— А мне сказали, что вам пришлось свернуть кампанию, которая уже была тщательно спланирована и для практического развертывания которой было уже все готово.
Пепел на кончике его сигареты прекратил попытки игнорировать законы притяжения и ссыпался вниз по его галстуку, но О'Нейл не обратил на это никакого внимания. Он весь напрягся, от былого благодушия не осталось и следа.
— Вас неправильно информировали. Похоже, кому-то захотелось снова извлечь эту историю и попробовать доказать, будто партия была тогда в большем смятении, чем на самом деле. Мне кажется, вы пользуетесь услугами очень сомнительного источника. Вы уверены, что он имеет возможность знать такие факты, или он просто подсовывает вам вместо фактов свои домыслы?
Широко ухмыляясь, О'Нейл пытался дискредитировать Кендрика как источник информации. Ответной улыбкой Матти постаралась скрыть изумление от столь мастерски сформулированного объяснения. Но вопросов у нее было слишком много, и даже такой опытный и закаленный исполнитель, как О'Нейл, уже почувствовал явный дискомфорт. Что бы там Урхарт ни говорил, а мучительно требовалось что-нибудь покрепче, чем эта сигаретка…
— Матти, боюсь, сегодня будет очень напряженный день, а сейчас необходимо проверить, все ли готово к вечернему объявлению первых результатов голосования. Может быть, пока закончим на этом?
— Спасибо за прием, Роджер. Наша исключительно полезная беседа помогла кое-что выяснить.
— Всегда рад помочь, — откликнулся он, провожая ее к двери. По пути им попался компьютерный терминал, приткнувшийся в углу его довольно тесного офиса. Матти нагнулась, чтобы посмотреть на него поближе.
— Лично я в этом деле абсолютный профан. — Повернувшись, она взглянула прямо в его моргнувшие глаза.
— У меня такое впечатление, что ваша партия опережает другие в использовании новой техники. Наверное, все терминалы в этом здании подключены к центральному компьютеру?
— Я… думаю, что так, — пробормотал он, почти подталкивая ее к двери.
— Никогда не думала, Роджер, что вы знаете, как обращаться с такой сложной штукой, — похвалила она его.
— Нет, нет, я не умею. — У него был какой-то странный, почти испуганный тон. — Правда, нам предлагаются здесь соответствующие занятия, но я даже не знаю, как их включать. Никогда этой штукой не пользуюсь. — Улыбка его приобрела жесткое выражение, теперь глаза моргали, не переставая. Приложив некоторое усилие, он наконец вытолкнул Матти и, скороговоркой пожелав ей всего хорошего, захлопнул за ней дверь.
Ровно в 17 часов голосование объявили законченным, двери комнаты заседаний комитетов палаты общин торжественно закрыли. Это был чисто формальный жест, поскольку десятью минутами раньше был опущен последний из 335 бюллетеней. В комнате остались только сэр Хамфри и его немногочисленная команда счетчиков, довольные тем, что все прошло вполне гладко, если не принимать во внимание, в каком положении оказалась вся их подготовительная работа из-за Ирла. Решив немного подкрепиться перед началом подсчета, они пустили по кругу бутылку виски. В разных комнатах Вестминстерского дворца взволнованные кандидаты ждали вызова, означавшего, что подсчет голосов окончен и их просят ознакомиться с результатами голосования.
Биг Бен отбил четверть седьмого, когда восемь кандидатов получили наконец этот вызов, а затем к ним присоединились 120 их горячих приверженцев и членов парламента. Через широко распахнутые двери толпа влилась в комитетскую комнату, которая сразу же наполнилась сдержанным гулом голосов. Многие шутили, но и в остротах чувствовалось нервное напряжение. Вошедшие сбились в небольшие группки. Делались последние прикидки, высказывались предположения, обсуждались опубликованные в газетах результаты опросов, заключались пари — на значительные суммы. Представители органов массовой информации, не допущенные в комитетскую комнату, поскольку событие считалось партийным собранием, высказывали свои предположения и делали свои ставки.
