что могло или может случиться, вместо того, чтобы концентрироваться на том, что происходит сейчас.
Чем больше мы размышляем об идеях и возможностях, отличающихся от привычных для нас, тем лучше. Как сказал Роберт Рубин (первый секретарь министерства финансов при Билле Клинтоне): «Некоторые люди, с которыми я встречался на разных этапах моей карьеры, кажутся более уверенными во всем, чем я уверен вообще в чем-либо». Правильный выбор часто требует понимания не только того варианта, который в конечном счете принимается, но и тех, которые отвергаются.
2. Перефразируйте вопрос.
Какое мыло лучше: беспримесное на 99,4% или с содержанием токсичных веществ 0,6%? Политики, рекламисты, и даже персонал нашего местного супермаркета постоянно хитрят в рекламе, которую мы слышим, видим и читаем. Всё стараются представить в самом положительном свете. Наша задача – как потребителей, как избирателей, как граждан – быть начеку и развить у себя привычку переосмысливать все, о чем нас спрашивают. (Должен ли я толковать законодательство в отношении «помощи в самоубийстве» как попытку защитить людей от убивающих докторов или как способ дать человеку умереть с достоинством? Должен ли я относиться к возможности сокращения часов работы по совместительству как к уменьшению зарплаты или как к шансу проводить больше времени с детьми?) Контекстуальная память подразумевает, что мы всегда плывем против течения: то, как мы думаем о чем-то, неизбежно формирует то, что мы запоминаем, а то, что мы помним, влияет на наши ответы. Стоит задавать каждый вопрос более чем одним способом, это очень мощный способ преодолеть подобную склонность.
3. Всегда помните, что корреляция не подразумевает причинно-следственной связи.
Верите или нет, но если взять все население Соединенных Штатов, то размер обуви очень сильно соотносится с обычными знаниями; люди с большим размером обуви лучше разбираются в истории и географии, чем люди с маленькими ногами. Но это вовсе не значит, что, покупая обувь большего размера, вы поумнеете или даже что обладание большой ступней делает вас умнее. Эта корреляция, подобно многим другим, кажется более значимой, чем она есть на самом деле, так как мы обладаем естественной склонностью смешивать корреляцию и причинно-следственную связь. Описанная мной корреляция действительно существует, но никаких выводов – что один фактор обусловливает другой – из этого не следует. В этом примере причина в том, что люди с самыми маленькими ногами (и самыми маленькими башмаками) – это последние пришельцы на нашей планете: это малыши, человеческие существа, слишком юные, чтобы посещать уроки истории. Мы учимся по мере того, как растем, но отсюда не следует, что рост (сам по себе) учит нас.[69]
4. Никогда не забывайте о размере вашей выборки.
Будь то медицина или бейсбольная статистика, люди часто не принимают во внимание количество данных, которые они привлекают для своих выводов. Каждое конкретное событие может быть спонтанным, но повторяемость одной и той же модели вновь и вновь свидетельствует о малой вероятности того, что это было случайностью. Говоря языком математики, чем больше выборка, тем надежнее оценка. Вот почему опрос 2000 человек гораздо более надежен, чем опрос 200 человек. И наблюдение, что кто-то успешно отбивает мяч в 40% попыток на 10 бейсбольных играх, несравнимо с ситуацией, когда видишь те же достижения игрока на протяжении 162 игр сезона.
Чем более очевиден этот факт, тем легче он ускользает из памяти. Человек, впервые сформулировавший это понятие, известное как закон больших чисел, считал, что это настолько очевидно, что «любой дурак знает [это] интуитивно»; и тем не менее люди постоянно игнорируют это. Мы никак не можем прекратить искать «объяснения» закономерностей, даже при ограниченных наблюдениях (скажем, по нескольким бейсбольным играм или по одному дню работы биржи), которые могут ровным счетом ничего не отражать. Бумер достиг результата в 40% на последних десяти играх, потому что «действительно хорошо видит мяч», а никак не (если говорить о статистике) в силу случайности, когда более слабый игрок в течение нескольких дней выглядит более сильным. Биржевые аналитики делают то же самое, привязывая изменения на рынке к конкретным новостным событиям. «Рынок сегодня на подъеме, так как Acme Federated неожиданно сообщила о высоких результатах за четвертый квартал». Когда в последний раз вы слышали, чтобы аналитик сказал: «На самом деле сегодняшний рост на рынке не более чем случайное колебание»?
