вдохновившие кельтских мастеров на создание этих произведений, имеют, по-видимому, средиземноморское происхождение, но кельты придавали им свой сакральный смысл – изваяния быков и кабанов служили символом изобилия и плодовитости стад, их устанавливали напротив загонов для скота под стенами крепостей.
В Северной Португалии обнаружены и статуи вооруженных воинов, которые, вероятно, тоже выполняли роль оберегов (рис. 22).
Вотивные клады. Удивительное зрелище, возможно самое захватывающее, для современного человека представляют собой кельтские места поклонения, где сохранились собрания жертвенных даров. Цезарь упоминает виденные на полях межплеменных сражений груды оружия и трофеев, оставленных победителями, чтобы умилостивить божество поверженных врагов. Страбон цитирует рассказ путешествовавшего по Галлии в I веке до н. э. Посидония о несметных жертвенных сокровищах вольков-тектосагов, хранящихся на священных землях и в заводях в окрестностях Толосы (современная Тулуза). Эти сокровищницы были разорены римлянами в 106 году до н. э.; сохранились письменные сведения о том, что в них содержались изделия из необработанного золота и серебра, которые потом, вероятно, были переплавлены в слитки.
Упоминание Посидония о священных заводях, под которыми равно могли подразумеваться болота и топи, весьма примечательно, поскольку позволяет идентифицировать многие найденные археологами собрания предметов как вотивные клады. Из относящихся к кельтскому железному веку можно вспомнить находки непосредственно в Ла-Тене, в другом швейцарском местечке – Поре, а также в Ллин-Керриг-Бах на острове Англси и на землях Шотландии. Помимо этого, известны отдельные клады, обнаруженные в торфяных болотах и в реках, – собранные в них предметы могли быть дарами сверхъестественному существу. А в окрестностях кельтских поселений Северной Европы открыты чрезвычайно любопытные вотивные клады, содержащие вещи работы кельтских мастеров и проливающие свет на существо вопроса.
В Ла-Тене большое число предметов – в основном оружие и воинское снаряжение, а также изделия из дерева и колесо – найдено в торфянике, недалеко от берега, в небольшой бухте у восточной оконечности озера Невшатель (фото 34; рис. 13). Там же обнаружены человеческие кости и опоры, поддерживавшие, вероятно, платформу, с которой совершались подношения. Археологический материал в Поре на канале Нидо-Бюрен у северо-восточной оконечности озера Биль исходит из геологического пласта, некогда бывшего дном реки. Здесь так же, как и в латенской бухте, найдены остатки деревянной конструкции и много оружия, в том числе наконечники для копий и мечи. На некоторых мечах высокого качества стоят клейма кузнецов (рис. 23).
Раскопки в Ллин-Керриг-Бах на острове Англси, проводившиеся в 1943 году, во многом прояснили специфику и состав крупных вотивных кладов. В стоячей воде озера около прибрежной скалы обнаружено большое количество оружия, детали колесниц, оковы рабов (рис. 24), орудия труда, фрагменты котелков, охотничьи и воинские трубы, обломки украшений из бронзы, декорированных в островном латенском стиле, а также множество костей быков, лошадей, овец, свиней и собак – разумеется, останки жертвенных животных, а не выброшенные объедки.
Металлические предметы из Ллин-Керриг-Бах датируются временным отрезком между серединой II века до н. э. и примерно серединой I века н. э.
Хотя условия и среда, в которых хранились все эти вещи, не позволяют сделать каких-либо обоснованных выводов, кажется вероятным, что они представляют собой не одно, а несколько подношений божеству, сделанных в течение определенного периода. Прекращение пожертвований, видимо, связано с взятием Моны римским войском в 61 году до н. э. Присутствие в кладе изящных изделий более поздней датировки, привезенных на остров Англси из богатых областей на юго-востоке Британии, указывает на появление в этих краях беженцев высокого социального ранга – именно они совершали последние приношения даров, стремясь заручиться поддержкой божества в борьбе против нашествия римских легионов.
Еще три вотивных клада, содержащие меньшее число предметов, открыты в Южной Шотландии – в Карлингворке, Блэкберн-Милле и Экфорде. В первых двух случаях дары были уложены в котлы, о ритуальном значении которых нет нужды еще раз упоминать. Во всех трех хранилищах присутствуют в основном орудия труда и воинское снаряжение работы местных и римских мастеров. Многие предметы сломаны, другие, перед тем как попасть в число жертвенных даров, долгое время находились в пользовании – похоже, что поднесение божествам поврежденных или пришедших в негодность предметов было у кельтов в обычае, поскольку обрядовое значение имела не форма, а содержание, «сущность» каждой вещи. Все три шотландских вотивных клада, хранившихся в воде, представляют собой важный объект для дальнейших исследований – прежде всего, потому, что это разовые пожертвования, совершенные в таких местах, которые обычно не считались священными или пригодными для проведения подобных ритуалов.
В числе единичных находок, внушающих мысль о том, что это вотивные дары, а не случайно упавшие за борт вещи, можно упомянуть бронзовый щит, украшенный в позднелатенском островном стиле и обнаруженный на дне Темзы в Баттерси, а также относящиеся к более раннему периоду щит и меч из Линкольншир-Уитема.
Успех в поиске вотивных кладов, хранящихся в водоемах, во многом зависит от географических факторов, изменений уровня воды и промышленных разработок на торфяниках. Практика создания подводных тайников в озерах, реках или болотах восходит к раннему неолиту в Дании, где природные условия были для этого наиболее благоприятными. В языческие времена такой практики продолжали придерживаться племена тевтонского севера, но вполне вероятно, что вотивные клады были известны повсюду в трансальпинской Европе с древнейших времен.
Жертвоприношения. Нить повествования о священных землях и вотивных кладах подводит нас к вопросу о жертвоприношениях и о тех, кто отвечал за их обрядовую сторону в кельтских сообществах.
К сожалению, невозможно в деталях восстановить порядок проведения таких церемоний, характерный для определенных праздников или для особых случаев – годин испытаний, войн, голода, эпидемий. Античные авторы изъясняются на эту тему кратко и туманно, ирландские источники ограничиваются намеками, что неудивительно: для первых жертвоприношения были обычаем слишком примитивным, для вторых – слишком жестоким и языческим, чтобы увековечить его в скрижалях истории. Известно, что в Ирландии животных приносили в жертву во время Брон Трограйна. Есть и косвенные доказательства ритуального убийства людей на праздновании Самайна: в одном сказании говорится, что в эту пору к деве из Бри Эле сватались мужчины Ирландии, и за каждого, кто добивался ее любви, погибал один из членов его рода – никто не знал, от чьей руки. Бри Эле было вторым названием Круахана, королевской резиденции Коннахта, и вполне возможно, что мужчин приносили в жертву богине природы, чтобы обеспечить ее благосклонность, – сакральный смысл этого действа связан с представлениями о короле как о смертном супруге богини. Тайное умерщвление жертв совершали хранители культа, по-видимому, с помощью оружия, что напоминает о гибели некоторых королей от ран. В древних манускриптах присутствуют и более смутные и фантастические намеки – на совершавшиеся в пору Самайна жертвоприношения детей и скота. В этом, несомненно, есть доля правды, но никаких разъяснений из текста почерпнуть нельзя.
Одно из самых важных среди сохранившихся сказаний – повествование о жертвоприношении, призванном отвратить беды, которые грозили подданным короля, соблазненного блудницей. Друиды, посовещавшись, решили, что в жертву должно принести сына добродетельной четы. Подходящего кандидата долго искали, поиски сопровождались сказочными обстоятельствами, наконец, юношу доставили в Тару, и тут, перед самой церемонией, взору участников предстала женщина из Иного мира. Она вела за
