Дарби оторвалась от телевизора. К ней обращалась девочка-подросток. Она слишком ярко подвела глаза и вдобавок выглядела так, словно упала лицом в коробку с рыболовными снастями. У нее были проколоты нос, нижняя губа и язык, а практически все ухо утыкано сережками.
– Вы были на месте взрыва? – повторила она. – У вас одежда порвана и вся в грязи. А еще кровь на лице.
– Я была здесь, в Бэлхеме.
– Боже мой, это, наверное, было та-а-ак жутко! А вы видели трупы?
– Мне нужна мелочь для таксофона.
Дарби опустила монетку в прорезь и позвонила Лиланду на сотовый. Когда включилась голосовая почта, она перезвонил на домашний. Трубку взяла его жена.
– Сэнди, это Дарби. Лиланд дома?
– Сейчас позову.
Дарби нервно сглотнула. Когда Лиланд подошел к телефону она рассказала о том, что случилось в Бэлхеме. Лиланд слушал, не перебивая.
– Пока я стоял в пробке, мне позвонила Эрин, – сказал Лиланд, когда она закончила, – и рассказала, что рано утром в лабораторию из «Фед Экс» привезли посылку. Ее отнесли вниз на рентген и обнаружили, что в коробку засунуто что-то очень напоминающее труп. Поэтому коробку тут же отправили наверх. В адресе отправителя было указано «Кэрол Крэнмор».
– Они что, не провели тест на взрывчатку?
– Не знаю. Могу только предположить, что, увидев тело, они поспешили отправить коробку в лабораторию. Я сейчас как раз собираю записи, сделанные камерами наблюдения в гараже и холле… Я разговаривал с Эрин в тот момент, когда взорвалась посылка, – сказал Лиланд. – Не думаю, что ей удалось выжить после такого. Пэппи в это время был на кладбище старых автомобилей в Согусе, собирал образцы краски. Взрывом разнесло лабораторию, шкафчики с уликами… все пропало.
Дарби хотела спросить, кто еще выжил, но не смогла выдавить из себя ни слова.
– Боюсь, плохие новости на этом не заканчиваются, – сказал Лиланд. – Пару минут назад звонили из госпиталя, спрашивали тебя. У Рэйчел Свенсон случилась остановка сердца. Ее не смогли спасти. Сегодня вечером собираются проводить вскрытие.
– Это он ее убил, – сказала Дарби.
– Рэйчел Свенсон была больна. Сепсис…
– Страннику нужно было добраться до нее любой ценой. Она могла вывести на него нас, поэтому он и решил устроить диверсию. А лучше, чем взрыв в госпитале, ничего не придумаешь. Взрыв рождает панику – все думают, что это нападение террористов, и спешат укрыться. По сторонам, естественно, никто не смотрит. Странник просто пришел и убил ее. Отправьте туда кого-нибудь – пусть опечатают палату. И заодно захватят записи камер наблюдения отделения интенсивной терапии.
– Я уже пытался. ATF никого не впускает, – сказал Лиланд. – Я только что разговаривал по телефону с Александрой Свенсон, матерью Рэйчел. Наверное, ей сообщили из лаборатории в Нью-Хэмпшире. Она позвонила нам, чтобы узнать, в каком госпитале лежит ее дочь. Мне пришлось сказать, что ее дочь мертва.
– У вас есть ее телефон? Мне нужно поговорить с ней о Рэйчел.
– Но этим должен заниматься Банвиль…
– Банвиль теперь нескоро выберется с места взрыва в Бэлхеме. Мне нужно поговорить с ее матерью. Вдруг удастся что-нибудь выяснить о Рэйчел, узнать, почему он выбрал именно ее. Ей может быть известно что-то, что поможет нам найти Кэрол.
Лиланд дал ей номер. Дарби записала его на руке.
Она слышала, как у Лиланда зазвонил телефон.
– Я должен ответить на звонок, – сказал он. – Перезвони, если что-то узнаешь.
Дарби позвонила домой. Снова длинные гудки. К телефону никто не подходил. Она повесила трубку, с ужасом подумав, что опоздала. Ее прошиб холодный пот, и она со всех ног бросилась домой.
Глава 47
Сиделка закрыла дверь в спальню Шейлы. Мама недавно заснула.
– Мне пришлось увеличить дозу морфия, – сказала Тина, уводя Дарби от двери. – Ее мучают сильные боли.
– Она видела новости?
Сиделка кивнула.
– Она звонила вам, но никак не могла дозвониться.
– Мой сотовый разбился. Я звонила из таксофона. Никто не брал трубку.
– Взрывом оборвало телефонные линии и линии электропередач. По крайней мере, так объявили в новостях. Она знает, что с вами все в порядке. Заезжал ваш друг и сообщил об этом. Я забыла, как его зовут. Вам нужно будет сегодня еще отлучиться? Я могу задержаться. Мне несложно.
– Я здесь на всю ночь.
Дарби скрестила руки и прислонилась к стене. Она боялась и на шаг отойти от маминой двери. Ей казалось, что уйти сейчас – все равно что проститься.
– Не думаю, что это случится сегодня, – сказала Тина.
Дарби потребовалось время, чтобы собрать в кулак все свое мужество и спросить:
– А когда, как вы думаете?
Тина плотно сжала губы.
– На днях.
Когда сиделка ушла, Дарби написала матери записку, в которой говорилось, что она уже дома, и положила ее на тумбочку, где лежали мамины очки и лекарства. Она поцеловала маму в лоб. Шейла лежала неподвижно.
Дарби отправилась принять душ. Стоя под струями горячей воды, она прокручивала в памяти все, что говорила ей Рэйчел под верандой и в госпитале. Пару раз звучало слово «бороться».
Боец… Бороться… Было ли это ключевым моментом? Откуда Странник мог знать, что они станут сопротивляться?
Он что, подбирал их в приютах для жертв насилия? Нет. Потому что эти женщины в большинстве своем
Когда вода стала совсем холодной, Дарби вылезла из-под душа, вытерлась полотенцем, натянула спортивные штаны и футболку и спустилась в кухню. Она проверила телефон. Он работал. Она накинула куртку, взяла трубку и сигареты и вышла на заднюю террасу дома. Дождь усиливался, все громче барабаня по крыше.
Она выкурила две сигареты, прежде чем позвонить матери Рэйчел. Трубку взял мужчина.
– Мистер Свенсон?
– Нет, это Джерри.
Голос был до жути тихим и безжизненным. Дарби могла поклясться, что слышит, как на заднем плане кто-то плачет.
– Я могу поговорить с Александрой Свенсон? Ее беспокоят из бостонской криминалистической лаборатории.
– Сейчас она подойдет.
В трубке раздался слабый, дрожащий голос:
– Это Александра.
– Это Дарби МакКормик. Я хотела сказать, что мне жаль.
– Это вы нашли мою дочь под верандой?
– Да, я.
– Вы разговаривали с Рэйчел?
– Да, мэм. Примите мои соболезнования.
