– Собственно, это все. Не услышав больше ни звука, эти двое тут же вспомнили, как опасен обрыв, спустились вниз и нашли его высочество. Мертвого. Естественно, сразу подняли на ноги весь замок, доложили подъехавшим лордам… Остальное вы знаете.
– Остальное я знаю… – эхом повторил король Шотландии. В комнате стало тихо. Слышно было, как внизу мерно гудят воды Форта, а в совсем почерневшем небе раздаются глухие раскаты приближающейся бури. Потом Кеннет Мак-Альпин поднял голову и посмотрел в лицо стоящему перед ним человеку: – Это хорошо, что ты пришел, Ивар, – сказал он. – Как я уже говорил, времени у нас мало. С гибелью Патрика вся королевская династия оказалась под угрозой. Другого наследника у меня нет. И положиться мне, кроме тебя, не на кого. Мой клан велик, но слишком разрознен и слаб, и хотя номинально они признают мою власть над собой, но я знаю, что никто из вождей не встанет поперек дороги тому же Хайленду. Мои родственники тихо ненавидят друг друга и действовать сообща, тем более ради того, чтобы упрочить мое положение на троне Шотландии, не станут. А вот что касается лордов Нагорья – те могут… Все знают, как быстро горцы «забывают» взаимные претензии и объединяются, если им это выгодно.
– Не уверен. В Хайленде та же ситуация. Постоянная грызня за землю, замки, древность рода… Да и много ли воинов они могут предоставить, даже если случится чудо и они решат действовать сообща? – пожал плечами тот, кого назвали Иваром. – Кто может представлять реальную опасность, – так это, пожалуй, Мак-Дональды, Кэмпбеллы, ну, еще Мак-Грегоры. Но последние вряд ли. Да и глава клана Кэмпбеллов всегда поддерживал вас, сир.
– Поддерживал! – невесело усмехнулся король. – Пожалуй, только в пику тому же лорду Малькольму!.. А уж никак не от избытка верноподданнических чувств. В Хайленде до сих пор царит старая патриархальная система, и по большей части им там наплевать на наши королевские указы и центральную власть. Они и христианскую веру-то в основной своей массе не приняли.
– А как же Лоуленд?[3]
– А много того Лоуленда? – вопросом на вопрос ответил Кеннет. – И какие с них бойцы? Нет, друг мой, делать ставку на жителей наших равнинных земель глупо. По крайней мере, только на них.
– Что вы имеете в виду, сир? – Ивар еще не понял, куда клонит государь, но каким-то шестым чувством уловил, что конкретно ему в планах монарха отведена значительная роль.
– А вот что, – охотно пояснил Кеннет. – Если бы у меня было под рукой хотя бы несколько сильных кланов, в которых я мог бы быть уверен полностью, неизбежную междоусобную войну можно было бы предотвратить. Пока, и то навскидку, у меня есть только три. Один из них – Кэмпбеллы, в которых я совсем не уверен. Но если им пообещать что-нибудь весомое, то вполне может быть, они будут на моей стороне. Кэмпбеллы – клан большой, имеет вес в Хайленде и определенное давление на другие кланы. Это хороший союзник, хотя бы потому, что Ричард Кэмпбелл скорее душу продаст дьяволу, чем позволит Мак-Дональдам в чем-то его обскакать! Давняя вражда семей, как это ни прискорбно, иногда играет на руку. Второй клан – Маккензи. Лорд Нокс Маккензи не последний человек в Нагорье. Его старший брат Артур (мир его праху!) был в свое время моим хорошим другом и союзником. Увы, не знаю, чего ждать от младшего, но будет очень неплохо, если и он меня поддержит! Кроме того, сир Нокс и твой отец, Ивар, были большие приятели. Попробуй сыграть на этом.
– Непременно. – Собеседник кивнул и наморщил лоб. – А кто еще, кроме Кэмпбеллов и Маккензи, ваше величество? Вы говорили о трех кланах. Мак-Лины? Или, может быть, Макферсоны?
– Нет. Эти встанут на сторону более сильного противника. И пока таковой не обозначится окончательно, будут держаться нейтрально, как те же Мак-Грегоры. Я имел в виду тебя, Ивар. Клан Мак- Лайонов.
