духов. Я видела, как некоторые из них тенью просачивались сквозь потолок. Они всего лишь простые духи стихий и сами по себе не опасны, но, если их соберется целый рой, это уже грозная сила. Моя темная магия привлекает и более сильных духов, которые питают гордыню и власть и сами питаются от них. Они тянулись к кругу, наполняя его своим дыханием. Негемет тоже почувствовала их; я заметила, как она смотрела вверх и в ее глазах вспыхнул охотничий огонек.
Я двигалась по периметру, напевая древнее заклинание. В центре крута лунный свет столкнулся с магическим, серебро смешалось с синевой. Появился туман, который постепенно сгущался. В нем метались смутные тени, но им не удавалось материализоваться. Я видела вуаль провидицы, видела, как призрачные пальцы сжимают Глаз, но фигур оказалось слишком много. Их голоса звучали как–то отдаленно, словно эхом доносясь из леса Роквуда.
— Мы устали. Не вызывай нас сейчас. Мы не станем говорить.
— Тогда ступайте, — сказала я. — Все, кроме одной. Я призываю Леопану Птайя. Пусть она предстанет передо мной!
Сонм духов исчез, оставив единственную фигуру. Она была приземистая и округлая, как идолы Единой Матери. На обнаженной груди у нее росли звериные когти, а черное траурное лицо было закрыто алой вуалью. Черная Провидица. Она сняла вуаль, открыв огромные ноздри на пол–лица и неулыбчивые пухлые губы. Черной ее называют не за цвет лица: она самая сильная из оставшихся провидиц и ближе всех к смертной плоти. Провидица вставила Глаз в левую глазницу, и зрачок внезапно потемнел и ожил.
— Я Птайя, — сказала она. — Что тебе нужно от меня?
— Я не звала вас всех. Почему ты не явилась одна?
— Мы были связаны вместе. Этой ночью творится слишком много колдовства. Спрашивай, и покончим с этим.
— Мне нужно найти кое–кого. Ее назвали Фернандой, но я перекрестила ее в Моркадис, в честь ее Дара. Я хотела сделать ее своей сестрой, смешать нашу кровь, но она предала меня и сбежала, желая моей смерти. Но я жива, и я вернулась в мир. Я верну себе свое Королевство! Однако сначала я должна поквитаться с ней. Где она?
— Ни далеко, ни близко. Станешь искать ее — только напрасно потратишь силы.
— Почему? — спросила я. Обычно Леопана не бывала такой уклончивой и скрытной.
— _Она_ найдет _тебя._ Немного терпения, и она придет. Она всего на расстоянии круга.
— Что ты имеешь в виду? Говори прямо!
— Я сказала. Ты умна, Моргас, и твоя сила велика. Река Смерти защитила тебя от любого оружия, что кусает. И все же я скажу тебе — берегись! Ты слишком гордая, дочь Севера, слишком жадная и мстительная. Но найдутся еще более гордые и голодные. Не меряй себя по большому пальцу, не то проглядишь мизинец.
Я чувствовала ее гнев и понимала, что слова ее продиктованы именно им. Это не предостережение, а проклятье. Ее Глаз сверлил меня, но не мог пронзить.
— Я призывала тебя не для того, чтобы получить твой совет, — сказала я. — Расскажи мне о видениях или храни молчание. Тебе есть что сказать мне?
— Все, что живет, должно… умереть…
Ее голос затих. Она вынула Глаз из глазницы, закрыла лицо вуалью и исчезла, не дожидаясь, когда я отпущу ее. Видимо, мои чары ослабели, вот только не пойму почему.
Я снова направила свою волю в круг, крепче сжав его периметр и раздвинув границы ночи. Я вызвала старейший дух из числа тех, что стали общаться с людьми. Он проявился в виде человека едва выше метра ростом, с еще не сформировавшейся фигурой, с чистым детским личиком. Вот только глаза у него были не детские. Я говорю о нем в мужском роде ради удобства и в силу привычки, хотя на самом деле пол Ребенка неизвестен. То в нем проявляются женские черты, то он больше похож на мальчика. На нем была белая шелковая туника, а на золотистых кудрях красовался венок из листьев.
— Эриост, — приветствовала я его, — кто также зовется Валлорном, Идунором, Вечномолодым Сифрилом. Твоими именами я связываю тебя. Ответь на мои вопросы.
