Но стать свидетельницей этого при жизни она была не в силах. Дверь открылась, и из холла появился Стефан. Никто не предупредил ее, что его еще нет. Единственное, что она испытала при виде Стефана, было чувство облегчения. Он осмотрел помещение и наконец увидел ее. Затем он улыбнулся другим пациентам и обмолвился парой слов с сидящим в углу пожилым мужчиной. Жестом он велел Линдсей следовать за ним.
Он провел ее прямо в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Накануне вечером он высадил детей у дома Линдсей, а сам даже не стал выходить из машины. Теперь она пыталась прочитать в его лице тень хоть каких-то чувств.
— Кэрол проведет общий осмотр и если обнаружит что-нибудь, то позовет меня. Если нет, она проводит тебя в больничное отделение и поможет разместиться. У тебя частный бокс на втором этаже. Я дал матери номер твоего телефона, так что дети смогут звонить тебе, когда у тебя не будет осмотров. Я знаю, что ты будешь о них волноваться.
Она подумала о том времени, когда дети уже не смогут ей позвонить.
— Я не сомневаюсь, что с ними будет все в порядке. К тому же им следует получше познакомиться со своей бабушкой.
— У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы?
— Ты меня ненавидишь?
Стефан уставился на нее.
— Как ты можешь задавать мне такие вопросы?
— Я в стольком была не права.
— Сейчас не место и не время для откровений.
— Мы еще ни разу не оказывались с тобой в таком месте в такое время, правда?
— Еще будет какая-нибудь критика?
— Нет. — Она наклонилась вперед. На какое-то мгновение у нее закружилась голова и она потеряла равновесие. Пытаясь вернуть равновесие, она пошатнулась.
Стефан отступил назад.
— Слушай, Линдсей, все, что мне сейчас хочется, — это выяснить, что за болезнь в тебе сидит, если она действительно в тебе сидит. Главное не спутать ее с чем-нибудь еще. Пока ты здесь, я для тебя врач. Думаю, что так будет лучше для нас обоих.
Его логика была безупречна.
— Извини.
Что-то пробежало по его лицу, что-то незнакомое.
— Не надо извиняться.
— Это тоже не разрешено? Мне придется к этому привыкнуть.
— Зачем? Ведь ты привыкла к отсутствию общения. Ты сама сказала, что это было причиной, по которой ты от меня ушла.
Она посмотрела на него. Он не оставлял ей возможности ответить.
— Ты поговоришь со мной, когда мы закончим? — спросила она наконец. — Пожалуйста, Стефан! Мне очень нужно с тобой поговорить.
Стефан барабанил пальцами по краю стола, но ему все еще удавалось контролировать выражение своего лица.
— Давай позже об этом подумаем. Позже.
— Позже… — Теперь это слово приобрело для нее новое значение. Позже это будет непозволительной роскошью. Она медленно встала, а Стефан потянулся к системе внутренней связи.
— После осмотра Кэрол объяснит тебе, какие потребуются анализы. Некоторые могут показаться тебе не нужными, но…
— Не волнуйся. Мне необходимо полное обследование.
Его рука задержалась над кнопкой.
— Значит, никаких возражений?
— Никаких.
— Вот и хорошо.
Линдсей оперлась руками о край стола.
— Когда я смогу тебя увидеть?
— Скорее всего сегодня во второй половине дня. А если днем не получится, тогда вечером.
— Хоть этим я обязана тому, что ты так много работаешь.
Стефан вызвал Кэрол. Линдсей наблюдала за тем, как они совещались некоторое время. Затем Кэрол вывела ее из кабинета. У двери она остановилась и в последний раз посмотрела на Стефана.
— Я не хочу, чтобы ты о чем-то беспокоилась, — сказал он.
Линдсей грустно улыбнулась. Там, за окном, по небесно-синей глади пруда плавали утки. Она постаралась запечатлеть в памяти его теперешнюю элегантность, стремительное движение уток по водной глади, восторженный крик детей.
— Спасибо, — ответила она, — я знаю, что я в надежных руках.
Глава 13
Врачи больницы в своих ежедневных заботах то и дело сновали мимо поста медсестры; в свете неоновых ламп мелькали их белые халаты с приколотыми к ним личными карточками. Стефан не обращал на них никакого внимания.
— Я полагаюсь на твое мнение, Джорж. Ты знаком с историей болезни Линдсей. Теперь ты видел результаты анализов. Что я упустил? Что же, черт побери, я упустил?
— Давай обсудим это где-нибудь в другом месте.
— Где?
Джорж Легран посмотрел на часы.
— В буфете.
Стефан пошел вслед за ним к лифту. Те, кто уже успел войти в кабину, учтиво расступились. В этой больнице, как, впрочем, и во всех других, существовала негласная иерархия, и Стефан с Джоржем уверенно занимали в ней высшую ступень.
Оба они успели порасти трехдневной щетиной, на этом сходство между ними заканчивалось. Джоржу, привлекательному вдовцу, было далеко за пятьдесят. Он не был оперирующим врачом, но часто присутствовал на операциях, когда дело касалось его пациентов. Он заведовал отделением неврологии, и именно он прилетел за Стефаном в Нью-Йорк, чтобы убедить его перейти на работу в кливлендскую неврологическую клинику.
Выйдя из лифта, Стефан направился вперед, а Джорж немного задержался, чтобы дать указания проходящей мимо медсестре. Буфет напоминал по размерам пригородный вокзал, только еще более запущенный. Во время последнего ремонта о буфете, видимо, забыли или просто обошли это помещение стороной как безнадежное. Главными его достопримечательностями были вытертый ковер, обшарпанные столы и старая кофеварка, которая смешивала молоко и сахар наугад. Как-то под Рождество кто-то из персонала притащил сюда елку и водрузил ее возле единственного окна. Елка давно уже осыпалась, но никто до сих пор не удосужился ее убрать. Время от времени по праздникам кто-то украшал ее голые ветки соответственно поводу. В настоящее время на ней болтались пластмассовые пасхальные яйца.
Стефан выбрал столик в углу, предварительно смахнув пустые пластиковые стаканчики в ближайшую урну. Затем сходил за кофе для себя и для Джоржа.
— Во-первых, успокойся, — сказал Джорж, — если мы что-то и упускаем, то это так и будет оставаться упущенным, пока ты не успокоишься.
— Я не имею права ничего упускать.
— Ты, как никто, должен понимать, как вредно во всем винить себя.
— Я должен понимать это как никто?