К счастью, психолог Ричард Нисбетт показал, что обычных людей можно научить внимать закону больших чисел не более чем за четверть часа.
5. Предвосхищайте собственную импульсивность.
Одиссей привязал себя к мачте, чтобы противостоять искушению сирен; нам всем стоит брать с него пример. Сравните продукты, которые мы выбираем на неделю, если мы недавно плотно поели, с той дрянью, которую хватаем, когда голодны. Если мы заранее настраиваем себя покупать только то, что нам нужно, мы возвращаемся домой с более здоровыми продуктами. «Рождественские клубы», программы отчисления денег в течение всего года на праздничный шопинг совершенно нерациональны с точки зрения экономиста – зачем резервировать деньги, когда ликвидность предпочтительна? – но они кажутся совершенно разумными, если признать наши меняющиеся ограничители. Искушение сильнее всего, когда мы его видим, поэтому часто мы оказываемся в выигрыше, если планируем на будущее, а не поддаемся сиюминутным порывам. Мудрый человек ведет себя соответственно.
6. Недостаточно просто ставить цели.
Составляйте планы с учетом непредвиденных обстоятельств. Обычно практически невозможно следовать туманным целям типа: «Я собираюсь похудеть» или «Я планирую закончить эту статью досрочно». Недостаточно и постановки более конкретной цели («Я планирую сбросить два с половиной килограмма»). Но исследования психолога Питера Голлвитцера показывают, что, трансформируя цели в планы с учетом непредвиденных обстоятельств – в форме «если X, значит У» (например, «Если я увижу картофель фри, я обойду его стороной»), мы можем увеличить наши шансы на успех.
Признание несовершенства нашей природы помогает объяснить, почему развившееся позднее сознательное мышление, надстроенное над атавистической рефлексивной системой, имеет ограниченный доступ к штурвалу нашего мозга; вместо этого практически все должно проходить через древнюю рефлексивную систему. Специальные чрезвычайные планы дают возможность обойти эти ограничения, заранее придав целям форму (если/то, базовую для всех рефлексов), доступную для понимания нашей атавистической системой. В той мере, в какой мы можем говорить на языке нашей старой системы, мы увеличиваем наши шансы достигнуть цели.
7. По возможности не принимайте важных решений, когда вы утомлены или ваша голова занята другими делами.
Обдумывание важных вопросов в усталом (или расстроенном) состоянии равносильно вождению автомобиля в алкогольном опьянении. Когда мы устаем, мы полагаемся больше на нашу рефлексивную систему и меньше на рассуждающую; точно так же, когда мы отвлекаемся. Одно исследование, например, показало, что здравомыслящий покупатель, перед которым стоит выбор между фруктовым салатом и шоколадным пирожным, с большей вероятностью предпочтет пирожное, если его заставить одновременно вспоминать семизначный номер. Если мы хотим слушаться только наших эмоций, прекрасно, но, если мы предпочитаем рациональность, важно создать «условия для победы», а это означает, что для важных решений необходим адекватный покой и полная концентрация.
8. Всегда соотносите выгоды и издержки.
Звучит как само собой разумеющееся, но это отнюдь не то, что присуще человеку от природы. Люди склонны пребывать либо в «превентивном» состоянии духа, подчеркивая издержки своих действий (если я не пойду на концерт, я потеряю деньги, которые потратил на билеты), либо в «промотивном» настроении, акцентируя преимущества (там будет здорово, ничего страшного, если утром опоздаю на работу). Разумное
