Огнестрельное оружие XIX-XX веков. От митральезы до «Большой Берты»

также использование огнеметов и боевых отравляющих веществ.

Стальная каска, впервые принятая на вооружение в 1915 году

Однако войны нельзя выиграть, сидя в траншеях, и значительная часть la Belle France («прекрасной Франции») оказалась в руках немцев. Тогда началась позиционная война, фронты почти не двигались, лишь то тут, то там перемещаясь в одну или другую сторону на десятки или сотни метров. Такие военные действия стоили Франции с января 1915 по ноябрь 1918 года около 1 300 000 человек убитыми или взятыми в плен и более чем 2 500 000 ранеными. Это была ужасная цена за отдаленную победу, и для солдат, сидящих в траншеях, скоро стало совершенно ясно, что генералы, распоряжающиеся их судьбами, не имеют ни малейшего понятия о том, как вырваться из пут этой траншейной системы, глубоко вгрызшейся в почву Европы от Английского канала до самой швейцарской границы. Самое лучшее, что пришло в голову этим мыслителям в расшитых золотом мундирах, – было элементарное и жестокое заключение, что если после артиллерийской обработки вражеских позиций бросить в атаку большее количество солдат, чем оставшиеся в живых противники смогут убить имеющимися в их распоряжении средствами, то тогда можно будет достичь определенных, достаточно ограниченных целей и даже, может быть, отразить неизбежную контратаку.

Война на изнурение противника представляет собой довольно опасный прием применительно к военным действиям, даже если это осуществляется более сильной стороной. Когда же, как это имело место в случае с французами и англичанами на Западном фронте, более сильной стороной был их противник, который, похоже, еще и наращивал свои силы, война на изнурение становилась средством отчаяния. В самом деле, к концу второго года войны (потери французов за 1915 год превысили 1 375 000 человек) ни бесчисленные мелкие акции, ни крупные наступательные операции не позволили овладеть более чем несколькими квадратными километрами земли, перемешанной с кровью.

К этому времени политики, которые до этого предоставляли ведение войны профессионалам, стали испытывать раздражение и досаду оттого, что дела на фронте идут не так, как им хотелось бы. В бойне под Верденом, где немцы упорно штурмовали выступ фронта, который, как они знали, обороняли французы только по причине престижа и национальной чести, участвовало шестьдесят шесть французских дивизий, и за четыре месяца этого сражения, с февраля по июнь 1916 года, страна потеряла 442 000 человек убитыми и ранеными. Партии левого толка, социалисты, пацифисты, тред-юнионисты и прочие начали кампанию за прекращение войны, и на армейские казармы обрушился шквал пропагандистской литературы. Бесплодность всех военных усилий была видна невооруженным глазом и лишь добавляла убедительности оголтелой пропаганде крайне левых (которая легко могла быть подавлена решительными действиями правительства).

Уставшая от войны армия, потерявшая значительную часть своей веры как в гражданских, так и в военных лидеров, была, однако, до определенной степени воодушевлена подготовкой к «альтернативному» способу наступления, который должен был одним ударом положить конец безвыходной ситуации на Западном фронте[12].

Автором этой идеи был динамичный генерал Жорж Нивель, чьи молниеносные атаки на последних этапах Верденского сражения позволили вернуть значительную часть утраченных территорий и поэтому принесли ему занимавшийся Жоффром пост главнокомандующего. Крупное наступление должно было быть предпринято после мощнейшей артиллерийской подготовки, особое значение придавалось скорости прорыва фронта и быстрому занятию резервистами («лягушачий прыжок») передовых позиций. К сожалению, столь крупное предприятие, в которое были вовлечены сотни тысяч людей, было невозможно сохранить в тайне; о нем узнали немцы и приняли соответствующие меры. Ближе ко времени начала этой операции стало ясно, что военная ситуация коренным образом изменилась. Вспыхнувшая революция в России, близкое вступление в войну Соединенных Штатов Америки и решение Людендорфа[13] о выпрямлении линии фронта путем ликвидации большого выступа немцев (что лишало смысла все приготовления союзников) означали или должны были означать пересмотр концепции или отказ от наступления.

