Кармен кивнула:
– Помню. Но мы своих не меняли.
– А мне пришлось. А вы знаете, какая это тягомотина – получать надлежащие документы? Четыре месяца ушло только на водительские права. Почти год на карту социального страхования. Попробуй-ка взять кредит, когда у тебя нет документов. На работу и то не устроишься. Этот пацан Феррис пристроил меня в компанию «Проктер энд Гэмбл», где меня поставили на линию с памперсами. В мои пятьдесят семь заниматься подгузниками? Знаете, сколько я продержался? Я рассказал комитету сената обо всем этом, они с сочувствием меня выслушали. Председатель заметил: «Однако наш опрос показывает, что тридцать три процента людей хотят остаться в программе». Я сказал: еще бы они не хотели. Стоит только выйти, и ты мертвец. Я мог бы вместо такой дерьмовой жизни отсидеть десятку в Алленвуде, в штате Пенсильвания, и уже вышел бы на свободу за примерное поведение.
– Вам не понравилось то место, куда вас отправили сначала, и вы отказались там жить? Такое возможно?
– Одно хорошо, я встретил свою нынешнюю жену, Розиэнн. Если нам удавалось ужиться хотя бы наполовину, то это уже лучше, чем ничего. Но когда меня отвезли обратно в Скрантон давать показания, маршал – тот, что был не слишком-то умным, – посадил меня на прямой самолет. – Молина выдержал паузу. – Вы понимаете, о чем я? Вы приземляетесь в Эйвоке, в местном аэропорту, а тот, кто у вас на хвосте, знает, откуда вы. Но этого мало. Мы покидаем зал после суда, вокруг люди, этот маршал объявляет другому маршалу, куда мы направляемся. Понимаете, говорит громко, любой может услышать. В здании суда еще полно людей, друзей парня, против которого я только что давал показания. Я сказал маршалу: «Вы что, сошли с ума? Я не вернусь обратно». Им пришлось тащить меня к самолету силой. Но я потом здорово разошелся… – Молина замолчал, вскинув голову. – Вы слышали, хлопнула дверца машины?
– Наверное, это Уэйн…
Молина затушил сигарету, поднялся, подошел к окну.
– Со мной такое уже девять лет. Как только слышу какой-нибудь звук, сразу вскакиваю.
– Это пикап?
Молина не ответил, и Кармен поднялась с дивана.
– Мне не хочется вас огорчать, но это наш неофашист.
– Мы не впустим его в дом.
– Лучше этого не делать. Однажды я попытался, но он вышиб дверь.
В доме матери Кармен имелось переднее крыльцо, откуда открывался вид на озеро Гурон, серое, как небо, и совершенно пустынное. Ричи постоял на крыльце, давая теще монтажника возможность разглядеть монтажную куртку ее зятя. Гостиная, куда она его пригласила, была битком набита старой мебелью и картинами с изображением птиц по стенам, цветных эстампов и карандашных рисунков, смахивавших на детские. Ричи решил, что их не меньше тридцати. В гостиной было тепло. Он уловил гудение калорифера.
– Вы любите птиц, да? Я заметил у вас во дворе кормушки.
– Я всегда любила птиц. Моя мать назвала меня в честь стихотворения о птичке. Я вообще люблю природу. А вы?
Ричи решил, что разумнее сказать «да», так как им лучше подружиться.
– У меня даже есть друг по кличке Птица, – добавил он улыбаясь.
Чё там любить? Повсюду эта природа, где нет ничего другого…
– Мой внук Мэттью нарисовал этих птичек, когда был маленьким. – Ленор кивнула на карандашные рисунки. – А я их сохранила.
– Очень милые.
– Внук сейчас в военно-морском флоте США, на авианосце.
Ричи кивнул, удивляясь на пацана, который любил рисовать птиц, а потом взял и махнул на флот. Видать, бабуля его достала!
– А чем занимаетесь вы?
– У меня немало пристрастий…
Вишь ты, дотошная, как прокурор! Надо держать ухо востро.
Глаза тещи монтажника напомнили ему глаза Донны. Вернее, пронзительный взгляд темных глаз, обрамленных серебристой оправой очков. Вот еще одна стебанутая! Вся из красного и серебристого…
Красные губы и румяна на щеках, блондинистые, с серебристым отливом волосы до плеч. Старается казаться молодухой, а намного старше Донны. Сильно смахивает на его приемную мать, которую он называл Джеки. Та вечно надрывалась с собственными шестью детьми, и от нее всегда несло потом, как от лошади. У нее, как и у этой, были тоненькие усики над верхней губой. Джеки могла глянуть в глаза и мгновенно определить, что ты заливаешь…
– Я подумала, не работаете ли вы на строительстве в Кобо-Холле?
Эту тетку вокруг пальца не обведешь!
– На самом деле это так, – ответил он, надеясь, что она не пытается заманить его в ловушку.
Пора прекращать этот стёб, пока он что-нибудь не ляпнул.
– Короче, как я вам уже говорил, нет особой разницы, кто пошлет чек, мы или вы. Но босс настаивает на том, что это должны сделать мы. Думаю, из-за престижа компании, а вовсе не потому, что босс вам не доверяет. Я говорил ему, что вы очень милая женщина.