Двадцать лет назад имя Магнуса Мак-Лайона, вождя немногочисленного клана Мак-Лайон, в Хайленде знал всякий. Хотя бы потому, что, кроме имени да, пожалуй, того, что его замок Фрейх возвышается на берегу залива Кромарти, никто ничего о нем толком не ведал. Лорд Магнус жил обособленно, с людьми сходился тяжело и неохотно, соседей предпочитал не замечать, а угодья свои охранял так, что «случайно» забрести во Фрейх на огонек было попросту невозможно. Те немногие, кто удостаивался такой чести, знакомством гордились, тем паче что оно открывало перед «избранными» и другие, исключительно полезные знакомства. Дело в том, что вождь клана Мак-Лайон, сам будучи не из такого уж прославленного и древнего рода, имел редкое свойство притягивать к себе людей всех сословий и со всеми держался на равных, будь то мелкопоместный землевладелец или знатный лорд Нагорья. За это его уважали и те и другие: первые – за отсутствие высокомерия, вторые – за то, что титулам он всегда предпочитал их самих. Разумеется, далеко не всем отпрыскам почтенных фамилий Хайленда была по душе такая вот демократичность, но лорды с подобными настроениями в кругу друзей и знакомых Магнуса почти не встречались, а если и встречались, то долго там не задерживались. В людях вождь клана Мак-Лайон, как правило, не ошибался.
Не ошибся он и в отношении своего ближайшего соседа, чей замок стоял по другую сторону залива. Лорд Манро, человек в высшей степени завистливый и тщеславный, тоже был известен на всю округу, только слава эта была из тех, какой не хвалятся. Вечно всем недовольный, ни в грош не ставивший чужое мнение, да еще и отличавшийся мстительностью натуры, сосед Магнуса Мак-Лайона был хоть и нежеланным, но обязательным гостем всех окрестных замков: ссориться с кланом Манро, сильным и обширным, никому не хотелось. Поэтому соседи скрепя сердце терпели его присутствие, благо ни у кого он надолго с визитами не задерживался. Единственным человеком, что пренебрег этой тягостной повинностью, оказался Магнус. И, один раз пообщавшись с Вальтером Манро, он на свою беду не постеснялся не только раз и навсегда отказать ему от дома, но и со свойственной ему прямотой заявить в лицо обидчивому соседу, что с гораздо большим удовольствием предпочтет ему общество самого бедного и безродного из своих арендаторов. Потому что те, мол, в отличие от спесивого лорда, более достойны уважения. Он сказал это, захлопнул дверь и забыл. А Манро не забыл. Сразу выхватить кинжал да заставить обидчика заплатить за нанесенное оскорбление ему помешало только одно: при этой в высшей степени неприятной сцене присутствовало больше дюжины лордов Хайленда. В числе которых были в то время еще только претендующий на трон Шотландии Кеннет Мак-Альпин и влиятельный лорд Артур Маккензи, глава огромного клана Маккензи, чьи земли граничили с владениями клана Манро. Вальтер молча проглотил горькую пилюлю и покинул негостеприимный Фрейх. А потом, дождавшись своего часа, вернулся. И отомстил.
Ту ночь Ивар, которому тогда едва исполнилось десять, помнил плохо. Отрывками, размытыми и неясными, как вспоминается поутру приснившийся ночью кошмар. Он помнил, что бежал куда-то, кричал, помнил заваленный окровавленными телами двор, занявшийся огнем замок, отца с мечом наголо, теснящего к стене башни сухопарого пригнувшегося человека с нечеловечески злобным оскалом. Пожалуй, тот неестественный оскал – последнее, что он помнил. Как ни старался Ивар уже по прошествии лет воскресить в памяти еще хоть что-нибудь, ему это так и не удалось. Поэтому обо всем, что случилось той ночью во Фрейхе, он узнал с чужих слов и гораздо позже. Почти весь клан Мак-Лайонов погиб, защищая замок. Самого Магнуса нашли там, где его и видел в последний раз Ивар, – на стене замка рядом с бездыханным телом вождя клана Манро. Маккензи и Мак-Альпины слишком поздно обо всем узнали, и, когда будущий король Шотландский прибыл на место трагедии, спасать было уже некого. Клан лорда Вальтера вдвое превосходил по численности соседский. От Мак-Лайонов остались лишь выгоревший дотла замок, чудом уцелевшая дюжина воинов (из которых стоять без посторонней помощи могли, наверное, человек пять от силы) и единственный сын погибшего вождя, малолетний Ивар. Подумав, Кеннет бросил последний взгляд на павший Фрейх, похоронил с почестями достойного лорда и предложил оставшимся в живых свое покровительство. У тех хватило здравого смысла его принять. Несколькими годами позже Кеннет Мак-Альпин взошел на престол Шотландии, вернул бывшие земли Магнуса Мак-Лайона их законному, теперь уже возмужавшему владельцу и предложил Ивару заново отстроить Фрейх.
Последний из Мак-Лайонов на щедрое предложение ответил согласием, но возвращаться в родовой замок отказался. И вовсе не из-за тяжелых воспоминаний. Хайленд был чужд ему – своей верностью древним обрядам и традициям, своей патриархальностью, своей вечной междоусобной грызней и упрямым отрицанием всего, что могло нарушить веками устоявшийся порядок. Выросший при дворе Кеннета, в окружении лоулендерской знати, разительно отличавшейся от хмурых и по большей части не шибко образованных горцев, Ивар обитателей Нагорья и тогда, в свои девятнадцать, не понимал. А уж теперь,
