Бризо изумлённо кивнул. Зрачки его начали расширяться. Это у алайцев бывает как от удовольствия, так и от ужаса. Что это с ним?
Мы пошли к шлюзу. Я вспомнил, что не ответил на вопрос Локьё.
— Ещё до войны меня свела судьба с одним молодым эрцогом на… Карате (я вспомнил экзотианское название планеты…
— На Карате? — не понял сначала эрцог, но потом вдруг вспомнил что-то. — Так это был ты? Ты спас племянника Эрзо?
— Ну… не то, чтобы спас, — усмехнулся я.
— Да, — сказал эрцог. — Бывает же такое. А 'ваши' об этом знают?
— Колин знает, — пожал я плечами. — Он тогда служил вместе со мой…
— Лендслер? Ну, зато я теперь знаю, кому надо голову оторвать, — развеселился вдруг Локьё, — Кто просмотрел тебя, хаго. А ведь я ему говорил: стоит неловко коснуться паутины…
— Прошу, господин эрцог, — я пропустил его вперед, невольно перебивая. Я думал сейчас о другом. Слышал, что он говорит, конечно, но моя реакция на его слова запаздывала.
Бризо стоял у шлюза и с ужасом смотрел нам вслед. Теперь лицо его исказилось, и я точнее прочитал эмоции.
— Чего это он? — спросил я у эрцога.
— Так ты же пообещал надеть его кожу на козла. Более страшного алайского проклятия я не знаю. Боюсь, сегодня ночью Бризо сядет за завещание.
— Вот так всегда, брякнешь что-нибудь… — усмехнулся я.
— Часто бывает? — поинтересовался эрцог.
Я пожал плечами.
— Не считал. Но бывает. А ты что, знал молодого эрцога из дома Аметиста (фамилию я вдруг, к стыду своему, забыл).
— Почему я должен был знать, кого из обширного семейства первым сунут в мясорубку? Я знал его дядю. И часто говорил ему, старому мерзавцу, чтобы он не играл 'в камушки' по росе… Тем более, если руки богами не в то место вставлены, — эрцог вздохнул.
— В камушки по росе? А с Пфайфером мне тоже играть в камушки?
— Не вздумай. Просто поторгуйся с ним. Представь, что ты случайно заметил четыре наших корабля у Плайты и один из них — мой флагман. Остальные корабли оказались алайскими. Ты предположил что-то опасное для вас. И расстрелял два корабля. И захватил третий. А 'Леденящий' скрылся — это очень маневренный и быстроходный корабль. А на захваченном алайском судне вы неожиданно обнаружили меня. А что просить — тебе твои старшие друзья подскажут. Но на звёзды с неба не надейся — Пфайфер жадный тип.
Мы вошли в приемную камеру 'Ворона'. У шлюза меня ждала целая толпа.
— Привет, — сказал я весело. — Чего такие нерадостные? — я обернулся к Локьё. — Эрцог, вынужден вас покинуть. Мне нужно спланировать действия на Плайте. Может, вы отдохнете? Начнёт стучаться Пфайфер — я вас разбужу?
Эрцог кивнул, и я проводил его в гостевую каюту, велев разместить рядом его людей. Он взял с собой дюжину, как он выразился, дармоедов. Поставить двоих у его дверей я всё-таки приказал, размышляя, чего боюсь больше — эрцога или за эрцога.
Хорошо, что я знал хотя бы ребят с 'Абигайль'. Мы с Келли быстро отобрали 16 пилотов — по паре на каждую условную цель. 'Станцевались' с 'Когтем', 'Корой' и 'Абигайль'. 'Ворон' я решил не использовать непосредственно для стрельбы, щадя не свои нервы, но нервы Локьё.
Вдруг в моей голове родилась совершенно посторонняя мысль, и я нажал видеосвязь с гостевой. Эрцог не спал. Он полулежал в кресле и потягивал что-то из бокала, глядя на обзорный экран.
— Скажи, — спросил я. — Твоя 'паутина' — это та странная связь между людьми, которые встречались мне. Сначала я служил с Колином, а потом узнал, что он друг лорда Джастина, потом оказалось, что ты знал дядю моего единственного знакомого эрцога? Вот это и есть — 'паутина'?
