– Господа, прошу прощения, – сказал «надворный советник» и подошел к двери кабинета. Вернулся он вполне довольный.
– Итак, господа, – торжественно произнес он, – я только что стал богаче ровно на восемьдесят тысяч.
– Это вы узнали из телеграммы? – догадался Плейшнер.
– Именно, – подтвердил «Сергей Васильевич».
– Поздравляю вас, – только и произнес Огонь-Догановский.
– Благодарю вас, – мельком глянул на него «надворный советник». – Собственно, мое предложение к вам в качестве благодарности и состоит в том, чтобы помочь вам немного обогатиться.
– Это каким же образом, позвольте вас спросить? – живо поинтересовался Плейшнер.
– Очень простым, – ответил «Луговской». – Предлагаю вам поиграть на бирже.
– То есть? – спросил Иван Яковлевич. – Я, к примеру, в этих «играх» мало чего смыслю.
– А я вообще не смыслю ничего, – заявил Огонь-Догановский.
– Не беспокойтесь, – улыбнулся своим гостям «надворный советник». – Вам совершенно не обязательно вникать во все тонкости биржевой игры. Достаточно того, что в этих тонкостях разбирается ваш покорный слуга.
– Мы что, будем играть вслепую? – поднял брови Плейшнер.
– Ни в коем случае, – ответил ему Долгоруков с вежливой улыбкой. – Вашими глазами буду я.
– Вы предлагаете войти с вами в долю? – догадался Иван Яковлевич.
– Именно! – воскликнул Сева и довольно потер ладонью о ладонь. – К тому же вам совершенно не придется ничего платить.
– Как это так? – спросил Огонь-Догановский.
– А вот так, – ответил «Луговской» и раскрыл принесенный ему бумажник. – Здесь двенадцать тысяч рублей – те, которые вы нашли и вернули мне. Они были бы вашими, если бы вы их разделили между собой. То есть по шесть тысяч на брата. Это и будет вашими долями. Я вложу их за вас, и через некоторое время они принесут прибыль. Ее получите вы, а я верну себе эти двенадцать тысяч. И я останусь не внакладе, и вы получите дивиденды, надеюсь, весьма неплохие. Тем самым я и отблагодарю вас, не оскорбляя возвратом части денег из найденного вами портмоне.
– Неплохая идея, – нерешительно произнес Огонь-Догановский.
– Да что вы! – возразил ему повеселевший Плейшнер. – Великолепная, восхитительная идея! А позвольте вас спросить, какую прибыль вы намерены получить? И когда?
– Через три дня, господа, всего через три дня вы сможете получить причитающийся вам доход…
– Через три дня? Так скоро? – буквально загорелся от предвкушения даровых денег Иван Яковлевич.
– Да, так скоро, – улыбнулся ему Сева. – Дело поставлено так, что я и еще несколько крупных игроков играем на повышение акций одной компании, после чего мгновенно сбрасываем акции и остаемся с прибылью, поверьте мне, весьма значительной. Что же касается вашего вопроса касательно размеров прибыли, то, я полагаю, она будет не менее шестидесяти процентов.
– Шестидесяти? – вскинул брови Иван Яковлевич. – За три дня? Невероятно…
– И тем не менее это так. Еще вопросы?
Вопросов более не последовало. Пораженные открывшейся перспективой, Огонь-Догановский и Плейшнер распрощались с милейшим хозяином усадьбы и отправились каждый по своим домам, по большей части молча переживая увиденное и услышанное.
Плейшнер поехал к себе на Большую Красную, где им был прикуплен неплохой домик с садом – конечно, не такой, как у этого Луговского, но все же. А Алексей Васильевич, поскольку собственного дома у него не имелось, отправился в гостиницу. Он изрядно подустал от своего нового «друга» и теперь собирался отдохнуть душой и телом в своем нумере. Чего он, конечно, вполне заслуживал.
– Ну, что скажешь? – Вопрос был задан Огонь-Догановскому, оттого ему и надлежало отвечать. (Вся «команда» снова была в сборе в нумере Севы, потому как завтра планировалось завершение «первого акта».)
