокоило положение под Гродно, где к концу дня определился глубокий охват белостокского выступа с севера.
В полосе Киевского Особого военного округа в 3 часа 30 минут 22 июня тысячи германских орудий и минометов открыли огонь по заставам, штабам, узлам связи и военным городкам, расположенным в приграничной зоне. Одновременно вражеская авиация нанесла удары по военным аэродромам, затем подвергла бомбардировке Ровно, Львов, Житомир, Киев и многие другие города.
Первый удар врага, как и следовало ожидать, приняли пограничники. В полосе округа находилось восемь пограничных отрядов. Каждый состоял из 4–5 комендатур, имевших 3–4 пограничные заставы по 30–40 бойцов. Начальником войск Украинского пограничного округа был генерал-майор В.А. Хоменко. Однако в связи с нарушением управления частями и подразделениями пограничных войск практически в самом начале войны речь о согласованных действиях отрядов и застав, конечно же, не велась. Каждая застава сражалась в одиночку, и только в отдельных случаях наблюдался бой пограничных отрядов.
Особенно отличился 90-й пограничный отряд под командованием майора М.С. Бычковского. От немецкого солдата, перешедшего на советскую сторону вечером 21 июня, командир отряда узнал примерное время вторжения фашистских войск и своим решением привел в боевую готовность все подчиненные ему 16 застав. Затем доложил о перебежчике командующему 5-й армией генерал-майору М.И. Потапову и поставил в известность командиров 41-й танковой и 87-й стрелковой дивизий. Правда, другими документами и свидетельствами это не было подтверждено.
В 4 часа утра 22 июня заставы 90-го пограничного отряда приняли бой в полосе 45 километров от села Корытница до Крыстынополя. Пограничники на ряде направлений успешно отразили первые атаки противника, но в 6 часов фашисты ввели в бой свежие силы и прорвали границу. 6-я застава вела бой до 24 июня.
На ковельском направлении стойкое сопротивление врагу оказали 8-я и 9-я заставы 98-го пограничного отряда (командир-полковник Г.Г. Сурженко). Они дали врагу бой при его переправе через реку Западный Буг и уничтожили несколько сотен солдат и офицеров противника.
11 дней и ночей у села Скоморохи защищала границу 13-я застава лейтенанта А.В. Лопатина. Напряженный бой разгорелся за Перемышль, где сооружения укрепленного района оборонялись пограничниками и бойцами 99-й стрелковой дивизии. Были и другие примеры героической обороны советской границы. Но это были слишком слабые силы для решения оборонной задачи в начале большой войны. Требовалось организованное вступление в сражение основных сил армий прикрытия государственной границы, по крайней мере дивизий и корпусов первого эшелона. Но, как известно, именно командиры и штабы этих соединений к войне конкретно не были подготовлены и четко своих задач не знали. Поэтому каждый из них в первые часы действовал на свой страх и риск.
Только к 10 часам утра 22 июня штабу Киевского Особого военного округа, превратившегося с началом войны в передовой пункт управления Юго-Западного фронта, удалось наладить связь с управлениями 12-й и 26-й армий, но что происходило в полосе 5-й и 6-й армий, никто точно не знал. Первое донесение из 5-й армии в штаб фронта по радио поступило только в 10.30 утра. В нем указывалось: «Сокаль и Тартакув в огне. 124-я стрелковая дивизия к границе пробиться не смогла и заняла оборону севернее Струмиловского укрепленного района» [103].
Только около 10 часов утра на пункт управления Юго-Западным фронтом пришла директива из Москвы, извещавшая о начале войны. От командующего и штаба фронта требовалось немедленно детально разобраться в сложившейся обстановке. Но сделать это было практически невозможно. Поэтому, когда в 15 часов Юго-Западный фронт должен был послать в Москву свое первое донесение, из-за отсутствия конкретной информации из войск приграничных армий на то время штабу фронта пришлось отписываться общими фразами.
Командующие армиями прикрытия государственной границы в первый день войны также в большинстве своем остались без связи с подчиненными соединениями. Было нарушено управление во многих корпусах и дивизиях. Командиры дивизий и полков были вынуждены действовать на свой страх и риск.
Позже выяснилось, что главный удар в полосе Юго-Западного фронта противник наносил по левому флангу 5-й армии и в стык этой армии с 6-й армией. В то же время в полосе 12-й и 26-й армий в первые дни войны он действовал ограниченными силами. В связи с этим около половины сил и средств фронта в самый ответственный период сражения практически оставались в стороне от него без дела.
Еще хуже обстояло дело на тактическом уровне. Из десяти соединений первого эшелона 5, 6 и 26-й армий только три (62, 87 и 99-я) стрелковые дивизии сумели занять рубежи по плану прикрытия. Остальные вынуждены были перейти к обороне на путях выдвижения под воздействием противника на совершенно необорудованной местности. Между соединениями и частями существовали большие разрывы. Так, между 87-й и 124-й стрелковыми дивизиями возник разрыв в 20 км, между 124-й стрелковой и 3-й кавалерийской дивизиями – 15 км.
На действиях войск пагубно отразилась и нерешительность командующего и штаба Киевского Особого военного округа. Только около 9 часов утра командующий М.П. Кирпонос решился передать в войска приказ о вскрытии пакетов особой важности. Но вследствие отсутствия связи в некоторые объединения и соединения этот сигнал пришлось передавать при помощи специальных курьеров самолетами связи. Нередко, в условиях господства противника в воздухе, эти самолеты сбивались, и соответствующие
