Закрыв, облокачивается на нее и, слегка наклонившись вперед, обращается к свидетелю:
— А теперь, Хардкор, я собираюсь сделать то, чего не будет делать ни один адвокат, выступающий в суде. Я собираюсь дать вам возможность объяснить все это, хорошо? Я хочу быть по отношению к вам более честным, чем были вы по отношению к Нилу.
В зале повисает гробовая тишина, и Мольто забывает опротестовать упражнение Хоби в риторике. Для пущей важности Хоби выдерживает многозначительную паузу и медленно, с сознанием собственного достоинства направляется к месту для дачи свидетельских показаний. В руках у него все три части вещдока обвинения № 1 — синий полиэтиленовый мешок и две пачки денежных купюр. Встав перед Хардкором, Хоби некоторое время внимательно и грустно смотрит на него.
— А теперь я хочу, чтобы вы посмотрели на судью Клонски. Я хочу, чтобы вы сказали ей, почему, если это те десять тысяч долларов, которые Нил Эдгар дал вам в августе, если это деньги, которые вы никогда не вынимали из этого мешка, скажите судье, почему вест-сайдская лаборатория судебной экспертизы утверждает, что почти на всех купюрах сохранились остаточные следы кокаина. Как вы можете это объяснить?
Мольто и Сингх в мгновение ока срываются с мест. Томми восклицает:
— О Боже! — и подскакивает к скамье, прежде чем я успеваю его заметить. Он ревет как белуга: — Протест, протест, протест, судья! Судья, ведь я должен был получить результаты. Судья, я так и не получил заключения экспертов. Судья, что это? Что это?
Неожиданно для себя я хватаюсь руками за голову. Хоби по-прежнему стоит перед свидетелем и держит в вытянутой руке вторую упаковку денежных купюр, ту самую, которую он отправлял в лабораторию, однако при этом он повернулся в мою сторону. На его лице невинное, как у малыша, выражение.
— Ваша честь, я не знал, придется ли мне этим воспользоваться.
— Судья! О Боже! Судья! — вопит Томми.
Я жестом показываю Сингху, стоящему в десяти футах от Мольто, чтобы подошел и успокоил своего коллегу.
— Мистер Таттл, вы считаете, я должна поверить этому? Правила представления суду вещественных доказательств вполне ясны. А мой приказ был еще яснее.
— Судья Клонски, но ведь они знали, что я отправил деньги на экспертизу. Вы же сами разрешили.
— Судья! — У Томми начинает срываться голос, и он переходит то ли на визг, то ли на крик. — Я просил его представить нам результаты. Я стоял вон там.
— И я ответил вам, — спокойно говорит Хоби. — Присутствия крови не обнаружено. Вы ведь упоминали кровь. Они не нашли следов крови. Вы упоминали порох. Следов пороха тоже не обнаружено. Вот о чем вы спрашивали меня.
— О, мистер Таттл, — говорю я.
— Что? — спрашивает он с деланно-простодушным видом.
Руди, которому удалось сохранить самообладание, подходит к скамье и просит внести предложение вычеркнуть вопрос из протокола. А результаты экспертизы к делу не приобщать. Я объявляю десятиминутный перерыв и предлагаю Хоби передать в распоряжение суда заключение, полученное в лаборатории. Мольто и Руди разрешается посовещаться со свидетелем. Во мне все кипит от ярости. Боже мой, каким же подлецом оказался Хоби! Среди адвокатов попадаются люди, не гнушающиеся ничем ради оправдания своих клиентов. Они даже получают удовольствие от жульнических проделок, нанося удары из зоны, находящейся за пределами правил. С этой стороной их деятельности я никогда не могла примириться. Так что там Сет сказал о Хоби? Что он мог бы добиться гораздо большего в жизни. А вместо этого стал заурядным прощелыгой, подвизающимся на ниве юриспруденции. Порывшись на столе в бумагах, он находит заключение химика — оно у него, как и положено, в нескольких экземплярах, — берет копию, предназначенную для суда, и направляется к скамье. Я встречаю его с высоко поднятой головой и вкладываю во взгляд все презрение, какое только могу в себе найти. Теперь мне нечего стесняться. В ответ он напускает на себя глубокомысленный философский вид.