— Ты забыла упомянуть многие другие имена, — сказал Ребенок. — Я еще и Теаган Красивый, Магарак Разрушитель и Варли Убийца. Спрашивай что угодно, но ты не можешь заставить меня отвечать.
— Я ищу некую Фернанду Моркадис, ведьму с незрелым Даром и неразвитыми навыками. Однако сдается, что ее неискушенное колдовство слишком тонкое и ускользает от взгляда мудрых и дальновидных.
На безмятежном лбу залегла морщинка, а в умудренных опытом глазах загорелся огонек.
— Я не чувствую никакой тонкости, — сказал он. — Но у нее есть сила, хотя и поменьше твоей, и смелость, чтобы пустить ее в ход. Она придет к тебе — и придет скоро, — и когда она придет, ты должна убить ее. Не колеблись и не пытайся пленить ее. Убей. Иначе тебе не увидеть следующего дня.
— Ты переоцениваешь ее, — сказала я. — Мой Дар сильнее, моя сила воли прочнее. Мне не может повредить ни одно оружие, даже пушки современного мира. Когда я доберусь до нее, я сломаю ее, как ненужную поросль.
— Молодые побеги быстро восстанавливаются, — сказал Эриост. — Ты призвала меня, так внимай моим словам. У нее есть сокровище, которого у тебя никогда не было. Смертные высоко его ценят.
— И что же это?
— Друзья.
С проклятиями я отослала его назад, посмеявшись над его страхами. На что мне друзья, если я могу забирать души и держать их в сосудах? Если я могу свистнуть и позвать птиц от Вечного Древа? Могу поработить и зверя, и человека, заставив повиноваться малейшей моей прихоти? Друзья — это слабость: они вытягивают твои чувства, обижают и предают тебя. Для компании у меня есть Негемет, а поговорить я всегда могу с головой Сисселоур.
Пусть Моркадис веселится со своими друзьями. Они ее погубят.
Негемет потерлась о мои ноги, словно выражая свою любовь. Но мне она не нужна. Даже обычные кошки по природе своей не способны любить. Они ластятся и мурлыкают, чтобы выпросить блюдце сметаны и миску рыбы. А Негемет — кошка–гоблин, и ее единственная природная страсть — охота, так что этот ее жест — чистейшее кошачье притворство.
Кошка отошла и уселась в своей привычной позе, застыв, как истукан. Я вызвала младших духов, которые обычно тоже являются на сеансы магии. Если Моркадис пользовалась своим Даром, они должны были это почувствовать. Они похожи на духов стихий, но гораздо сильнее. Они из числа тех, кто просто существует, редко вступая в дело. Их появление может вызвать повышение температуры, капризы погоды, состояние подавленности и скуки, а еще принести с собой звуки и запахи того мира, откуда они родом. Некоторые из них состоят из целого сонма мелких духов, собранных в стайку. Другие принимают человеческий облик, порой со звериными лапами и хвостами. Нестройной чередой прошли они через круг: Борос принес с собой завывания ледяного северного ветра; огр Малебог был закутан в свой туман; Кторн появился в виде огромной капли с губами; Эдафор мигал тысячей разнокалиберных глаз. Но даже эти глаза не видели того, что мне нужно. Все остальные духи выли и стонали, уверяя меня, что ничего не знают.
— Я ищу ведьму с друзьями, — сказала я им. — Это довольно редкое дело. Кто ее друзья? _Я_должна_узнать_это._
Но никто не смог мне ответить. Я вспомнила, что в прошлый раз рядом с Моркадис была какая–то девушка. Мой посланник схватил ее по ошибке, поскольку она оказалась в том же доме, что и Моркадис, и я отослала ее назад, даже не узнав ее имени. У нее были длинные волосы и темные глаза, полные страха. Она была похожа на пугливого зверька, загипнотизированного взглядом хищника. Вызвать ее я не могла, но я поискала в памяти ее лицо, восстановив его по крупицам в заклинании, и призвала ее при помощи ее же собственного образа. Это требует большого напряжения сил, и я чувствовала, как во мне нарастает усталость и становится все труднее плыть с потоком магии и притягивать девушку к себе. Потом вдруг что– то подключилось — мощь круга удвоилась, от его границ к потолку метнулась молния, и лунные лучи, проникавшие в комнату, стали красными.
А в следующий момент она оказалась здесь.
— Сконцентрируйся, — сказал Рэггинбоун. — Ты должна удерживать круг под контролем, иначе быть
