насколько можно, дороги. Она нужна была нам, как связь с безопасным прошлым, с цивилизацией Бельтана.
Мы почти не разговаривали, пока Тед не выпалил:
— Ты думаешь, все… все погибли, Вир?
— Возможно.
— Беженцы тоже?
— Те, что в хоппере, были мертвы. Наверно, высвободили нечто, с чем не справились сами.
Тед остановился и посмотрел мне в глаза.
— Нам лучше… всё узнать?
— Придётся.
Положение Теда в Кинвете было почти таким же, как моё. Его родители погибли в неудачном лабораторном эксперименте, воспитывался он в семье Дрексов, родственников отца. Близких потерял, но это не значит, что он был так же далёк ото всех, как я. Он ведь не относился к семье работника службы безопасности.
— Ты прав, — неохотно согласился он. — И что же мы будем делать, если это правда? Да, знаю, включим сигнал в порту Кто знает, когда его услышат?
— Закон спасательной шлюпки, — коротко ответил я.
— Закон спасательной шлюпки? — повторил он. Потом понял. — А, ты имеешь в виду устав космических кораблей. Создадим колонию, как если бы высадились на необитаемой планете. Но мы ведь не уцелевшие после кораблекрушения.
— Очень похоже на то. И у нас для начала имеется больше, чем у переживших кораблекрушение. Нам принадлежит всё, что здесь осталось. Это наше — без всякого сомнения.
— Машины не будут работать вечно. Большинство из них мы даже не сможем обслуживать. А когда всё остановится…
— Да, мы будем предоставлены сами себе. Надо закрепиться до того, как остановятся машины.
Это значило заглядывать на годы вперед, а я всё ещё не хотел — пока не припрёт. Думаю, Теду такие мысли нравились не больше, чем мне. Он замолчал. До конца дня мы говорили немного и только о том, что встречалось по пути. Мы заночевали у ручья в небольшой роще. Костра не разводили. Дежурили по очереди, утром съели чрезвычайный рацион и отправились дальше.
К полудню мы подошли к знакомым полям. Скот бесцельно бродил на свободе. Несколько животных с жалобными криками пошли за нами, но мы прогнали их, так как не хотели привлекать к себе внимания.
И вот мы в Кинвете — в том, что когда-то было Кинветом. На лентах я видел картины военных разрушений на других мирах, но они значили для меня не больше, чем художественные или исторические ленты, — на них показывались события, которые прямо тебя не затрагивают. И то, что я увидел здесь, подействовало, как удар в лицо.
Обгорелая изрытая земля, остатки домов и лабораторий, которые мы знали всю жизнь. Ни один ориентир не остался цел, чтобы напомнить о посёлке. Как будто всё, сделанное людьми, раздавили ударом гигантского кулака.
— Нет! — у Теда вырвался стон. Он не побежал туда, в зону разрушений; а только смотрел на меня с искажённым лицом.
— Что…
— Должно быть, мы это слышали в пещерах.
— Но почему?
— Вероятно, мы никогда не узнаем.
— Я… я… — он размахивал станнером, как будто это был бластер, а перед нами — преступники, совершившие это злодеяние.
— Побереги заряды… они нам ещё понадобятся.
Обещание возмездия на него подействовало.
— Куда теперь?
— В порт. — Но я не надеялся, что там лучше.
Мы собирались остановиться в Кинвете, но теперь даже близко к нему не хотелось подходить. Мы пошли быстрее, чем раньше, стараясь как можно дальше уйти от этого страшного места. Уже давно стемнело, когда мы заночевали в сарае на краю поля — в нём обычно хранили урожай. Между Кинветом и портом лежали почти сплошь возделанные земли.
Наступала пора уборки урожая. Жатва уже началась, потому что на некоторых полях мы видели только стерню, хотя нигде не заметили ни мешков с зерном, ни полевых роботов. Вероятно, нам придётся позаботиться об урожае. Тут его слишком много для нашей маленькой группы, но я не мог допустить, чтобы он погиб. С начала войны нас приучили беречь каждое зернышко.
На следующее утро мы подошли к окраинам Етхолма. Возможно, посёлок не пострадал, как Кинвет, но в пещерах мы ощутили не один бомбовый удар. На обратном пути можно заглянуть и в Етхолм, и в Хайчекс, но сейчас важнее порт. Мне казалось, что если кто-то и выживет, то он будет в порту.
Мы шли быстрым шагом, которому учат рейнджеров. Переход, отдых, опять переход — рейнджеры переняли эту манеру у службы безопасности. Это самый быстрый способ передвижения пешком, а полями так можно идти долго. Но мы были ещё за пределами порта, когда увидели две громадные металлические колонны, устремлённые в небо.
— Корабли! — воскликнул Тед.
— Тише! — Я схватил его за руку и потянул в кусты, отделявшие одно поле от другого. Теперь нам потребуется вся скрытность и хитрость. Несомненно, не правительственные корабли, но и не корабли вольных торговцев — они бы приземлились, только если бы их заставили.
— Патруль? — не утверждение, а вопрос.
Теперь мы крались, перебегая от одного укрытия к другому. Может, мы ошибаемся: поселенцы подали сигнал, и корабли прилетели на выручку. Если так, мы в безопасности. Но я решил ничего не принимать на веру.
У ворот, ведущих в порт, следы беспорядка и борьбы. Следы огня, расплавленные участки — здесь использовали лазер. Мы миновали разбитые хопперы, флиттер, ударившийся о крышу дома. Но ни звука, ни следа живого. Наконец мы добрались до ворот и скорчились за хоппером, искореженным лазером. Я достал бинокль.
Корабли долго находились в космосе — это было видно по состоянию их бортов. Ближний к нам больше никогда не поднимется. Его дюзы сильно изувечены. Я удивился мастерству пилота, посадившего корабль с такими дюзами. Он, должно быть, сам потерял речь от такой удачи.
На обоих кораблях полустёртые надписи. Какие-то вооружённые силы. Корабль беженцев здесь не приземлялся но, может, это те два, что следовали за ним и потребовали тех же условий? Люки открыты, трапы спущены, но ни малейшего движения. Я бросил взгляд на один трап, долго смотрел на него, потом поднялся.
— Что, Вир?
— На трапе мертвец. Думаю, можно не бояться кораблей. Пошли в здание порта.
Мы не приближались к кораблям, но достаточно приободрились, чтобы в открытую пройти по полю к зданию администрации. Мягкие подошвы наших лесных ботинок не производили никакого шума в залах, где недавно стучали космические сапоги. Здесь появились следы запустения ещё до катастрофы — закрытые двери, секции зала, где уже давно никто не ждал разгрузки, не собирались инопланетные пассажиры — так было уже много лет. Терминал напоминал памятник — не мёртвому герою, а мёртвому образу жизни. Я обнаружил, что дрожу, несмотря на удушливую жару.
Наша первая цель — центр связи. Здесь царил дикий беспорядок. Всё свидетельствовало о схватке. Приборы изрублены лазерными лучами, на полу засохшая кровь. Видны были и попытки восстановить центр. На одном столе лежали инструменты, проводка обнажена. Думаю, это передатчик сигналов кораблям на орбите.
Но ремонт едва начался, и я не мог, не знал, как его продолжить. То, что мы искали, находилось дальше, в небольшой комнате. Перешагивая через обломки, мы пошли туда. Дверь сопротивлялась, пришлось нам обоим нажать изо всех сил. Она заскрипела и открылась. За ней на помосте находился