Тем не менее я обязана иметь дело с фактами. Удалившись в кабинет, внимательно изучаю заключения экспертов. Восемьдесят восемь денежных знаков валюты США из вещественного доказательства обвинения 1Б, идентифицированные каждый по серийному номеру, подверглись исследованию путем промывания, а затем исследования полученного осадка с помощью спектрометра. На каждой купюре было выявлено присутствие гидрохлорида кокаина, причем вес остатков на каждой купюре составил от 390 до 860 микрограммов. В том, что это был результат, на который Хоби надеялся с самого начала, сомневаться не приходилось. Именно поэтому он и хотел послать купюры на экспертизу. И он рассчитал верно. Закон ведет свою собственную игру с целями и способами их достижения. Если наркотики обнаружены в результате несанкционированных действий, суды, как правило, оправдывают нарушение правил чрезвычайными обстоятельствами. Так и сейчас изыскания Хоби в обход существующих правил находят свое оправдание: Хардкор солгал. Хоби уличил его, он доказал это. Никто, даже в наши дни, не станет ставить необходимость придерживаться определенных статей уголовно-процессуального кодекса выше права подсудимого опротестовать лжесвидетельство, на котором строится обвинительное заключение. Когда возня насчет дактилоскопии утихнет, я все же приобщу данные лабораторных анализов к делу. А когда уляжется гнев, постараюсь осмыслить в как можно более полной мере то, что уже чувствую: версии государственного обвинения, которая базируется в основном на деньгах, нанесен серьезный ущерб. На более глубоком уровне я по-прежнему придерживаюсь теории мотивации. Если уж на то пошло, нет никаких причин, по которым Хардкору вдруг могло понадобиться убивать Лойелла Эдгара или Джун. Гораздо более вероятна причастность к этому преступлению Нила. Однако прояснить дело теперь будет невероятно труднее, ибо Хоби сделал большой шаг к тому, чтобы посеять разумное сомнение.
Когда мы собираемся вновь, Мольто выступает с повторным ходатайством обвинения о не приобщении к делу результатов лабораторной экспертизы. К настоящему времени, утверждает он, следы кокаина можно обнаружить почти на всех денежных купюрах, находящихся в обращении внутри Соединенных Штатов, поскольку наркодоллары физически контактируют с другими дензнаками, не имеющими отношения к торговле кокаином. Это вполне логично, однако экспертиза утверждает, что концентрация, выявленная на купюрах, превышает в пятьдесят-сто раз пределы допустимого.
— Я воздержусь от принятия решения, пока защита не предъявит его, выступая со своей версией.
Хоби отыгрывает свою роль до конца, выражая недовольство, словно он действительно принимает мою угрозу всерьез. Впрочем, может быть, он и побаивается отчасти, однако бесстыдный подхалимаж является органической частью поведения адвоката-проходимца. Я предоставляю обвинению шанс еще раз допросить Хардкора. В течение нескольких минут они совместно пытались объяснить причину столь сильной остаточной концентрации кокаина на деньгах. Тем не менее, как и предвидел Хоби, им так и не удалось найти внятное объяснение.
— Понимаешь, парень, — говорит Хардкор, когда Томми просит его объяснить, — должно быть, в том ящике у Дорин рядом с ними лежало немного дури. Да и, кроме того, откуда мне знать, чем занимается Нил, когда ему нужно кайф поймать?
Томми кивает с таким видом, будто эти ответы его полностью удовлетворяют, и заявляет, что у него нет вопросов. Наступает очередь Хоби.
— Вы знаете, что в первый же день, когда вас привозят в тюрьму, у вас берут мочу на анализ, не так ли?
— Угу.
— Известно ли вам, что анализ мочи Нила показал полное отсутствие следов употребления кокаина?
Обвинение протестует, и я принимаю протест. Однако Хоби достиг цели. Обе стороны говорят, что у них больше ничего нет, и я объявляю перерыв на обед. Я встаю из-за стола, но затем мне в голову приходит одна мысль, и я жестом прошу Сюзанну, секретаря суда, задержаться.
— Я хочу сказать вам одну вещь, мистер Таттл. Для протокола. Еще какие-либо нарушения правил регистрации вещественных доказательств с вашей стороны — и будут два последствия. — Для пущей убедительности я даже загибаю пальцы на руке. — Во-первых, мистеру Мольто абсолютно не понадобится
