Окончание сбора урожая в округе дало небывалый приток рабочей силы. Каждый старался, как можно раньше, наняться на сезонную работу. Приходили со своим инструментом. Коробок сократил поденную плату для новеньких в пять раз. Но у него сложилось впечатление, что люди готовы были спать под открытым небом и работать за кормежку. Нанялось более пятисот человек, они сумели возвести плотину за две недели. Начала работать лесопилка, первые, никуда не годные доски были хуже обычных, тесаных и струганных. Ярослав, тесть Коробова, уже вовсю получал прибыль на ремонте кремля, а Владимир Александрович получал пока только убытки на негодных досках.
Зима заканчивалась. Днем яркое солнце прогревало воздух до плюсовых температур. Снег начал проседать, потемнел. Еще немного и начнется весна. Коробовы ждали Олега. Он обещал приехать к 23 февраля. За три дня до срока, Мышкин начал посылать на дорогу конный разъезд, встречать гостя. Ждали гостей с запада, они пожаловали с востока. Небольшой половецкий отряд, всего-навсего четыреста сабель, ранним утром налетел на Карачев. Не помогли ни ров, ни вал, ни десятиметровые стены. Половцы зацепились арканами за дубовый горбыль на стенах, и дружно полезли вверх. Где-то половцы сумели выведать, что в городе совсем небольшая дружина. Напали половцы на рассвете, внезапно, стражники увидели сигнальные костры только за час до подхода кочевников. Гонцы с далеких застав прискакали также поздно. Набат поднял жителей Карачева на защиту, ополченцев было больше, чем половцев, но оружие и военное мастерство их было хуже. Два десятка дружинников, напротив, стоили сотни кочевников. Силы были практически равны, если бы атака не была внезапной, то у половцев не было бы никаких шансов. Кочевники прорвались в город сразу в двух местах, и воевода приказал дружине отступить в кремль, это сразу переломило ход сражения в пользу половцев. Город захватчики не поджигали, они ещё не закончили грабить.
Никита проснулся, как обычно, с рассветом. Вышел на утренний кросс и услышал набатный колокол. Мысль о набеге не пришла ему в голову, но он послал свою семерку охотников узнать причину.
— Здесь и ездить не надо смотреть, и так ясно — нападение на город, — высказался самый старый, считающий себя старшим, охотник. Охотники молча закивали головами.
— Ты тоже так считаешь? — повернулся Никита к десятнику кавалеристов Мышкина, собравшихся ехать, встречать Олега. Этот десятник был завербован в Карачеве и хорошо знал местные порядки.
— Да. Он прав. К тому же звонарь сбивается, нервничает, плохой знак.
— Никто никуда не едет. Все стоят, ждут команды. Я к Мышкину, ты, — указал Никита на десятника, — поднимай весь отряд. Никита обежал все комнаты и пошел собираться сам. Мышкин собрал свои три дюжины молокососов, Никита присоединился со своей семеркой охотников. Коробовы взяли винтовки и остались сторожить лагерь.
Вероятность налета половцев на лагерь была небольшой, но реальной. Даже Светлана взяла коробовскую беретту, а Фёкла вооружилась ружьем. Рабочих на лесопилке было немного, всего пятеро, ещё ранним утром все остальные отправились на заготовку леса. Коробов приказал им собираться, и вместе со служанками отправляться на вырубку. Посторонним незачем было слышать стрельбу.
Как только конный отряд выехал на дорогу из Карачева в Брянск, сразу навстречу потянулись первые беженцы. Половцы их не преследовали, добычи в городе было достаточно. Мышкин привел свой отряд к Карачеву вовремя. Половцы почти все втянулись в город, лошадей охраняло три десятка самых молодых воинов, мальчишек. Часть из них сумела собраться вместе, в последний момент, за мгновения до русской атаки.
Этих смели тяжелым копейным ударом. Остатки половцев побежали. Никитины охотники гоняли их по полю, легко доставая на свежих, крупных конях. Снег лежал еще глубокий, мелкие, выносливые лошадки половцев, на коротких дистанциях проигрывали русским по всем параметрам. Стрельба кочевников из лука не давала эффекта, то ли броня у русских была хороша, то ли тщедушные мальчишки-кочевники имели слабые луки.
