— О да! Я о нем слышала, — сказала Пегги с явно возросшим интересом; — Это он сделал в Италии «Страсть на троих», да?
— Тот самый. Я могу представить вас ему. Конечно, я абсолютно ничего не в силах гарантировать, но из того, что он говорил вчера, я делаю вывод, что, возможно, вам стоило бы с ним познакомиться, если у вас есть желание.
— Ну еще бы! — воскликнула Пегги с восторгом.
— Э… послушай-ка, старина… — начал другой юноша, но англичанин решительно повернулся к нему:
— Не будь идиотом, Майкл! Разве ты не видишь, как складно все получается? Если Джордж Флойд возьмет ее, то это будет значить, что «Попьюлэр Амальгемейтед Телевижн» раскопала новую звезду экрана. И каждый раз, как будет упоминаться ее имя, сразу же после него будут сообщать, что это находка Поп. Ам. Теле. А это, знаешь ли, уже не шутка!… Во всяком случае, вам стоит пока пойти на риск и поддержать девушку, доставить -в Лондон и на недельку поместить в хороший отель. Даже если Джордж ее не возьмет, твоя компания получит неплохую рекламу и таким образом ни пенни не потеряет на этой комбинации. Хотя полагаю, что Джордж возьмет наживку. По тому, что он говорил, можно заключить, что Пегги — как раз то, в чем он сейчас нуждается. И она фотогенична — я ведь смотрел по монитору.
Оба повернулись и долго изучали Пегги, на этот раз со строго профессиональных позиций. Наконец молодой ирландец сказал:
— Знаешь, а ведь у нее действительно кое-что есть! — и в его голосе прозвучала такая убежденность, что Пегги вспыхнула и продолжала краснеть до тех пор, пока не поняла, что тот обращался вовсе не к ней, а к своему коллеге.
Неделю спустя пришло другое и тоже напечатанное на машинке письмо, но только гораздо длиннее первого. После поздравлений по поводу одержанной Пегги победы се извещали, что предложение, представленное на обсуждение Совета «Попьюлэр Амальгемейтед Телевижн, лимитед» мистером Робинсом, которого она, без сомнения, не забыла, было одобрено. Поэтому Компания имеет удовольствие пригласить ее… и т. д. и т. п… и надеется, что следующие условия будут сочтены подходящими… машина заедет за ней в Барранаклох в восемь утра в среду 16-го…
К письму был приложен авиабилет от Дублина до Лондона с прикрепленной к нему записочкой от руки, гласившей: «Пока все идет как по маслу. Растормоши своего Иетса. Встречу в лондонском аэропорту. Билл Робинс».
Деревушку затопила волна возбуждения, которое слегка сдерживалось всеобщей неспособностью установить, что это за штука такая у Пегги — Йетс?
— Не важно, — сказала Эйлин после долгого раздумья, — похоже, это английская манера называть перманент. А им я займусь лично.
В среду, как и сообщалось в письме, прибыла машина, и Пегги укатила в ней куда элегантнее, чем кто- либо из более ранних эмигрантов, покидавших Барранаклох.
В вестибюле лондонского аэропорта Пегги ожидал мистер Робине, махавший ей рукой и пробившийся к ней сквозь поток пассажиров, чтобы поздороваться.
Пугающе ярко блеснула чья-то фотовспышка, и тут же Пегги была представлена крупной, весьма добродушно выглядевшей леди в черном костюме и боа из серебристой чернобурки.
— Миссис Трамп, — объяснил мистер Робине. — Функции миссис Трамп — быть вашим гидом, советником, приглядывать за вами вообще и отпугивать кобелей.
— Кобелей? — ошеломленно спросила Пегги.
— Кобелей, — подтвердил молодой человек. — Тут они кишмя кишат.
Теперь дошло и до Пегги.
— О, понимаю! Вы имеете в виду тех американцев, которые свистят? — спросила она.
— Ну с этого они только начинают. Хотя, должен вас предупредить, тут они ходят под всеми флагами.
