Следующий удар был в голову, но я как то умудрился подставить плечо. Было очень больно. Затем над головой клацнул затвор карабина маузера, в лицо ударил поток света, в котором я увидел огромное нарезное жерло этой ручной пушки. Собственно - я еще даже успел подумать, что те, кто пишет что у нее калибр 7.92 нагло врут, и как минимум ставять запятую не туда....
Глава 10
Ад оказался не геенной огненной с котлами со смолой и стонами мучимых грешников.
Ад оказался местом, наполненным ледяным холодом и невероятным, высасывающим остатки сил голодом.
Грешники и безгрешные, все попавшие сюда - не кричали от мук. Сил не было кричать у большинства.
Охрана, как и положено демонам - вверенных ей, за людей не считала, механически выполняя свои функции.
В аду - не было времени. Я не мог сказать прошел день или год. Я лишь знал, что с момента, когда над моей головой раздался звонкий щелчок бойка по капсулу - я попал в это вневременье бесконечного холода и голода.
Сперва - я балансировал на грани сознания, большую часть не-времени, проводя в спасительном небытие. Но постепенно, молодой организм брал вверх и я стал выкарабкиваться. В нечеловеческих условиях 'сортировочного' лагеря военнопленных - наверное главным фактором моего выживания, оказались простые русские и американские ребята, которые возложили на себя миссию выходить раненного 'красного командира'.
Распорядок дня - разнообразием не отличался. Лагерь располагался где-то в ближнем тылу немецких сил, судя по всему. По крайней мере, самолеты над нашими головами проходили сравнительно часто.
Лагерь был сортировочным - большинство заключенных не задерживалось. Мне в этом плане просто 'повезло'. Попал я в него в тяжелом состоянии. Винтовку в последнюю секунду отбил напарник немецкого санитара-похоронщика, но близким выстрелом меня окончательно вырубило. Плюс еще и обожгло пол морды. Куском ледяной земли - порвало ухо. В общем кросавчег вышел - хоть сейчас в паноптикум.
Почему немчура не отправила меня в лазарет - сам не понимаю, если честно. Возможно в силу того что откровенно угрожающих жизни ран не нашли, а контузия и прочие ЧМТ - делали меня в качестве языка бесполезным. В итоге - видимо решили предоставить дело случаю. Выкарабкаюсь - можно и допросить, нет - проблемы заключенных.
Я - выкарабкался.
И на следующий день, после того, как охрана заметила что я встал - ко мне приперся немецкий медик. Потыкал задумчиво заскорызлыми пальцами меня в бок и в ухо, поводил перед носом линейкой, и ушел.
А следующим утром - меня поволокли на допрос.
Комендантом оказался пожилой, обрюзгший немец, с на удивление неплохим русским. Его помощником - был молодой и бойкий поляк.
Меня втолкнули в небольшой бревенчатый дом, на самой окраине лагеря, за пределами внутреннего периметра ограждения.
В домике было очень тепло натоплено, горел яркий, электрический свет.
В 'гостиной', хозяева лагеря меня и дожидались...
- Так вы считаете, что Германия проиграет эту войну? Урок Саутгемптона - прошел мимо вас?
- Ну, мы же с вами понимаем, что если бы у Германии было такое оружие более чем в одном экземпляре, вы бы проламывали оборону Карбышева им а не лобовой атакой.
- И тем не менее, вашу оборонительную линию - мы взломали. Наши войска полностью захватили Белоруссию. Ваши войска - массово бегут. Возможно, к Рождеству, мы будем любоваться на звезды не на рождественском дереве, а на вашем Кремле!
- Во первых - в это я не очень верю. Но, готов допустить , что продвинетесь вы достаточно далеко. Тем не менее - я уверен, что каждый километр, дается вам огромной кровью. Вы уверены что вам поляков хватит? - помошник коменданта зыркнул на меня так, что я понял, что на здоровье собственно герра коменданта мне теперь стоит молится.
