может писать уже не километрами, а мега-парсеками, проникая с легкостью необыкновенной в мыслях в отдаленнейшие галактики Поэтической вселенной. Счастливый, как говорится, путь! Ни пуха ему, ни пера!
Стр. 147. …хотелось провести анализ такого явления: почему, например, у Маяковского замечательно рифмуются слова, окончания которых совсем не похожи: «обнаруживая — оружие», «в слезу бы — обеззубел», «выжиг — книжек». Для такого анализа многие пуды можно было бы исписать. Это нам не под силу. Скажем коротко. Даже самые неожиданные рифмы у Маяковского — звучные, почти всегда полные, почти всегда богатые, часто не просто богатые, а щедрые, многозвучные, полифонические. В приведенных рифмах совпадают не только ударные гласные, но и предыдущая и последующая согласные «руж-руж», «зуб-зуб», «жик-жик» (произносится «выжик-книжик»). В рифме: «обнаруживая — оружие» к основе рифмы приплюсовывается неударная гласная: «аруж-аруж» (произносится «аружие»). Точно так же и в словах «выжиг-книжек» рифмуются «ыжик-ижик». В рифме «в слезу бы — обеззубел» какую-то роль играет имеющийся в обоих случаях звук «л». Или вот неожиданная рифма из стихотворения «Праздник урожая»: «ни около — и свекла». Основа рифмы: «ок-ок» (произносится «свьокла»), но она обогащена посредством последующей «л» и предшествующей «и».
Все это, конечно, не с потолка падает. Тут поработать надо, поискать, попромывать золотоносный песок. Правда, и у Маяковского бывает, что не совпадает послеударная согласная: «ночам — начал», да как-то оно у него и тут, словно вопреки здравому смыслу, звучит. Какой-нибудь незадачливый поэт и в своих стихах подпустит что-нибудь этакое, но у него не звучит почему-то, словно на зло (у людей, как говорится, и долото бреет, а у нас и бритва не берет). Конечно, и тут можно доискаться, почему в одном случае звучит, а в другом не звучит, но это уже, как говорится, предмет специального исследования.
ТРАКТАТ О КОМЕДИИ Стр. 183.…для желающих написать комедию есть еще много возможностей. Возможности действительно имеются. Это правда. Но как писать? Однажды пошел в театр. Публика еще не заполнила зрительный зал. До звонка еще далеко. А занавес — не поймешь, что с ним: не то он открыт, не то не закрыт. Потом оказалось, что его вовсе нет (новаторство). В перерывах между картинами появлялись какие-то тщедушные женщины и волочили со сцены деревья, изображавшие лес, а вместо них тащили на сцену тяжелую мебель: шкафы, диваны, столы, после чего являлись здоровенные дяди и начинали изображать среди этих аксессуаров различные свои переживания и чувства. Было как-то непривычно и почему-то неловко.
В следующий раз прихожу в театр: уже нет не только занавеса, но и декораций никаких нет. Сцена еще, правда, есть, и актеры кое-какие имеются, но их непрерывно вертят на вращающемся кругу или заставляют ходить по наклонной плоскости. В результате на лицах актеров, вместо игры, вместо вживания в образ, — озабоченность, как бы не потерять равновесия во время вращения, как бы не поскользнуться на покатом полу. Один из актеров в конце концов все же поскользнулся и шлепнулся носом. Было смешно, хотя в этот день была не комедия, а так называемое «ни то ни се», то есть не драма, не трагедия, а просто пьеса в двух актах.
Когда я пошел в театр в следующий раз, то уже не только занавеса и декораций, но и самой сцены не было. То есть сцена была, или, вернее, было место, где сцена была, но актеров на ней не было, а были стулья для зрителей. Пришлось самому на сцене сидеть. Было и непривычно, и неуютно, и как-то неловко. И не смешно.
С тех пор в театр меня уже как-то не тянет. Сижу дома. О новых новациях узнаю только от знакомых по телефону и вообще питаюсь всякими слухами. Говорят, теперь уже и актеров в театре скоро не будет. Или актеры еще пока будут, но играть не будут. Говорят, некоторые театральные режиссеры будто бы уже свели количество актеров в некоторых пьесах до минимума, то есть до двух человек. Некоторые, хотя и оставили прежний состав актеров, но заставляют их не играть, не произносить слова с соответствующими интонациями, стараясь передать обуревающие их чувства, а бесстрастно цедить текст сквозь зубы, с неподвижным, словно маска, лицом (современный стиль), чтобы не отвлекать зрителя от режиссерской трактовки пьесы какими-то там переживаниями и психологизмом.
