английски?
– Немного, – ответил тот.
– А по-русски?
– Говорю, конечно, – встрепенулся парень, – я ведь из Молдавии приехал.
– Ночью ты спал? Только честно.
– Я к экзаменам готовлюсь, – признался Алеку, – поэтому ночью совсем не спал. Но ничего не слышал.
– Кто обнаружил убитую?
– Господин Брынкуш. Он пришел ко мне белый как мел; я даже испугался, увидев его. С трудом ноги передвигал, словно лунатик. И сразу сказал, что нужно вызвать полицейских. Но я сначала прошел вместе с ним и сам посмотрел, а уже потом позвонил в полицию.
– В комнате было холодно?
– Не очень. Но окно было открыто… Знаете, у нас никогда не было таких преступлений.
– Значит, ты точно уверен, что никто не входил и не выходил из вашей гостиницы?
– Никто, – твердо сказал Алеку, – я бы увидел.
– Я верю, верю. Кроме нас, кто-нибудь еще в гостинице есть?
– Нет, никого. Мария ушла поздно вечером, уже после вашего приезда. А больше здесь никого не было, только ваша группа. Гостиницу под вас освободили. Ожидалось, что приедут двенадцать или тринадцать человек, а у нас всего двенадцать номеров – пять внизу и семь наверху.
– А ночью кто-нибудь спускался вниз?
– Много раз, – подтвердил Алеку. – Господин Брынкуш все время ходил туда и обратно, и еще двое иностранцев со второго этажа. Один похож на араба, а второй такой смешной, похож на итальянца. Я его понимал, когда он говорил… Но я не следил за лестницей, не обращал на них внимания. Главное, чтобы сюда никто из чужих не входил.
– А чужие бывают?
– Редко, но бывают. В другой части города проживает цыганский табор. Они там уже лет пятнадцать, и у них даже свой цыганский барон есть.
– Были случаи, когда они лазили сюда?
– Лет пять назад двое молодых парней пытались украсть сумку у приезжего англичанина. Вернее, они украли, но директор гостиницы сразу поехал к цыганскому барону. Сумку вернули, а парней наказали.
– Понятно. В какой комнате жил итальянец?
– В девятой. У окна. Когда подниметесь, до конца и слева.
Дронго пошел к лестнице и поднялся на второй этаж, приблизился к девятой комнате и постучал в дверь. Прислушался. Снова постучал. Никто не ответил. Он толкнул дверь. Она оказался незапертой. Только этого не хватало. На кровати лежал Тромбетти, накрывшись с головой одеялом. Дронго подошел ближе.
– Сеньор Тромбетти, – позвал он профессора, – сеньор Тромбетти, проснитесь.
Итальянец повернулся, открыл глаза и недовольно посмотрел на Дронго.
– Что происходит? – прохрипел он. – Который сейчас час?
– Уже половина восьмого, – пояснил Дронго, – вы проспали завтрак.
– Какая неприятность. – Тромбетти взял с тумбочки свои часы. – Действительно, проспал. Ничего удивительного, я не спал всю ночь.
– Почему?
– Работал. У меня доклад в Палермо на следующей неделе. А почему вы спрашиваете? Это очень любезно, что вы лично явились разбудить меня, но я уже проснулся, и вы можете уйти.
– Вы не знаете, что здесь произошло?
– Не понимаю, о чем вы?
– Сегодня ночью была убита сеньора Эужения Лунгул, – сообщил Дронго.
– Не может быть! – приподнялся Тромбетти. – Как это убита? Кто ее мог убить?
– Пока неизвестно. Полиция будет здесь с минуты на минуту. Вам лучше встать и одеться. А еще лучше сразу спуститься вниз, чтобы вас видели вместе с остальными.
– Да, я вас понимаю, – пробормотал Тромбетти. – Какое несчастье, какая трагедия! Хотя она была женщиной неуправляемой, мне ее, конечно, жалко.
– Вы не выходили из своего номера сегодня ночью?
– Выходил. Несколько раз. Но я ее не убивал. Отвернитесь, я встану и надену брюки.
Дронго отвернулся.
– Теперь все подозрения будут на мне, – пробормотал Тромбетти, надевая рубашку и натягивая брюки. – Все слышали, как мы с ней все время конфликтовали и она называла меня «фашистом». Но я ее не убивал, – повторил он. – Кстати, как она погибла?
– Ее застрелили.
– Слава богу, – невольно вырвалось у Тромбетти. – Значит, ни одного из гостей нельзя обвинить в этом диком преступлении.
– Почему вы так считаете?
– У иностранцев не может быть никакого оружия, – улыбнулся итальянский профессор. – Нас так проверяют в аэропортах, что мы не то что пистолет, даже бутылку воды без разрешения пронести не сможем. Поэтому иностранцы исключаются. Значит, убийца кто-то из местных, у кого могло быть оружие.
– Убийца мог получить оружие уже в самой Румынии, – заметил Дронго.
– Это уже из области фантастических предположений, – ответил Тромбетти, надевая носки. – Должен признаться, я всегда ожидал нечто подобного. Она была слишком безапелляционна и агрессивна.
– Из-за этого не убивают.
– Не скажите… У нее могло быть сколько угодно политических противников, – возразил Тромбетти, затягивая галстук. – У таких людей всегда много врагов. Они умудряются наживать их во множественном числе.
– Вы несколько раз спускались ночью вниз. Я могу узнать зачем?
– За водой и кофе. Мне нужно все время пить кофе, когда я работаю, а внизу есть автомат, где можно сразу сделать себе эспрессо или капучино. Поэтому я спускался несколько раз.
– И никого внизу не видели?
– Видел, конечно. Один раз столкнулся с господином Сиди Какубом, который поднимался наверх, когда я спускался вниз. Еще в коридоре ходила Катиба Лахбаби. И несколько раз видел Брынкуша.
– А он что там делал?
– Не знаю. Ходил какой-то потерянный. Один раз я даже видел, как он входил в комнату госпожи Лунгул.
– Когда это было?
– Очень поздно, где-то в три часа ночи или даже в половине четвертого. Я еще удивился, что он так поздно к ней заходит. Нес в руках два стакана с кофе. Вошел без стука, как обычно входят к очень близким знакомым.
– Вы уверены, что это был господин Брынкуш?
– Конечно. Я его хорошо видел.
Дронго повернулся и быстрым шагом вышел из комнаты. Спустился по лестнице, снова прошел к номеру, где лежала убитая женщина, и услышал шум подъезжающих машин – очевидно, сотрудники полиции уже добрались. Дронго быстро вошел в комнату и направился к все еще сидевшему на стуле Брынкушу.
– Простите, господин Брынкуш. Я хотел уточнить, вы ночью сюда входили?
Он увидел, как замерла Лесия и обернулся Сиди Какуб.
– Да, – глухо ответил Брынкуш, подняв голову, – я несколько раз заходил к ней. – Он вдруг не сдержался и судорожно заплакал.
– Оставьте его, – попросила Лесия, тронув Дронго за локоть, – они любили друг друга.
В комнату уже входили сотрудники полиции.
