соседку.
— Маме твоей телеграмму послать?
— Это когда
Они оба постучали по спинке стула.
— Все, кажется, сказала, да? Ну, я пойду.
Последние слова она произнесла как-то растерянно: срок подошел, никуда не деться, надо через это пройти.
— Ни пуха!
— Ага, к черту! Ничего, дядя Слава, девочки говорили, не так уж страшно,
Все-таки расхрабрилась, улыбнулась, чмокнула Вячеслава Ивановича в щеку и исчезла за недоступной для мужчин дверью. А другая пара все еще сидела, все еще жена что-то быстро-быстро говорила мужу, а тот кивал. Вячеслав Иванович с гордостью подумал, что Алла смелее: переборола растерянность — и вперед!
Сразу же позвонил из автомата, передал Зисиповне через соседку, что Алла благополучно в Скворцовке. Соседка поахала, а он говорил с небрежной уверенностью, иначе все и не могло получиться, раз он сам провожал! племянницу!
На следующий день на работу ему нужно было к одиннадцати, так что он вполне успевал зайти в Скворцовку, принести передачу. И справиться, конечно! Рожают очень часто ночью, это он знал, а потому надеялся на счастливую новость. Зашел по дороге на рынок и накупил всего: гранатов, потому что они родильницам особенно полезны кажется, винограда — зимой особенно приятно поесть винограда, да и вместо питья, ну и яблоки само собой, настоящий «белый налив». А в магазине захватил соков — кажется, все, что нужно на первый случай.
Справочное помещалось с другого подъезда. В просторной комнате несколько человек сидели на откидных стульях в позах ожидания, а перед окошком — и зачем, это узкое кассовое окошко, от кого отгораживаться? — никого не было.
Вячеслав Иванович наклонился к окошку и постарался как можно обаятельнее улыбнуться пожилой медсестре:
— Калиныч Алла вчера вечером поступила. Как там дела?
Медсестра в окошке не ответила на улыбку, равнодушно повела пальцем по списку:
— Калиныч… Поздравляю, в семь пятьдесят родила сына. Вес три восемьсот, рост — пятьдесят один… Состояние матери… — Тут ее голос перестал быть сонным, в нем послышалось недоумение: — Состояние матери средней тяжести, температура тридцать семь и восемь.
Кажется, он еще по инерции обаятельно улыбался:
— Как — «средней тяжести»?! Почему температура?!
— Не беспокойтесь, папаша, это бывает. Дело непростое. Она первый раз у вас рожает?
— Первый.
— Вот видите.
— Но как же… В консультации говорили, все так хорошо… А где лечащий врач? Кто?
— Не знаю. Сейчас все врачи заняты. Полечат ее, ничего.
— Нет, но как же… Ну давайте пока хоть передачу. Тут вот фрукты, соки. Тем более раз температура.
— Это давайте, это ей как раз… То есть еще нельзя.
— Как — нельзя?!
— Некуда потому что. Передачи принимаем, после как выведут из родилки в отделение. А ее еще не вывели, она пока в родилке.
Бюрократы проклятые! Вячеслав Иванович почти закричал:
— Но ей же пить все равно хочется! Тем более раз температура!
Сестра сдерживалась, не кричала в ответ, хотя терпение трудно ей давалось.
— Да поймите, папаша, не принимаем мы в родилку. Там и поставить некуда, тумбочек нет. Кинут куда-нибудь, другая мамаша вашу фрукту съест, что вы тогда скажете?
— Ничего не скажу! Примите, я вас очень прошу!
— Нет, в родилку не положено, там стерильность. Стерильность, а ваши банки и пакеты неизвестно откуда. Подождите немного, посидите. Вот вывезут ее в послеродовое, я вам сразу скажу.
— «Посидите». Надо что-то делать, а не сидеть! Действовать!
Вячеслав Иванович сделал круг и снова подошел к окошку. Через силу заставил себя снова улыбнуться обаятельно:
— Скажите, пожалуйста, а кто ее лечит? Кто ее смотрел?
— Не знаю. Да не беспокойтесь, у нас очень хорошие специалисты. Здесь у нас и кафедра, кандидаты наук, доктора из Сангига.
Вячеслав Иванович сделал еще круг… Кафедра… Кандидаты наук и доктора. Вот кого нужно! А то там сейчас около Аллы какой-нибудь занюханный врач. Нужно для нее наилучшего специалиста!
Тут же в комнате справочного стояла телефонная будка — еще бы, чтобы оповещать счастливых родственников. Хорошо, что монетки нашлись.
Звонил он Сергею Ираклиевичу, метру, который знает
Серж еще был дома, к счастью. Узнал по голосу и понес какую-то чушь по поводу истории с Яхниным и прочими контролерами — Вячеслав Иванович и не сразу сообразил, о чем он.
— Да перестань, Серж, я не о том. У меня племянница родила, и какие-то осложнения. Ты не знаешь, кто лучший специалист на кафедре Сангига? Лучший, какой есть!
Сержа действительно нельзя ничем удивить.
— Знаю. Доцент Старунский, Платон Яковлевич. Городская знаменитость, все бабы к нему рвутся. Там и профессор есть, но он старый маразматик, так что рекомендую этого.
— Ага… Ну понятно! А как его добыть, какие координаты?
— Адрес его я тебе не скажу, а телефон — пожалуйста. Пишешь?
— Пишу. А на кого сослаться? Не ко всем же он.
— Сошлись на меня. Жена у него лечилась, он разочарован не остался. Ты не сегодня родился, знаешь, за что доценты консультируют?
— Ну?
— Вот и ну. Только интеллигентно: вложи конверт в букет, а не суй в лапы, как нашему Аргусу при дверях.
Теперь Вячеслав Иванович был уверен, что, если только Старунский в городе, он будет здесь через полчаса, ну через час. Раз для Аллы, значит, невозможного нет!
К телефону долго не подходили, наконец ответил заспанный женский голос:
— Вас слушают.
Многие заговорили бы заискивающе, но не Вячеслав, Иванович, не сейчас! Алле нужна помощь, и врачебный долг велит Старунскому!
— Мне Платона Яковлевича!
Прозвучало почти повелительно. И подействовало! Даже не спросили, кто просит. В трубке раздался хрипловатый, но довольно-таки энергичный голос:
— Я слушаю! Вячеслав Иванович заговорил с тем же напором. Егонесло удивительное чувство, что невозможного для него сегодня нет!
— С вашей родственницей действительно серьезно? — переспросил наконец Старунский. — Я не очень здоров,
так что если только действительно…
Действительно ли? Вячеслав Иванович хотел верить, что не очень серьезно, или лучше достаточно серьезно, чтобы поднять с постели доцента, но не опасно! Но сейчас у него была одна цель: добыть Старунского! Обеспечить Аллу лучшим врачом, какой только есть! И он подтвердил без колебаний:
— Действительно! Очень серьезно! Очень вас прошу!
