Комната была простая и чистая, её стены были покрыты побелкой. Кровать, ночной столик, табуретка и шкаф были сделаны грубо, но надёжно. Письменный стол был немного получше, и перед ним стоял стул. Окно напротив открывало вид на тропинку от двери и спиральную дорогу за ней.
Подойдя к окну на боковой стене, она выглянула наружу. Окно открывалось вовнутрь пристройки, состоявшей из деревянного каркаса и тканевых заслонок. Длинные жерди прижимали ставни к потолку, открывая стороны. Это была мастерская, в которой стояли два длинных стола, две прялки — большая и маленькая и пара навесных ткацких станков. В корзинах на полу лежали кучи крашеной и некрашеной шерсти, а также катушки и клубки выпряженной шерсти, льна, хлопка и шёлка. У задней стены стоял большой напольный ткацкий станок. На нём висела мерцающая ткань, узор которой она не совсем могла рассмотреть.
«Ларк прядёт», ? радостно подумала она. «Она могла бы научить меня …»
Она пала духом. Она — Сэндрилин фа Торэн, наследница, родственная правящим домам сразу в двух странах. Никто никогда не позволит ей прясть, или даже трогать шерсть, хлопок или лён. Шёлк ей может довестись потрогать, но даже Пириси говорила, что она проводит слишком много времени, работая с иголкой — леди полагалось вышивать только по несколько часов, а не всё время. Посвящённая Куал в общежитии Жемчужный Кубок отчитала Сэндри за состояние её пальцев, в которое их привела непрерывная работа с иголками, и в качестве наказания заставила её три ночи спать с руками, покрытыми целебной мазью и перевязанными.
«Может, с Ларк всё будет иначе» ? подумала она, не особо надеясь. «Может быть».
Трис высунулась из широкого окна в пустой комнате второго этажа. Внизу, после крепкого деревянного сарая рядом с первым этажом, начинался сад, окружавший дом сзади и с боков. Фигура в зелёных одеждах сидела между рядов растений. Девочка поморщилась; она надеялась, что никто не будет заставлять её работать в саду. Она ненавидела грязь.
За садом росли виноградные лозы, а это означало пчёл — их тоже следовало избегать. Ещё дальше её глаза упёрлись в стену, которая опоясывала храмовое поселение. Выстроенная из крепкого серого камня, она поднималась в высь на двадцать футов. На её вершину вели узкие лестницы, расположенные по периметру через каждые двести ярдов. Через каждые четыреста ярдов стену венчала небольшая крепкая башня.
Трис моргнула. Тот, кто взберётся на стену, попадёт под любую проходящую бурю. Ветра будут бить без преград, приходя с моря или с полей, и не будет там никаких улиц и зданий, чтобы поймать их и умерить их силу. Будучи горожанкой, она всегда знала, что чувствуемый ею воздух, даже на крышах, был беззубый после прохождения над окружающими стенами и набирания людских запахов вместо аромата земли, моря или скал.
Посмотрев вниз, она улыбнулась. До крыши сарая под её окном было легко добраться. А с неё и до земли недалеко.
- Хочешь эту? ? спросила Торговка у двери. ? Мне сойдёт другая, если тебе эта нравится.
- Я не против. ? Осознав, что высунулась из окна по пояс, Трис втянула себя обратно. ? Здесь неплохо. ? Она плюхнулась на кровать и лёжа на спине уставилась в потолок.
«Это место — наказание», ? подумала она, забыв о том, что Даджа была всё ещё здесь. «Если меня выгонят, мне некуда податься. В Капчене никто меня к себе не возьмёт».
«Тогда лучше держаться подальше от неприятностей. Если смогу. Если ничего не случится — вот только что-нибудь всегда случается».
«И вообще, что тут опять делает Нико?» ? гадала она.
«Я думала, он должен заниматься «особыми поручениями» этой весной — если только он не закончил их все», ? она вздохнула, но разум её не останавливался ни на секунду.
Даджа увидела, что рыжая витает в облаках. «
Она нежно погладила ящик, её
Даджа мягко потёрла пальцем отпечаток Кисубо. «Если я потерплю неудачу здесь, куда мне идти?» ? подумала она, не догадываясь о том, что Трис задавалась тем же вопросом. «Я —
«Значит я не должна потерпеть неудачу», ? глубоко вздохнув сказала она себе. «Может, всё будет не так уж плохо. Сэндри мне нравится, и она говорит на языке Торговцев».
- Привет, ? Сэндри стояла в дверном проёме, как если бы мысли Даджи вызвали её. ? Это твоя новая комната?
- Что за глупый вопрос! ? Даджа подошла к ящику, который принесла наверх, и вытащила горшок с благовониями, подсвечники и образа богов. Положив их на маленький столик в углу, она начала их расставлять.
- Порой я бываю глупой, ? призналась Сэндри. ? По крайней мере так говорили моя мать.
- Если ты об этом знаешь, то можешь положить этому конец, ? Даджа осторожно поместила свечку перед образом Торговца Комы.
- Значит ты никогда не была глупой, иначе знала бы, что оно просто подкрадывается к тебе без какого-либо предупреждения.
Даджа удивлённо взглянула на неё и увидела, что голубые глаза Сэндри плясали.
- Ах ты … ? сказала она, махнув рукой. ? Тогда заходи. Садись.
- Спасибо, ? Сэндри подошла к окну и присела на его край. ? В этом доме хорошо живётся?
- Я тут была только один день, но … ну, Ларк — добрая, ? Даджа зажгла палочку с благовониями перед деревянной табличкой, на которой были вырезаны имена её семьи. ? Тебе она понравится. Другая посвящённая, Розторн? Она как … ну, они называются дикобразами …
- Я видела их. Это как свиньи или сурки, только спины все в иголках
- Ты их видела в зверинце?
- Нет, в Бихане, три года назад. В лесу. Мои родители … ? она остановилась, а потом продолжила с наигранным весельем, ? им нравилось путешествовать.
- Как ты тут очутилась, если ты была в Бихане?
- О, мой двоюродный дедушка живёт в Саммерси, ? она посмотрела в окно. - Мои родители погибли прошлой весной во время эпидемии оспы в Хатаре, а он оказался моим ближайшим родственником. Остальная часть моей семьи — в Наморне.
Как-будто услышав заново, Даджа вспомнила, о чём говорила Сэндри тем девочкам две недели назад: «… внучатая племянница его Высочества Герцога Ведриса, правителя Эмелана, и кузина её Императорского Высочества, Императрицы Берэнин Империи Наморна». Если Сэндри сейчас говорила о своих родственниках как об обычных людях, значит она не хотела, чтобы все вокруг знали, что она являлась практически членом правящего рода.
- Так вот почему ты одета в чёрное, ? отметила Даджа. ? Кто-то как-то сказал мне, что сухопутники носят чёрное во время траура.
- Ты тоже, я вижу, ? Сэндри махнула рукой на одежду своей собеседницы.
Даджа разгладила свой ярко-красный пиджак.
- Я …
- Торговцы носят красное во время траура? ? спросил насмешливый голос. В дверном проёме стоял Браяр, прислонившись к косяку. ? Что за варварский обычай такой?
- Красный — значит кровь, ? объяснила Даджа. Она не обиделась на его тон.
- Я не прожил всю жизнь, заткнув уши пальцами, ? заметил Браяр неуклюже, но ясно на языке Торговцев. ? И я не глупый. ? Переключившись на Всеобщий он добавил:
