жительства. Потому что расти он будет очень быстро. Через 3 месяца по вашему времени он будет выглядеть как годовалый ребенок. Говорить и ходить начнет ещё раньше. Как только он пойдет, следи за ним очень внимательно. Он сможет спонтанно, неосознанно, манипулировать пространством. Когда вам будет пора отправляться, ты поймёшь сам. А там собирай припасы и в путь. Не хочу желать тебе удачи. Ты враг. Либо ты, либо я.
— Не боишься, что прикончу сейчас?
— Нет. Ты не сможешь. Полчаса назад прикончил бы, не задумываясь. Сейчас уже не сможешь.
— А если он? — Алексей снова кивнул на Олега.
— А ему сейчас и вовсе не до меня. — Илья хитро улыбнулся. — Ожог у него на боку видел? Он его доконает. Сам посмотри, он из последних сил сидит. Выбирайтесь отсюда. Я не буду мешать. Мой план сорвался. Ребенок вырастет в вашем мире. Я не смогу его контролировать, потому что не провёл ритуал. Проиграл сегодня я. Но если мы столкнемся с тобой ещё раз, Охотник, я подготовлюсь лучше.
— И хрен с тобой, гад. Убить бы тебя, да ты прав, рука не поднимется. Я не палач. Полежи тут с часик, пока не отойдешь, а мы пошли. Сам говоришь, времени у нас мало, недосуг нам. Только скажи, чем лечить моего друга?
— Просто уходи. Задержитесь тут ещё ненадолго, и его не спасти. Как только окажешься в своём мире, ты поймёшь, как ему помочь.
Алексей поднялся с корточек, шагнул к трону. Остановился у колыбели.
— Хм. Мой сын! — пробурчал он. — А может, и правда, мой?
— Твой. Я чувствую это. Он пахнет как ты. И чей-то ещё запах. Не знаю чей, — устало проронил волколак. — Знаешь, давай-ка и правда выбираться отсюда. А то у меня лапы подкашиваются.
— Мой, говоришь? Ладно, проверим. — Алексей достал малыша из колыбели, взял его поудобнее и попытался сложить пальцы рук в затейливую фигуру. С младенцем на руках получилось не очень.
— Подержи, — попросил Алексей волколака и протянул ему сверток с младенцем. Зверь осторожно ухватил зубами, стараясь не прихватить крошечное тельце, за материю, в которую был завернут малыш. И, пошатываясь, встал рядом с Алексеем. — Дыай поыстее! Не хоху тут поереть… — не разжимая зубов, выдавил волк.
— Потерпи, друг, потерпи, — сказал Алексей, потрепал волколака по плечу и сложил руки в правильную фигуру. — Встань рядом.
Олег почувствовал, как под ногами завибрировал пол. Мелко. Противно. Потом он увидел, как фигура Алексея пошла волнами, стала нечеткой по краям. Потом по ней потекли голубые всполохи.
— За мной! — выкрикнул Охотник и растворился в сиянии.
Волк, не долго думая, кинулся за ним.
Лёгкий ветер играл осенними листьями на деревьях и гонял их по земле. Солнце багряным шаром катилось за горизонт. Быстро, по осеннему смеркалось. Посреди парка дымились остатки сожжённой машины. Рядом с ней чернела обгорелая проплешина, в центре которой возвышалась кучка праха, по очертаниям похожая на лежащего человека. Невдалеке стояла другая машина — пижонский красный внедорожник «Ниссан» с нанесёнными по левому и правому борту надписями «Охотники» и семизначными московскими номерами телефонов.
Привалившись спиной к колесу, сидел нестарый ещё мужчина. Голый по пояс, грязный, как будто только что вылез из болота или пожарища. На коленях у мужчины, на подостланном одеяле лежал младенец. Весело улыбался и пытался дотянуться ручонками до висящего на шее мужчины оберега — Громового Колеса. Каждый раз, когда малышу удавалось пальчиками коснуться оберега, он весело смеялся. А серебряное Колесо Грома раскачивалось на кожаном шнурке, отражая своими спицами свет Солнца. Мужчина задумчиво смотрел на младенца и грустно улыбался.
Рядом с ними, прямо на земле, присыпанной листьями, лежал огромный волк. Темно-серый, почти чёрный, с широкой полосой седой шерсти, пробегающей от затылка к кончику хвоста. Лежал, умостив огромную голову на вытянутые лапы, и тоже наблюдал за ребёнком. И улыбался зубастой пастью.
— Похоже, нам теперь предстоит охранять его всю жизнь. Вдруг этот псих опять захочет поиграть с мирами, — невесело проговорил мужчина, морщась от боли. — Как ни крути, а кровью мы его напоить не напоили, но умыли точно. — Мужчина поморщился и выразительно посмотрел на пропитавшуюся кровью из рассеченного плеча повязку, стягивающую ребра.
— Угу, — лениво ответил волк.
— Ты сам-то как? — спросил мужчина.
— Уже лучше. На свет выбрались — полегчало.
— Это хорошо. Знаешь, я тут подумал…
— Да ну? А раньше не мог?
— Иди ты, — беззлобно бросил мужчина. — Выходит, что Леонид зря погиб?
— Почему?
— Ну, Антиквара-то мы не убили, призрака не разупокоили, дом не вычистили…
— Дался тебе этот призрак?
— Да нет! Просто обидно как-то. Вроде, хороший человек погиб.
— Их много хороших погибло, — меланхолично заявил волк.
— Но их-то я не знал.
— Понятно. И чего дальше?
— В смысле?
— Без смысла. Что дальше будем делать?
— Сына растить. Потом я отправлюсь Ольгу искать.
— Я с тобой. Когда я тебя в беде бросал? — утвердительно проворчал волк.
— А куда же тебя девать, — улыбнулся мужчина.
— Тогда поехали, что ли отсюда в город? — сказал, поднимаясь на лапы, волк.
— Подожди, захороню останки Леонида.
Мужчина встал, открыл дверь автомобиля, уложил младенца на заднее сиденье.
— Присмотри тут пока, — попросил волка.
— Хорошо.
Затем достал из багажника лопату и направился к остову машины и лежащему возле неё праху, лёгком, почти невесомому.
Подошёл, оперся на черенок и долго смотрел на то, что некогда было священником другого бога.
И думал о чем-то своём.
Налетевший порыв ветра подхватил пепел, смешал его с золотыми листьями и взметнул к небу, ставя точку в давнем споре Целителя и Охотника.