Вообще, начался допрос абсолютно штатно. Спросили имя и звание, потребовали назвать род войск. Дальше - начались вопросы, на которые я, как военнопленный, отвечать был не обязан - имя командира, часть и так далее. Я в тепле натопленной избы - разомлел, мне стало так хорошо, что даже как-то пофигу на то, что будет дальше. В итоге - на все вопросы отвечал в лучших традициях американских фильмов: 'Капитан РККА, Ярослав Данилов'.
После второго или третьего такого ответа я чуть не словил в морду от поляка-помошника, которого остановил немец. Херр Фридрих фон Купферштейн, гаркнул 'хальт', после чего, на русском (видимо и для меня) пояснил, что я только пришел в себя после травмы головы, и бить меня по ней - как-то не стоит. Дабы не лишится ценного источника информации по новой.
Далее господин комендант - предложил мне выпить, за мое чудесное спасение силами немецкой медицины и за скорейшее победоносное для европейцев окончание войны.
И очень удивился, услышав в ответ, что я совершенно не уверен в том, что их медицина имеет хоть какое-то отношение к моему выздоровлению, что я, при всем уважении, не склонен желать им победы, а главное - я крайне равнодушен к алкоголю, по крайней мере если это не марочное вино или, например, мартини дель роззо, каковых, полагаю, у господина коменданта под рукою нету.
Собственно - с этого момента диалог и завязался. Причем, к огромному огорчению безымянного польского визави - отнюдь не в форме допроса, да и вовсе не о военных делах.
В социуме есть определенные культурно-социальные маркеры. Так, например, странно было бы ожидать от ученика ПТУ, со слесарного курса, рассуждения о тонкостях букета 'Шато Лятур, гранд', и я всегда смогу опознать собрата-компьютерщика по вскользь упомянутой 'мамке', к которой плохо подходят новые 'мозги'.
Короче - это мемы, указывающие на принадлежность человека к тому или иному кругу. И, надо сказать, своим упоминанием дорого и изысканного алкоголя - я, похоже, слегка надорвал герру Фридриху шаблон, а заодно и четко сигнализировал, что явно не являюсь обычным выходцем из рабочих и крестьян, большинство из каковых, о том же 'мартини' и не слышали даже.
Так что, сперва меня, довольно наивно и по детски, развели на обсуждение вкусовых тонкостей 'мартини роззо', а убедившись, что с этим напитком я знаком, еще и проехались по красным винам. Ну а дальше - мне был предложен чай и начался разговор обо всем на свете. Чувствовалось, что герр комендант - отчаянно скучал. Настолько что его даже не особо смущал мой далеко не гигиеничный вид. Впрочем, немцы, надо сказать, избытком гигиены тоже не страдали.
Так что - получился крайне мозгосносящий диалог, между комендантом лагеря и одним из заключенных. Крышесносящий, в силу того, что заключенный (в силу окончательной потери нюха, из за тепла, горячей еды и общей наглости) занял позицию равного собеседника, а немец, в силу разрыва щаблона - этому не мешал.
Обсудили довоенные деликатесы (немец оказался аж цельным бароном, с династией времен Барбароссы, большим гурманом и любителем покушать), обсудили политику. Я, с огромным удивлением обнаружил, что условия содержания в лагере были производным не от жестокости коменданта (он вообще оказался человеком сравнительно мягким), а от его же, коменданта, пофигизма и буквоедского следования уставам и указам. Плюс - солидную нотку жести добавлял и его польский зам. Фридрих, признался, что лично ему - эта война не впилась ни во что. Вообще, должен отметить, что толерантность, продвигаемая в моем родном времени, видимо отразилась. Разговаривая с немцем (врагом, комендантом адского лагеря) - я не испытывал какого-то удушающего желания его немедленно попытатся убить, ненависти.... Передо мною сидел представитель вражеских сил, да. Но диалог это вести совсем не мешало. Вот такой вот выверт сознания.