Затем Пегги, мистер Робине, миссис Трамп и еще один несчастного вида человечек с фотокамерой, откликавшийся на имя Берт, набились в огромную машину и тронулись в путь.
— Наша публика здорово клюет на такие штуки, — сказал мистер Робине. — Примерно через час вам предстоит встреча с прессой. На послезавтра я договорился о свидании с Джорджем Флойдом. Но смотрите, ни единого слова о Флойде парням и девчонкам из прессы! Будьте осторожны и не проболтайтесь. Нельзя, чтобы Флойду показалось, будто мы на него давим. А еще у нас предусмотрено одноминутное интервью в вашей программе завтра вечером.
Однако нам необходимо получить кое-какие сведения о вас, каковые следует вручить прессе. Например, что мы можем сообщить им о вашей семье? Не играла ли она славной роли в истории? Может, в качестве солдат? Моряков? Исследователей?
Пегги подумала.
— Был у меня прапрапрадед. Его отправили в ссылку на какую-то там землю. Может, это сойдет за исследование?
— В общепринятом сейчас смысле — вряд ли. Да и прежде — тоже. Нет ли чего посовременнее?
Пегги снова задумалась.
— Может, сойдут братья моей мамаши? Они здорово насобачились поджигать дома англичан!
— Ну, пожалуй, это не совсем та точка зрения; подумайте еще, — уговаривал мистер Робине.
— Не знаю… О, конечно! Мой дядюшка Шон! Он так знаменит!
— А что он сделал? Уж не по фотографической ли части? — с надеждой спросил Берт.
— Не думаю. Но в конечном счете он позволил пристрелить себя другому очень знаменитому человеку по имени Аль Капоне, — сказала Пегги.
Отель «Консорт», куда они прибыли, действительно оказался весьма респектабельным заведением, но через фойе они пролетели будто безукоризненно слаженный авиационный клин, дабы избежать встречи с каким-нибудь дошлым журналистом, который мог попытаться захватить их врасплох; а потому они взлетели в лифте наверх, прежде чем Пегги удалось разглядеть фойе как следует.
— Неужто это и есть подъемник? — спросила она с любопытством.
— Пожалуй, хотя, если бы американцы и в самом деле изобрели его, он мог бы теперь именоваться Вертикальным Распределителем Населения. Но мы называем его лифтом, — ответил ей Берт.
Пройдя по коридору, покрытому толстой ковровой дорожкой, они остановились у двери с номером, где миссис Трамп внезапно впервые подала голос.
— Ну а теперь вы оба дуйте себе в гостиную. И постарайтесь не напиваться, — посоветовала она.
— У тебя есть только полчаса, Далей, не более, — напомнил ей мистер Робинс.
Они вошли в великолепную комнату, выдержанную преимущественно в серо-зеленых тонах с золотыми блестками. В ней уже была девушка в скромном черном платье, которая выкладывала на радужное переливчатое пуховое одеяло постели отличный серый костюм, зеленое шелковое платье и ослепительный белый вечерний туалет со шлейфом.
— Ну-ка, чтоб одна нога здесь, другая — там, Онор, — сказала миссис Трамп. — Наливай ванну. А ей лучше надеть зеленое.
Пегги подошла к кровати, взяла зеленое платье и приложила его к груди.
— Чудненькое платьице, миссис Трамп, и как раз на меня. Откуда вы узнали размеры?
— Мистер Робинс сообщил нам, а заодно и цвета, которые тебе идут. Вот мы и рискнули.
— Как это умно с вашей стороны! У вас, должно быть, огромный опыт обращения с такими девчонками, как я.
— Ну, не даром же у меня за плечами двенадцать лет работы с женщинами! — ответила миссис Трамп, с усилием стаскивая свой жакет и готовясь к дальнейшим действиям.
— Наверное, в Женском королевском корпусе?
— Нет, в Холлоуэй, — ответила миссис Трамп. — А теперь пошли, милочка, у нас слишком мало времени.
— Стой спокойно! — давал указания Берт, продолжая прыгать по ковру на четвереньках и даже ползать на животе.
— Ритуальный танец модерновых фотографов, — объяснил мистер Робинсон.
