натянутой:
— Придется вам записаться добровольцем в армию.
— Куда угодно, хоть на край света, хоть в бой!
Тонкие руки обвили шею Соколова…
Последующие дни прошли в каком-то тумане. Прямой и честный человек, Юрий Петрович, безусловно, верил искренности и силе Лялиного чувства. Единственно, что отравляло безграничную радость, — сознание, что в дни войны, когда Родина в опасности, он отдался личному счастью. Беспокоила и мысль о предстоящем объяснении с Николаем Николаевичем.
«Так-то я выполнил слово? Навряд ли Киреев поймет меня…»
Появлялась Ляля, и он забывал все мучительные сомнения.
Однажды вечером он застал Лялю сильно расстроенной.
— Скажи, что с тобой? Не надо скрывать от меня. Разве я не самый близкий тебе человек?
Ляля прижалась в уголок дивана:
— Тамара смеется надо мной. Говорит, что я твоя любовница, скоро надоем тебе и ты меня бросишь.
— Пойдем завтра же в загс, Ляля. Прости, что я не подумал об этом раньше.
Юрий Петрович уехал вместе с Лялей в приволжский город. Там находился авиационный завод, где он должен был испытывать новый самолет.
В маленькой заводской квартирке Ляля сумела создать кое-какой уют. Сияя счастьем, она засматривала в глаза Юрию Петровичу, стараясь предугадать его желания.
Однажды, провожая мужа на завод, Ляля воскликнула:
— Нет ничего на свете, чего бы я для тебя не сделала!
— Ловлю на слове, брось курить! Хорошо?
Юрию Петровичу очень не нравилось, что Ляля иногда курит.
— Согласна! Дарю тебе свой последний запас. — Она торжественно вытащила из сумочки надорванную пачку «Дели»: — Кури на здоровье!
Здесь, на заводе, занимаясь любимым делом, Юрий Петрович снова обрел почву под ногами. А безоблачная семейная жизнь создавала светлые надежды на будущее:
«Николай Николаевич убедится, что был совсем неправ, — и мы снова станем друзьями».
Юрий Петрович тяжело переживал разрыв с Киреевым.
Первое разочарование в «златокудрой фее» пришло неожиданно, без подготовки.
На рассвете Соколов уехал на аэродром. На этот раз ему предстояли высотные полеты с грузом. Уже запустили моторы, но с юга надвинулась густая облачность.
Летчик-испытатель предложил механикам закрыть машину и идти отдыхать, а сам зашел к военному представителю на заводе. Облака спускались все ниже и ниже, плотно укутывая горизонт.
— По-видимому, испытание придется отложить, — сказал военный представитель.
— Подожду немного, может, прояснится, — ответил Юрий Петрович. Уж очень хотелось ему пойти на высоту именно сегодня.
Через час начался мелкий дождик. Соколов убедился, что сидеть на аэродроме бессмысленно, и вернулся домой.
Час был ранний. Бесшумно, стараясь не разбудить жену, он вошел в комнату. Ляля спала, свернувшись клубочком. Над кроватью стояло облако дыма.
Соколова передернуло: «Неужели Ляля курит потихоньку?» Он нагнулся и заглянул под кровать. У самой стены лежала еще горящая папироска.
Юрий Петрович резко окликнул:
— Ляля, ты курила?
Ляля открыла сонные глаза и отрицательно покачала головой.
— Ты же видишь — я сплю.
— А что ты делала до того, как заснула?
Ляля села на кровати и с неудовольствием пожала точеными плечиками:
— Что еще за допрос? Кто-нибудь наговорил тебе глупостей?
— А это что? — с трудом сдерживая вспыхнувшее раздражение, спросил Соколов.
Ляля растерянно наклонилась, быстро подняла с пола папиросу и, помочив слюной указательный палец, погасила ее.
Виноватый вид пойманной с поличным школьницы едва не рассмешил Юрия Петровича. Гнев улегся. Он с трудом выдержал серьезный тон:
— Стыдно, Ляля! Разве я заставлял тебя давать слово? Близкий человек никогда не обманывает.
Ляля разрыдалась. Юрий Петрович ушел в другую комнату и с трудом заставил себя дождаться, пока она успокоится.
«Нельзя утешать, — таких вещей не следует прощать сразу».
Когда всхлипывания затихли, он вернулся в спальню. Ляля выпрыгнула из постели и повисла у него на шее, прижимаясь к его лицу своим, совсем мокрым от слез.
— Я так нервничала, ожидая тебя. Погода плохая. Вдруг с самолетом что-нибудь случится. И не выдержала, закурила… Прости меня, я никогда больше не буду.
Юрий Петрович успокоил ее:
— Я верю тебе. — Но в глубине души он теперь не верил ей. Его все больше начинала беспокоить жизнь, которую вела Ляля.
«Нехорошо получается. Молодая, здоровая женщина нигде не работает, ничего не делает, когда все, даже школьники-подростки, трудятся для фронта».
На том же авиационном заводе Соколов не раз был свидетелем подлинно трудовых подвигов. И, когда он возвращался с завода домой, ему особенно резко бросался в глаза беспечный вид жены.
Соколов целиком винил себя:
«Ляля — еще так молода, ее легко направить по тому или иному пути. Сам виноват: создал такие условия, что жена оказалась вне коллектива».
Случилось это так: когда по приезде возник вопрос, куда поступать Ляле работать, Юрий Петрович возразил:
— Неизвестно, долго ли мы здесь пробудем. Возможно, я улечу на фронт, тогда тебе лучше уехать к своим, чем оставаться одной в незнакомом городе.
Ляля молча согласилась, и Они уже больше не возвращались к этому вопросу.
Теперь Юрий Петрович решил исправить свою ошибку. Он договорился в заводоуправлении о месте секретаря для Ляли. И осторожно объяснил жене, что ей все-таки надо начать работать.
— Если нам придется временно расстаться, ты останешься в хорошем дружном коллективе.
Голубые глаза сверкнули недобрым огнем:
— Можете не беспокоиться. Я уеду к родителям. Навязываться не стану!
— Какие глупости ты говоришь! Причем тут «навязываться»?
Ляля сказала твердо и раздельно:
— Ни за что! Ни одного дня без тебя я здесь не останусь. Если бы ты действительно любил меня, добился бы перевода в Москву. Мы бы жили, как люди. А здесь, в этой дыре, — я умру!
В этот вечер они так ни о чем и не договорились.
Соколов лежал с открытыми глазами и думал, что жизнь много сложнее, чем он считал, и счастье любви может завести в безысходный тупик.
…Квартира Соколовых находилась недалеко от берега Волги. Когда начался ледоход, треск ломающихся глыб и все нарастающий грохот были слышны даже сквозь не выставленные еще зимние рамы.
Весна в этом году пришла поздняя, но стремительная. Днем на солнце было тепло и земля просыхала прямо на глазах.
Лед на реке прошел. Берег Волги оделся яркозеленой травой.
Ляля ходила грустная, присмиревшая. Под глазами у нее залегли темные круги.