Локьё вздохнул.
— Это — её материальное проявление. По таким встречам можно отследить прошлое. Но, говоря о паутине, имеют ввиду совсем другое, хаго… — он помедлил. — Мал ты ещё. Покалечу я тебя. Не лезь ты ко мне с этими разговорами. Представь себе пятилетнего ребёнка, которого допустили к корабельному пульту. Руки у него уже ловкие, на кнопки жать может… Иди лучше, я тебе сомы налью. Сейчас Пфайфер прорежется, такая, извини, свинья, что без сомы его не вынести. Будет брызгать слюной и лезть мордой в экран. Отвратительное зрелище, — эрцог поморщился. — И наручники принеси. У вас такие должны быть…
Я понял, о чем он.
— Щас, разбежался, — сказал я, в подробностях вспомнив Душку генериса и эти самые наручники. Шрамы на руках тут же зачесались. — Келли, — я нашёл капитана глазами. — Мне нужна твоя голова. И руки. И Дейс, и кто там ещё у тебя из технически одаренных?
Когда на связь с нами вышел генерал Пфайфер, эрцог был закован самым причудливым и жутким образом. Ребята постарались. Более устрашающую конструкцию за такой короткий срок вряд ли можно было придумать. И более безобидную — тоже.
Однако Локьё талантливо изображал жертву. Сомы он выпил совсем немного и его уже 'отпустило' — лоб покрылся испариной, вокруг глаз проступила синева. К тому же он расслабился, наконец, обвиснув в кресле.
Пфайфер действительно орал. Однако Мерис тоже давно ни на ком не срывался. И эти переговоры были ему кстати.
Если коротко, то разговор шёл примерно таким образом. 'Вы, гады, — визжал Пфайфер. — Нарушили перемирие и вторглись на экзотианскую территорию!' 'Зато ваш командующий — у нас'. Парировал Мерис. По силам и менталитету противники были примерно равны.
Я понял, что Дьюп просто тянет время, пытаясь выиграть хоть что-то сверх рассчитанного нами. Он, или лорд Джастин уже пришли бы к какому-то решению в споре с Пфайфером, но Мерис был не менее упрям и так же легко заводился, как и экзотианский барон. Прошло около часа, а они продолжали орать друг на друга с неугасающим энтузиазмом. А ещё будет — обещанный тайм-аут после предварительных переговоров. Мы должны были успеть. Должны.
И мы успели.
Дьюпу удалось затянуть переговоры на сутки! Покончив с Локьё, он подсунул Пфайферу ещё какую- то свинью. Я успел даже немного поспать.
В полудрёме прибыл и на 'Леденящий'. Никого из своих с собой не взял: в обслуге я не нуждался, а рисковать хоть кем-то из ребят — не хотелось.
Когда мы вышли из шлюзовой камеры, Эрцог, шагающий чуть впереди меня, затормозил, обернулся, и я прочитал вдруг в его глазах что-то холодное и жуткое, поднимающееся в нём, как поднимается, раздувая клобук, ядовитая змея.
Весь сон тут же слетел с меня. Перемена, произошедшая с Локьё, была страшной и разительной. Я невольно потянулся к оружию.
Но эрцог сделал какой-то жест и мышцы мои превратились в стекло. Умом я понимал, что именно он сделал: овладел вниманием, вошёл в контакт и сковал восприятие. Однако вырваться я не мог. Какое-то время Локьё позволил моему сознанию беспорядочно метаться, а затем отпустил, и лицо его снова приобрело обычное выражение.
— Это урок тебе, — усмехнулся он, и в глазах его снова возникла сталь. — Чтобы не расслаблялся. И никогда не доверял таким как я. Никогда! Ты понял?!
Мне показалось, что, если бы не толпа постороннего народа вокруг, он бы ударил меня.
Я вздохнул и пожал плечами.
— Проводите его в медблок! — бросил эрцог двум ординарцам и быстро пошёл по коридору. Его ещё ждала встреча с этим крикливым Пфайфером.