Офицер и рядовой периода 1916–1918 годов

Но Нивель настаивал на том, что его массированный «неожиданный» удар легко прорвет германские позиции (силы восьми дивизий, противостоящих ему, уже были увеличены до сорока), и 16 апреля 1917 года под пронзительные свистки командиров волны голубых мундиров поднялись из траншей. Но дойти до запасных немецких позиций им не удалось – зачастую ливень пуль немецких пулеметов не позволял союзникам даже выбраться из своих окопов и траншей. Те же, кому это все же удалось сделать, были остановлены проволочными заграждениями, не уничтоженными обстрелом. Согласно плану операции, свежие батальоны должны были каждые несколько минут стремительно заполнять проложенные накопительные траншеи для дальнейшего наступления. Тылы смешались в фантастической неразберихе, тогда как германские снаряды продолжали рваться над местами сосредоточения наступающих сил. На отдельных участках фронта наступающие добились некоторых успехов, но обещанного прорыва осуществить не удалось, и, хотя союзники взяли в плен 21 000 немецких солдат и 183 орудия, первый этап наступления стоил жизни примерно 100 000 человек. Очевидная ошибка генералитета, совершенно неудовлетворительное медицинское обеспечение операции, преувеличенные доклады о потерях (на самом деле, по сравнению с некоторыми наступлениями Жоффра, они были относительно невелики) и наступившее разочарование, после стольких надежд и обещаний, вызвали катастрофическое падение боевого духа войск.

С 29 апреля 1917 года – черного дня для французской армии – последовала целая серия армейских бунтов, хотя большей частью и изолированных и непродолжительных, но тем не менее захвативших по крайней мере 54 дивизии. Информация об этих инцидентах замалчивалась, и генерал Петен («щедрый на сталь, но скупой на кровь») занял место неудачливого Нивеля.

Войска постепенно вернулись к своим обязанностям, хотя и не без некоторых столкновений и даже казней. Кавалерия, не будучи вовлеченной в бойню в траншеях, осталась верна присяге и была использована для подавления солдатских бунтов.

Здравый смысл и патриотизм обычного солдата-гражданина со временем все же заявил о себе. Два наступления с ограниченными задачами на узких участках фронта после тщательной артиллерийской подготовки были успешными, в результате ценой незначительных потерь было взято в плен много солдат неприятеля, что во многом способствовало поднятию боевого духа французов. Солдаты, сражавшиеся на территории своей страны и, во многих случаях, недалеко от своих домов, были весьма чувствительны к политической ситуации. Когда же разрешился политический кризис и к власти в конце концов пришло сильное правительство под руководством яростного Жоржа Клемансо, провозгласившее своей целью «войну до победы», беспорядки закончились.

Но даже одержанная победа и возвращение утерянных ранее областей не могло стереть из памяти нации 1 357 000 погибших солдат. Послевоенные годы ознаменовались невиданным взлетом антимилитаризма и последовавшим сокращением военных расходов. При этом большая часть военных ассигнований была предназначена исключительно для строительства оборонительных сооружений, поскольку за четыре года войны на Западном фронте ни одна из полос укреплений не была прорвана. Генеральный штаб теперь был повенчан с доктриной непрерывной обороны. Воплощением этой постоянной линии обороны стала линия Мажино, возведенная ценой значительных расходов.

Линия Мажино

К сожалению, непрерывная линия укреплений, которая должна была защищать Францию от любого германского нашествия, была на самом деле отнюдь не непрерывной фортификационной преградой, а состояла из двух отдельных секций длиной 70 километров каждая. К этому добавлялись еще 20 километров укреплений вокруг Монмеди, 15 – вокруг Мобёжа и 5 вокруг Валансьена, в общей сложности укрепления протянулись на 180 километров вдоль 760-километровой границы! Если бы позволили время и средства, другие участки границы, вне всякого сомнения, тоже были бы прикрыты фортификационными сооружениями; но традиционный маршрут вторжения во Францию пролегал через Фландрию, и поэтому постоянная линия Генерального штаба заключалась в том, чтобы оборонять прежде всего северную границу страны от вторжения с территории Бельгии.

Промежутки между основными укреплениями были прикрыты более легкими оборонительными сооружениями в стиле последней войны – общепринятая тогда теория утверждала, что для их прорыва