— Быстрее, — торопил молодежь Мышкин, — быстрее, молокососы. Мышкин не отвлекаясь на охоту за половцами приказал угонять табун на запад. Табун был небольшой, половцы не имели сменных лошадей, видимо, рассчитывали награбить в Карачеве и вьючных, и сменных лошадей. Но собрать и угнать четыре сотни диких, степных коней было непросто. Охотники успели перебить всех половецких мальчишек и догнать табун, когда со стороны Карачева показались половцы.
— Никита! Возьми два десятка всадников — последний мой набор. Гоните лошадей, я задержу половцев, — приказал Мышкин. Сначала прискакало пятеро всадников. Их ссадили охотники, стрелами издалека. «Молодцы, молокососы, чисто увели табун. Хотя половцы смогут собрать ещё десяток-другой своих, разбежавшихся по полю, лошадок, полсотни хороших коней они найдут в городе. Остальные карачевские лошади годятся только в качестве вьючных, к тому же половцам не найти столько седел, даже кочевникам без них будет неуютно», — размышлял Мышкин, — «Догонять нас они не решатся, тронутся обратно. Вот тут мы их и будем потихоньку щипать.» Мышкин почти угадал, ещё один раз, три десятка отчаянных половцев попытались проверить его ребят на прочность. Мышкин возгордился выучкой и дисциплиной своих «стариков», самые опытные из них были в его отряде всего полгода. Ему пришлось признать пользу от охотников Никиты, их скорострельность из луков была огромна.
Каждый из них успевал сделать до пятнадцати выстрелов в минуту. Половцы не стали устраивать дуэль, и пошли в атаку. На узкой дороге кочевники не выдержали кавалерийской сшибки. Русские кони оказались крупнее, копья длиннее, строй русские держали лучше, даже качество оружия оказалось выше. Уйти никто из половцев не сумел, охотники на своих крупных конях смогли охватить их отряд с двух сторон, проскакав по полю, по глубокому снегу.
К полудню Мышкин передал табун Коробову, вернее рабочим, вернувшимся из леса, оставил раненых, отобрал лучшую сотню половецких коней, собрал запасы, покормил людей и лошадей, и, когда уже все изнывали от нетерпения, отдал команду трогаться в путь. Он оказался прав. Половцы только-только отъехали от города.
— Заночуем в городе, — ошарашил Мышкин и подчиненных, и Никиту. Дисциплина была на уровне, никто не сказал ни слова.
— Успокойся. Половцы от нас не уйдут. Наберем здесь еще три десятка стрелков. Уверен, будут добровольцы, — объяснил Мышкин, видя удивленное лицо Никиты. Все облегченно вздохнули.
Ярослав, тесть Коробова, с надеждой смотрел на Мышкина.
— Это вас мы должны благодарить? Сначала половцы тащили все добро подряд, девок в полон хватали. Потом бросили всё, оставили себе только серебро и золото. Стали лошадей искать, брали даже совсем захудалых.
— Я рад, что у тебя все в порядке. Пошли к дочери слугу, она волнуется. У меня пять дюжин свободных лошадей, могу принять три десятка добровольцев, едем одвуконь. Возьму только опытных, с хорошим оружием, — попросил Мышкин.
— Сейчас кликну общий сбор. Дружинники княжеские почти все уцелели. Воевода повел их одним отрядом на городские стены. Отступали они дружно, а в кремль половцы не сунулись. У них свои кони есть, будет тебе не тридцать, а полсотни помощников.
— Тогда я к воеводе, а ты собирай здесь желающих надрать половцам задницу, — скомандовал Мышкин.
— Будешь половцев на рожон сажать? — обрадовался купец.
— Нет, поговорка у Никиты такая. Вот ко мне и прилипла.
Утром Мышкин вывел девяносто всадников в погоню за половцами. Первые группы врагов, начали попадаться Мышкину сразу после полудня.
— Пленных не брать, — кричал Мышкин.
— Не задерживаться, кто отстанет, прикажу высечь, — зло орал Мышкин.
— Брать только серебро и золото. Кто загонит лошадь, пойдет обратно пешком в одной рубахе, —
