Фру Юханссон. Тогда мы, пожалуй, поедем.
Она тяжело поднимается и жмет руку Анне: «Спасибо вам за терпение и заботу». Анна отводит глаза: «Жаль, что так все кончилось». Фру Юханссон смущена: «Вы с господином пастором все равно же не смогли бы вечно заботиться о мальчике».
Молчание. Наконец фру Юханссон хватает Петруса за шкирку и выталкивает в дверь. Хенрик берет чемодан, и они молча выходят на улицу. Як с ними — он любит кататься на санях. Хенрик помогает фру Юханссон и Петрусу устроиться, накрывает их меховой полостью, садится на козлы, понукает лошадь. Звенит колокольчик, экипаж скрывается за пригорком у ворот.
Анна смотрит им вслед. В ее душе великая тьма. Наконец она заставляет себя сбросить оцепенение и стучится в дверь прислуги. Там страшная теснота. Раскладушка Мии загораживает вход. Она лежит, свернувшись калачиком, лоб в испарине. Мейан сидит на раскладном диване и вяжет, глухо кашляя. Гудит кафельная печь, дребезжат железные дверцы, в комнате жарко, как в бане, воздух пропитан запахом пота и испарений.
«Завтра встану», — решительно говорит Мейан. «Если температуры не будет, — отвечает Анна. — Как Миа?» — «По-моему, бредит. Такие чудные вещи говорит, что меня смех разбирает», — говорит Мейан. «Надо бы проветрить здесь, — советует Анна. — Очень душно». — «И не подумаю выпускать такое доброе тепло», — возражает Мейан, кашляя. «Ты эмсеровскую настойку пьешь?» — «Само собой. А Петруса, стало быть, отправили?» — «Да, он уехал». — «Мне этот парнишка всегда был не по душе, — решительно говорит Мейан, стуча спицами. — Может, все-таки я помою посуду?» — «Лежи!» — приказывает Анна и выходит на кухню, затворив за собой дверь.
У плиты стоит медный бак с горячей водой. Анна открывает кран, кипяток с шипением льется в таз. Она добавляет холодной воды и кусочек зеленого мыла (дефицитный товар). Потом ставит таз на мойку, отчего у нее заломило спину, но Анна целиком погружена в свою тьму, из глаз текут слезы. Она принимается мыть посуду, оставшуюся после вчерашнего ужина. Потом вдруг резко бросает это занятие и садится за кухонный стол. Плита шумит и потрескивает, а так — вокруг тишина. Необъятная тишина, придавившая Анну, столпом вздымается в ледяной космос.
Она просидела так довольно долго, может, даже немного вздремнула. У ворот раздается перезвон колокольчика, выходит сосед, одолживший сани. Хенрик здоровается, слезает с козел, передает вожжи. Они перекидываются парой слов, Хенрик на крыльце оббивает снег с сапог. Анна встает и расправляет спину, что-то стала побаливать, не исключено, она тоже захворала, было бы неудивительно. Открывается и закрывается дверь. Анна моет посуду. Хенрик у дверей снимает полушубок. Анна моет посуду. Хенрик садится на стул и стаскивает сапоги. Анна моет посуду. Звякают стекло, фарфор, вилки, ложки, ножи. Хенрик сидит у окна, полушубок на коленях, сапоги возле стула, шапка и перчатки на столе. Он неотрывно смотрит на Анну, моющую посуду. Як лежит под столом.
Хенрик. Так оно лучше.
Анна моет посуду.
Хенрик. Здесь его нельзя было оставлять.
Анна моет посуду.
Хенрик. По-моему, он понял.
Анна гремит посудой.
Хенрик. Он даже не плакал.
Анна кладет в таз тарелки.
Хенрик. Почему ты не отвечаешь?
Анна молчит.
Хенрик. Так не пойдет, Анна!
Анна моет посуду.
Хенрик. У тебя нет ни малейшего основания так себя вести.
Анна прекращает мыть посуду, стоит.
Хенрик. Можно подумать, я во всем виноват.
Анна качает головой, моет посуду.
Хенрик. Прекрати мыть посуду, повернись!
Анна продолжает мыть посуду, не поворачивается.
Хенрик молчит.
Анна молчит.
Внезапно Хенрик встает, преодолевает расстояние, отделяющее его от Анны, вырывает у нее из рук тарелку и с грохотом швыряет ее на мойку — осколки летят во все стороны. Потом с силой берет ее за плечи и поворачивает к себе. Он тяжело дышит. Лицо подрагивает.
Хенрик. Говори со мной!
Анна. Ты порезался. Из пальца кровь идет.
Хенрик. Плевать.
Анна (
Вытерев руки о передник, она впереди Хенрика направляется в гостиную. Там пронизывающий холод.
Хенрик. Может, поднимемся ко мне в кабинет? Здесь чудовищно холодно.
Анна. Нет. Я перенесла Дага к нам в спальню. Мы будем топить только в спальне и в твоем кабинете. Что ты хотел мне сказать?
Хенрик. Поговори со мной.
Анна. Ни к чему.
Хенрик. Скажи что угодно. Только не молчи.
Анна. И это говоришь ты?
У Хенрика изо рта валит пар. Анна стоит спиной к окну, скрестив руки, спрятанные в рукавах шерстяной кофты, на груди. Синий передник Мейан ей явно велик. Волосы в беспорядке, лицо серое.
Хенрик. Скажи что угодно.
Анна. Я несу ответственность. Ответственность за Дага и за будущего ребенка. И эта ответственность велит мне уехать отсюда. Моя ответственность за ребенка важнее, чем моя лояльность по отношению к тебе.
Хенрик. Я не понимаю.
Анна. Я обязана забрать Дага и уехать. Ты желаешь остаться, ибо таково твое убеждение. Я уважаю твое убеждение, но не разделяю его.
Хенрик. И куда ты поедешь?
Анна. Куда, куда. Домой, естественно.
Хенрик. Твой дом здесь.
Анна молчит.
Хенрик. Ты не можешь причинить мне такую боль.
Анна. Я уже написала маме.
Хенрик. Какой козырь. Для нее.
Анна. Вот, значит, о чем ты подумал в первую очередь.
Хенрик. Я запрещаю тебе уезжать.
