С меньшим шумом строители появились на берегах керченского пролива. Гонять там было некого, кроме немногих рыбаков. Те сбежали сами. Оба берега украсили строительные поселки, парки для техники. Сразу же начали разметку площадок под мост. Берега облепили бытовки, бульдозеры, появились горы светло-желтого песка и кучи бетонных конструкций. Положенный «в ящик», почти четверть века назад проект, подняли заново, сдувая пыль со старых чертежей. Бригада проектировщиков перетряхивала его сверху донизу, в авральном порядке. Мост из вспомогательного, превращался в главный сухопутный путь, и проект нужно было срочно менять.
Рядом, с проливом, в керченском порту, круглосуточно рычали бульдозеры, снося «шанхай» и расчищая площадку под терминал.
Матвей, с Валерой и прилетевшим Борисом, заехали в Керчь напоследок. Полюбоваться. Не на город, естественно. Бориса больше занимало, как Матвей и Валера осваивают выделенный бюджет. С холмика, где притормозили четыре микроавтобуса, открывался хороший вид на порт и груды мусора, который сгребали в гигантский курган блестящие ножи «Катерпиллеров». Поднятая пыль окутывала громоздкие силуэты бульдозеров и самосвалов, размывая их силуэты. Она глушила грохот моторов и сновавшие меж груд обломков механические монстры, казалось, приглушенно рычали. Все вместе это представляло какую-то сюрреалистическую картину.
Темные глаза Бориса блестели, бегая по деталям странного пейзажа. Матвей, покосившись на него, увидел довольную улыбку. Борис перевел свой взгляд на него.
— Нравится? — прокричал Матвей.
— Не то слово, парни. И это… И все остальное…
Конец фразы потонул в грохоте поднимавшегося из порта груженого самосвала.
По прикидкам Матвея, увиденное сегодня должно было впечатлить одного из двух главных акционеров. Керчь была последним пунктом их маршрута. Кроме нее, сегодня они заехали и в Казантип, Севастополь и Симферополь.
В Симферополе их интересовал старый аэродром, отведенный под временное хранение закупленной строительной техники. Сотни выстроенных в четыре шеренги машин, стояли прямо на взлетной полосе, по всей ее длине. Экскаваторы, бульдозеры, бурильные установки, подъемные краны и грузовики. На аэродроме царила мертвая тишина, нарушаемая только легким звяканьем пустых консервных банок, висевших на «колючке». Новенькая, блестевшая на солнце колючка, опоясывала все летное поле в два ряда. В промежутке между рядами ходили парные патрули. Аэродром производил впечатление какой-то безмятежности и спокойствия.
Совсем другое впечатление произвел Севастополь. Вот где жизни было, хоть отбавляй! И в городе и в порту царил деловой бедлам. Одновременно с прибытием дополнительного контингента на российскую базу, шла эвакуация украинских подразделений. Отбытие хохлов сопровождалось массовым дезертирством. У дверей крымской вербовочной конторы, нагло открытой прямо возле ворот закрывавшейся украинской базы, стояла толпа дезертиров. Ее осаждали украинские офицеры, которые пытались выдернуть из нее своих бывших подчиненных. Тех оттирали в сторону хмурые российские морпехи и бойцы Бобкова. Над толпой стоял густой двуязычный мат. Доходило до мордобоя. Дезертиры, с облегчением, по одному ныряли в двери, сопровождаемые проклятиями на обоих языках, а из внутреннего дворика призывного пункта один за другим выезжали тентованые грузовики, набитые новобранцами.
В порту разом грузился неполный десяток украинских судов. На них вывозили оставшихся верными присяге. Туда же вперемешку грузили барахло, от чемоданов и снятых дверей, до пусковых установок зенитных ракет. К каждой машине, подъезжавшей к воротам порта, кидалось несколько человек. После кратких переговоров с сопровождающим, некоторые машины сворачивали в сторону и скрывались в воротах здоровенного склада, откуда выезжали уже пустыми, но с сияющими лицами водителей. В переговорщиках, снующих между машин, Матвей опознал пару помощников Бобкова. Матвей вполголоса прокомментировал происходящее Борису. Украину обували не только на солдатиков, но и на снаряжение. Судя по всему — нахапать удалось немало.
По соседству стояли два десантных корабля российских ВМФ и три грузовых, с которых на пирс стекал обратный ручеек людей и грузов. Те разгружались в большем порядке и на ряды складируемого на пирсе никто не покушался.
В гавани бывшего рыбного завода кутерьмы было еще больше. Со стороны причалов стояло под разгрузкой два сухогруза, с оборудованием Николаевского завода. Еще четыре, в ожидании своей очереди, стояли на рейде бухты. Со стороны суши завод разносили по кирпичику несколько экскаваторов. Обломки зданий грузили на вездесущие «Камазы».
По всей бухте разносились пронзительные свистки буксиров, солидные гудки судов покрупнее.
В общем, насколько мог судить Матвей, на сегодня Борису впечатлений хватило.
— Послушай, Борь.
Матвей с трудом перекричал рык бульдозеров.
Борис повернул к нему довольное лицо, с трудом оторвавшись от картины сноса старого порта.
— Что?
— Подарок хочу…
— Тебе — все что угодно! Самолет, поместье под Парижем, гарем из Голливуда — в пожизненное пользование.
Матвей скромно потупился.
— Не хочу гарем. Ну их, баб этих. Хочу шоссе. Чтоб отсюда и до Севастополя.
Борис крякнул.
— Это ж сколько будет?
— Километров двести-триста.
Борис крякнул повторно. Глаза его перешли в верхнюю полусферу и приняли отсутствующее выражение. Спустя несколько секунд они опять приобрели осмысленное выражение.
— Это около пятисот миллионов. Не рублей. Губа не треснет?
Матвей хладнокровно поправил:
— Двести пятьдесят. Без воровства и откатов.
— А так бывает?
— У меня будет.
И скосил глаза на Фесика, поверяя на понятливость. Тот согласно кивнул.
— Не сомневайтесь, Борис Леонидович. Если надо, то по прокурору на каждые сто метров поставлю. И по виселице.
По лицу Фесика было непонятно, шутит он или нет.
Борис в сомнении покачал головой.
— Деньги большие… для подарка…
Он ухмыльнулся, наблюдая за вытягивающимся лицом Валеры.
— Землеотвод бы надо. Отсюда… и как ты сказал —…до Севастополя. Метров по сто с каждой стороны.
— До Симферополя, — поправил Матвей. — …землеотвод… а шоссе до Севастополя…
Борис еще раз хорошенько подумал.
— Ладно, до Севастополя, так до Севастополя. Хрен с вами, будут вам деньги на шоссе.
Лицо Валеры стремительно светлело. Матвей подмигнул ему:
— По два прокурора, Валера. И по три виселицы.
Негромкий смех троих потонул в реве бульдозеров.
Проводив начальство до трапа, Матвей с Валерой задержались на пятачке перед аэровокзалом. Посмотрев вслед уменьшающемуся силуэту самолета, выруливающему на взлетку, Матвей глянул на часы.
— Ну и где Семен…