Впрочем, думаю, что это пока еще не везде и не надолго, а может быть, и неправда.
В ПОМОЩЬ КРИТИКАМ Стр. 184. …в области литературной критики наметилось отставание. Устаревшие сведения. На сегодняшний день в области критики наметилось не отставание, а, наоборот, догоняние. Напишет какой-нибудь автор статью, а редакция журнала, вместо того чтоб пустить в печать, отдаст ее какому-нибудь критику, чтоб тот как бы вдогонку написал возражение или опровержение, а тогда уже и печатает в одном номере и статью и антистатыо (может быть, даже и не одну). Так, в журнале «Вопросы литературы» № 7 за 1968 год напечатана статья поэта М. Исаковского о том, что в нашей поэзии дела обстоят не так чтоб уж очень блестяще, и тут же следом за ней статьи Б. Ручьева, А. Македонова и В. Гусева, спорящие с Исаковским и доказывающие, что дела в нашей поэзии в общем не так уж не блестящи. В № 9 этого же журнала точно таким же манером (или маневром) напечатана статья поэта Ст. Куняева, подвергающая солидной критике стихи Б. Окуджавы, и тут же солидная статья критика Г. Красухина, защищающего Б. Окуджаву от солидной Ст. Куняевской критики.
Можно ждать, что следующим этапом будет уже не догоняние критики, а обгоняние и перегоняние: то есть такая практика, когда сначала раскритикуют произведение какого-нибудь автора, а потом уже опубликуют это произведение в печати. В наш век космических скоростей и убыстрившихся темпов жизни и не такое может случиться.
О ЧИТАТЕЛЯХ Стр. 202. К сему с уважением и приветом Тамара… Это, пожалуй, одно из курьезнейших писем, которые автору довелось получить на своем веку. Бывает, конечно, что и наш брат писатель озадачит читателя, однако ж и читатель, как это хорошо видно на вышеприведенном примере, не остается у писателя в долгу.
Комментарии к комментариям
Подобно тому как могут быть комментарии к какому-нибудь произведению, можно написать комментарии и к самим комментариям. В общем-то это дело нехитрое, так как прокомментировать можно все на свете, было бы только желание, повод же всегда представится.
До настоящего времени комментаторы никогда не писали комментариев к своим собственным комментариям, поскольку никак не могли до этого додуматься. Но теперь, учтя положительный новаторский опыт автора данных комментариев, они могут заводить подобного рода разделы в комментируемых ими книгах и комментировать свои собственные комментарии, в полной уверенности, что им за это ничего не будет. При наличии нареканий они могут ссылаться на то, что подобный прецедент в литературоведческой практике уже был, и отсылать всех своих оппонентов к первоисточнику. В дальнейшем может даже установиться традиция писать комментарии к комментариям, но не будем, как говорится, забегать уж слишком вперед.
Читая комментарии к комментариям, читателю следует руководствоваться теми же правилами, что и при чтении обычных комментариев, то есть читать себе да и ни о чем больше не думать. Итак…
Стр. 215. Жан-Жак Руссо. Французский писатель-просветитель. О нем многое можно узнать в любой энциклопедии (в том числе детской), например о том, что он написал романы «Юлия, или Новая Элоиза» и «Эмиль, или О воспитании», а также множество пьес и трактатов. Мы же со своей стороны усиленно рекомендуем его произведение «Исповедь», из которого видно, как глубоко человек может быть счастлив, если свободен от зависти и стяжательства, и вместе с тем сколько несчастий может свалиться ему на голову в продолжение всей жизни, если он умен, талантлив и к тому же правдив. Еще Пушкин, как известно, восклицал горестно: «Черт меня дернул родиться в России с умом и талантом!» Читая «Исповедь» Руссо, убеждаешься, что и во Франции было не слаще. Подумать только! Книги его сжигали, отовсюду его гнали, приговаривали к аресту и всячески преследовали. Да и было, как говорится, за что, так как в своих трактатах «О происхождении и основаниях неравенства между людьми», «Общественный