– Скажу, что пока все идет как задумано, – ответил Алексей Васильевич. – У Плейшнера, а я виделся с ним не далее как вчера вечером, и темы иной нет, как про игру на бирже. Его контора этим пока не занимается, но, похоже, он вскоре созреет. После того как мы ему выплатим его прибыль от «биржевой игры», он крепко задумается, чтобы практиковать это в своей банкирской конторе.
– Это его дело, – заметил Долгоруков. – Главное, чтобы он не соскочил с крючка.
– Не соскочит, уж будьте спокойны, – заверил его Огонь-Догановский.
– Ладно, коли так…
Роли для всех участников аферы были распределены загодя.
Леонид должен был выступить завтра в роли подручного «Луговского». Ему надлежало принести деньги, якобы вырученные от спекуляции акциями.
Африканычу, от которого за версту должно было разить спиртным, следовало заявиться к «Луговскому» с пачками денег или векселем и, рассыпаясь в благодарностях за прибыль, полученную неделю назад, просить его принять от него двадцать тысяч на новую спекуляцию.
«Граф» Давыдовский должен был к приходу Огонь-Догановского и Плейшнера уже находиться в кабинете «Луговского» и будто бы дожидаться получения своей доли.
Для всех этих денежных операций и изготовления «кукол» Сева выделил семьдесят пять тысяч, оставшихся от продажи усадьбы на Покровской улице с винным подвалом, где находился фальшивый коллекционный коньяк. Денег жалко не было: ведь бо?льшая часть из них должна была вернуться, а та малая часть, что будет выплачена завтра директору банкирской конторы Плейшнеру, должна была окупиться пятидесятикратно.
После уточнения деталей разошлись. Ведь завтра предполагался трудный день: надо было завершить акт первый и благополучно, то есть без сучка и задоринки, приступить ко второму.
Глава 16
Представление. Акт второй
Плейшнера и Огонь-Догановского «Луговской» встретил самолично, как самых дорогих гостей. Когда все трое вошли в кабинет хозяина, навстречу им поднялся импозантный господин, от которого за версту веяло аристократизмом.
– Знакомьтесь, – представил «Сергей Васильевич» импозантного господина. – Граф Давыдовский, Павел Иванович. А это, – он указал попеременно на Плейшнера и Огонь-Догановского, – мои новые друзья: Иван Яковлевич Плейшнер и Алексей Васильевич Огонь-Догановский. Они тоже в доле.
– Очень приятно, – сказал Иван Яковлевич.
Ему было крайне лестно, что он находится в одной компании с «настоящим» графом. Ведь тайным желанием Плейшнера было получение дворянства, хотя бы личного для начала. Орден Святого Георгия ему не светил, ибо ради его получения надлежало отличиться на поле брани, не светил и орден Андрея Первозванного; а вот «Анну» или «Владимира» заполучить было можно, правда, весьма нелегко. Для этого надлежало сделать значительные пожертвования на благотворительность (скажем, за полумиллионное вспомоществование в пользу недостаточных студентов можно было получить и орден, а возможно, и титул барона) или учредить дом призрения для старух или беспризорных детей. Приличной степени орден давал личное дворянство, после чего можно было бы начать хлопотать и о дворянстве потомственном. Но… было жалко денег. Ну, страсть как жалко!
Размышления Ивана Яковлевича прервал стук в дверь. Все взоры обратились на нее.
– Войдите, – громко произнес хозяин кабинета, и в комнату вошел молодой человек с толстым саквояжем. Кивком головы поздоровавшись с присутствующими, он поставил саквояж на стол и выжидающе посмотрел на «Луговского».
– Там все? – спросил его «надворный советник».
– Так точно, – по-военному ответил Ленчик. – Не извольте беспокоиться.
– Я и не беспокоюсь, – улыбнулся Сева и благосклонно кивнул Ленчику: – Ступайте, Пахом.
Ленчик кивком головы попрощался с присутствующими и вышел. На том его миссия закончилась.
– Итак, приступим? – весело произнес «Сергей Васильевич» и щелкнул замочком саквояжа. Все, кроме