Сэр Хамфри наслаждался моментом. Он для него в определенном смысле был историческим. Лучшая для него пора давно миновала, карьера подходила к закату, и даже маленькое недоразумение с его отпуском на островах Вест-Индии не могло нанести ей никакого ущерба. Более того, благодаря ему он пользовался теперь гораздо большей известностью, нежели за многие последние годы. Кто знает, если он хорошо справится с этим делом, то, может быть, осуществится его тайная мечта занять место в палате лордов? Со своими помощниками по бокам он занял на возвышении председательское место и попросил присутствовавших соблюдать тишину и порядок.
— Учитывая беспрецедентно большое количество внесенных в бюллетени для голосования кандидатур, я буду объявлять количество полученных кандидатами голосов в соответствии с алфавитным порядном расположения их фамилий.
Это объявление совсем не порадовало бывшего лидера палаты общин Давида Адамса, которого Коллинридж при первой же перестановке в руководстве отправил в ссылку на заднюю скамью. Посвятив последние два года резкой критике важнейших решений по экономическим вопросам, за которые он выступал ранее, когда сам был в правительстве, он надеялся получить такое количество голосов, которое позволит ему претендовать на возвращение в ряды членов кабинета. Стоически, не подав и виду, как его это расстроило, выслушал он сообщение Ньюландса, что за него проголосовали всего три человека. Сэр Хамфри продолжал зачитывать фамилии и сообщать количество голосов, а Адамс все продолжал гадать, что же случилось с теми многочисленными обещаниями о поддержке, которыми он заручился у своих коллег. Никто из следующих по списку четверых кандидатов не набрал больше двадцати голосов, а диссидент- католик Пол Годдард, строивший свою предвыборную кампанию на единственном требовании — запретить любые формы легализованных абортов, получил всего лишь три. Узнав результат, он вызывающе вскинул голову, как бы говоря, что его вознаграждение будет иного, не земного свойства.
Сэру Хамфри оставалось объявить о голосах, полученных Самюэлем, Урхартом и Вултоном. Для победы в первом же раунде требовалось получить 169 голосов из оставшихся 281. Напряжение возрастало. Два почтенных члена парламента в углу комнаты побились об заклад на огромную сумму, что один из трех оставшихся в списке кандидатов победит в первом же раунде.
— Достопочтенный Майкл Самюэль, — монотонно объявил председательствующий, — 99 голосов.
В мертвой тишине комитетской комнаты было ясно слышно, как трижды прокричал тащившийся вверх по реке буксир. Это позабавило всех и сняло напряжение. Самюэль шутливо подосадовал, что такой горластый не имеет права голоса. Он был явно обескуражен результатом — слишком он далек от того, что требуется. И это после того, как Ирл снял свою кандидатуру.
— Достопочтенный Френсис Урхарт — 91 голос.
Любители пари, произведя несложный арифметический подсчет, приуныли.
— Достопочтенный Патрик Вултон — 91 голос.
Напряжение окончательно спало, все пришло в движение, раздался гул взаимных поздравлений, сочувствия, а один парламентарий поспешил в коридор, чтобы сообщить прессе основные результаты.
— Таким образом, — продолжал сэр Хамфри, — ни один кандидат не избран. В связи с этим, ровно через неделю, отсчитывая от сего дня, состоится второй раунд голосования. Я бы хотел напомнить всем, что те, кто пожелает выставить свои кандидатуры для голосования во втором раунде, должны соответственно заявить мне об этом не позднее четверга. Объявляю собрание закрытым!
Урхарт отпраздновал успех в первом раунде, организовав в своей комнате коктейль для друзей и коллег. Его парламентский офис был расположен в самом здании парламента, а не в одном из разбросанных вокруг него подсобных помещений; обширная комната была полна воздуха; из изящного, стрельчатого окна открывался отличный вид на видневшийся за рекой Дворец Ламбета — старинный, сооруженный в готическом стиле дом архиепископа Кентерберийского. В комнате несколько десятков парламентариев поздравляли Урхарта и горячо желали Главному Кнуту дальнейших успехов. Ухмыльнувшись, Урхарт заметил, что впервые за всю кампанию видит возле себя некоторых лиц, но в общем-то, это не имеет большого значения. Голоса есть голоса, кому бы они ни принадлежали.
