апреля 1936 года только в Князь-Владимирском соборе Петрограда собралось 17 тысяч человек, там же на рождественских службах 1937 года присутствовало более 15 тысяч человек. В целом же по городу уцелевшие от поругания храмы не могли вместить всех желающих быть на Богослужениях в дни двунадесятых праздников.
А ведь за одно присутствие в храме за Богослужением в то время человек мог легко лишиться служебного положения или даже угодить в ссылку! В одном из специальных бюллетеней НКВД по этому поводу с удивлением отмечалось: «…наши наблюдения фиксируют заметный рост фактической преданности Церкви, выражающийся в увеличении количества исповедающихся и причащающихся…».
Согласно проведенной в стране переписи 1937 года, включавшей вопрос об отношении к православной вере, на него ответили положительно несколько десятков миллионов человек — две трети населения сельского и одна треть — городского, а всего — более половины граждан России.
В истории Церкви не раз случалось, что во времена самых жестоких гонений и упадка веры Господь воздвигал в помощь людям Своих особых избранников — хранителей чистоты Православия. Таким избранником в России 30-х — 40-х годов стал вырицкий старец иеросхимонах Серафим (Муравьев).
Когда святого Епифания, епископа Кипрского спросили, довольно ли одного праведника для умилостивления Бога, он отвечал: «Достаточно, ибо Сам Бог сказал: „Аще обрящете единого мужа, творящего суд и ищущего веры, милосерд буду ко всему народу“». И вот — в то время, когда с куполов сбрасывали кресты, тысячами разоряли обители и храмы, когда в лагерях и тюрьмах томились десятки тысяч священнослужителей, Господь воздвиг в Вырице храм нерукотворный, живой — чистое сердце отца Серафима.
Внешне неприметным, но действенным и обширным было его влияние на современников. Молитвы же старца служили поистине златой нитью, низводящей благодать и помощь Божию в души человеческие. Как важно было знать людям, что во всей этой неразберихе и кровавой круговерти существует островок прочной веры, спокойной надежды и нелицемерной Христовой любви! И каким великим мужеством и упованием на милость Божию нужно было обладать, чтоб написать в ту кровавую пору строки, предрекающие Русской Церкви возрождение и славу:
Эти стихи передавались из уст в уста, распространялись в списках, достигали мест заточения и ссылок. Среди Гефсиманской ночи, поглотившей тогда всю Россию, сиял в Вырице светильник живой веры, не угасала надежда в людских сердцах…
Явным чудом Божиим было само сохранение старца от ареста и расправы. В это трудно поверить, ведь репрессии прокатились повсюду, добравшись даже до самых глухих деревень. В безжалостной карательной машине оказалось перемолото бессчетное число человеческих жизней и судеб, но никто не дерзнул поднять руку на кроткого старца.
Школа смирения
Вырица… Летом 1930 года отец Серафим и его родные снимали маленький домик на Ольгопольской улице, затем около года квартировали на улице Боровой. С 1931 по 1945 год батюшка снимал часть комнат в доме № 7 по Пильному проспекту, принадлежавшем семейству провизора Владимира Томовича Томберга, а с 1945 года Муравьевы жительствовали на Майском проспекте в доме № 41 (ныне 39), у хозяйки Лидии Григорьевны Ефимовой. Таким образом, все двадцать лет вырицкого периода старец иеросхимонах Серафим (Муравьев) жил у благочестивых верующих людей на их частных квартирах, не имея собственного жилья…
Все это время батюшка тяжело болел. Целый ряд хронических недугов причинял отцу Серафиму невыносимые страдания. Особенно беспокоили ноги — болели и отнимались. Однако старец, практически уже не встававший с постели, мужественно переносил эти испытания. Никто никогда не слышал от отца Серафима ни единого стона, ни единой жалобы. После переезда в Вырицу к врачам он уже не обращался, говоря: «Буди на все воля Божия. Болезнь — это школа смирения, где воистину познаешь немощь свою…». Старец непрестанно за все благодарил Господа, воздавая Богу за болезнь свою большее благодарение, чем иные люди — за вожделенное здоровье.
У святителя Игнатия (Брянчанинова) читаем: «Возложившись на Бога, должно переносить с терпением бремя борьбы с болезнью. Искушения как бы топчут человека, претворяя зерно в муку. Они попускаются нам к великой душевной пользе нашей: от них получаем сердце сокрушенно и смиренно, — которое Бог не уничижит… Святые Отцы причисляют болезнь, сопровождаемую благодарением Бога… к двум величайшим иноческим подвигам: к безмолвию и послушанию».
С любовью наставляя своего духовного друга схимонаха Михаила (Чихачева), святитель Игнатий пишет: «Похворай, батюшка, с терпением и самоукорением; болезнь многому доброму учительница…».
Многие святые отцы говорят, что благодушно переносящие длительные болезни и страдания удостоиваются мученического венца, а святитель Григорий Богослов замечает: «Воистину телесными болезнями душа приближается к Богу». В древнем патерике описывается старец, который часто подвергался болезням. Если же случалось ему в течение одного года не болеть, старец очень скорбел об этом и плакал, говоря: «Оставил меня Господь мой и не посетил меня».
Подобно тому и отец Серафим часто назидал родных: «Никогда не надо просить у Господа ничего земного. Ему лучше нашего ведомо то, что нам полезно. Молитесь всегда так: „Предаю, Господи, себя, детей своих и всех родных и ближних в Твою святую волю“». Искренне считая себя грешником, достойным всяческого наказания, старец постоянно просил всех молиться о спасении его души.
Поначалу вырицкого подвижника посещали только епископ Петергофский Николай (Ярушевич) и другие, самые близкие духовные чада, но вскоре к блаженному старцу вновь устремился нескончаемый людской поток. Ехали к нему богомольцы из Северной столицы и других городов, стекались жители Вырицы и окрестных селений… Всем хотелось собственными глазами увидеть праведника Божия, побыть рядом с ним хоть минутку и получить его святое благословение. Год за годом, изо дня в день шли вереницей паломники к отцу Серафиму. В иные дни это были сотни (!) посетителей, которые с раннего утра и до глубокой ночи «осаждали» келию старца. Часто приезжали целыми группами или семьями. Слухом земля полнится…
Обеспокоенные родные пытались оградить батюшку от излишних встреч, опасаясь за его и без того слабое здоровье, нов ответ подвижник твердо сказал: «Теперь я всегда буду нездоров… Пока моя рука поднимается для благословения, буду принимать людей!»
Старец-утешитель
Приводили народ к батюшке Серафиму стремление приблизиться к праведности, почитание его подвига и искание поддержки в вере. Его отзывчивое сердце каким-то особым чутьем всегда улавливало
