Володя…»
Все это, конечно, раздражало Высоцкого. Непрерывные телефонные звонки — он несколько раз менял номер телефона. Какая-то девушка пыталась устроиться на работу в Театр на Таганке, чтобы видеть Владимира Высоцкого.
Но вот одно странное обстоятельство. Вадим Туманов, один из самых близких друзей: «…никого из актеров Театра на Таганке я дома у Володи не видел. Кроме Вани Бортника. Но в последний год они «раздружились» — и Ваня появлялся очень редко».
Н.М.Высоцкая: «Первое время эта большая квартира в центре города нравилась Володе. Его радовало, что здесь он мог принять сразу много друзей и знакомых. Но в последнее время он стал поговаривать об обмене на какой-нибудь более тихий район».
Валерий Янклович: «В последние годы квартира на Малой Грузинской Володе не очень нравилась, он хотел поменять ее, мечтал сделать студию — пусть маленькую, пусть даже на чердаке… Даже смотрел вариант обмена в одном из арбатских переулков. Квартира после Володиной смерти вроде бы та — и стены те, и мебель, но духа его там уже нет…»
Судьба дома В. Высоцкого и Марины Влади — квартиры на Малой Грузинской — была решена в феврале 1981 года. Был заключен договор между «гражданкой Франции де Полякофф Марина Катрин, проживающей — Франция, 10 АВ Марина Мэзон-Лаффит, корпус 4, квартира 41 и гражданином Высоцким Семеном Владимировичем, Высоцким Никитой Владимировичем-Высоцким Аркадием Владимировичем…» Речь шла о разделе наследственного имущества. В собственность Н.М. Высоцкой и ее внуков переходили «накопления в жилищно-строительном кооперативе «Художник-график» (7179 р. 61 к.)…и паенакопления в гаражно-строительном кооперативе «Художник-график» (1753 р. 43 к.)». При подписании договора гражданка де Полякофф в возмещение полученного имущества (двух битых автомобилей) обязывалась выплатить определенные суммы наследникам и оплатить расходы по заключению договора.
При разделе имущества в восьмидесятом году Марина взяла лишь свои личные вещи, оставив квартиру со всем ее содержимым наследникам:
«Мне не хотелось бы, чтобы одним печальным днем кто-нибудь ходил вот также по нашей квартире (как по квартире Алисы Коонен. — Я/7.), выбирая что-нибудь из вещей среди обломков нашей прошедшей жизни».
После ссоры с родителями Высоцкого Марина больше никогда не заходила в квартиру на Малой Грузинской.
Рассказывает Эльдар Александрович Рязанов: «…Специально для съемки в нашей передаче и в программе Натальи Крымовой из Парижа прилетела вдова Высоцкого, французская актриса Марина Влади. Я думал, что смогу снять ее в квартире, где она прожила с Володей последние пять лет. Но Марина наотрез отказалась даже войти в бывший свой дом, и мы снимали интервью с ней в том же самом здании, но в другой квартире, а именно в квартире кинорежиссера Александра Митты.
Причем Марина очень беспокоилась, чтобы зрители не подумали, будто съемка произведена в ее бывшем жилище, и просила, чтобы из передачи было понятно: снимали в другом месте. Это была ее последняя просьба перед отъездом, переданная мне через актера Всеволода Абдулова».
Несколько лет назад Марина Влади рассталась со своим большим домом в Мезон-Лаффите — рассталась с домом, в котором бывал Владимир Высоцкий и который много лет был «родовым гнездом» семьи Поляковых-Байдаровых:
«Дом — это все. Я знала, что у меня есть дом, где мои дети, мама, но у меня были и другие дома:
Россия, квартиры и коридоры, где мы спали с Володей, — это тоже был наш дом. О чем говорить, когда ты имеешь возможность купить в 15 лет дом и можешь там поселить своих сестер, родителей, друзей и собак, — конечно, это здорово. У меня все это было. И вот недавно я решила оттуда уйти, так как это было слишком тяжело, да и дети разъехались. Решила вернуться в Париж, где я родилась…»
«Абдулов Сева — Севу каждый знает…»
Володя мог быть за Севу,
мог быть против Севы —
но никогда без Севы.
ЛеонидМончинский
В шестидесятых годах дом Леона Кочаряна на Большом Каретном был для Высоцкого вторым домом. После знакомства в 1967 году, а потом новой встречи в 1968-м — и начала близких отношений — Владимир Высоцкий и Марина Влади бывали в разных домах, но самым родным и близким стал, конечно, дом Абдуловых.
Всеволод Абдулов на вопрос: «Почему Высоцкому так нравился ваш дом?» — ответил: «Я сам в последнее время часто об этом задумываюсь. Не претендуя на полную истину, скажу, что все-таки в этом доме Володя попадал в такое окружение, которое вряд ли было у него на Большом Каретном. Там собиралась блестящая компания: Кочарян, Утевский, Макаров, Шукшин, — но им еще только предстояло состояться. А тут была другая, потрясающая среда. Собирались невероятные люди, все было пропитано атмосферой театра.
То есть Володя находил в этом доме, может быть, не то, чего искал, но то, к чему подсознательно стремился. Весь этот дом — легенда, сейчас он увешан мемориальными досками, а в те годы большинство удостоившихся их были живы, ходили по нашему двору, заглядывали друг к другу в гости.
Наконец, в нашем доме ему было просто хорошо. Сюда он мог прийти в любое время, независимо от того, дома я или нет. Мать любила его невероятно. Но я просто не могу на этом останавливаться — настолько это личное».
Елизавета Моисеевна Абдулова действительно любила и Высоцкого и Марину Влади. Марина называла ее «Елочка» и любила разговаривать с ней, как выразилась Марина, на старинном французском языке. А Елизавета Моисеевна называла Марину «декабристкой». И считала, что их любовь — это «роман века».
Высоцкий внимательно и нежно относился к Елизавете Моисеевне. Вот что он пишет в Гагры своему хорошему знакомому Григорию Чепия и его жене:
«Дорогие дядя Гриша и тетя Люба! Пишет Вам ваш пятый сын. Я уже полностью в работе, был в Ташкенте и в Алма-Ате. Марина во Франции и передает вам привет. <…>
Я прошу Вас взять к себе в дом — т. е. просто поселить к себе — мать Севы Абдулова, которого дядя Гриша напоил чачей. Она хочет отдохнуть. Ее зовут Елизавета Моисеевна. Она — замечательная, и для меня она просто как родная мать. Если ей у Вас будет хорошо, я буду очень рад.
Думаю, что Вы тоже ее полюбите. Привет детям! Обнимаю Вас, помню Вашу доброту. До встречи.
Володя Высоцкий».
Алексей Чердынин: «У Абдуловых на день памяти Осипа Наумовича — отца Севы — собирались старые актеры. И если там Володю просили спеть Фаина Георгиевна Раневская или Ростислав Янович Плятт, то он никогда не отказывался».
Владимир Шехтман: «Володя обычно не пел по заказу. Но если в доме Абдуловых собирались знаменитые друзья Осипа Абдулова — в том числе и Раневская, то им он отказать не мог». Тем более, если рядом была Марина, которая просто обожала Фаину Георгиевну.
Всеволод Абдулов: «Фаина Георгиевна не раз рассказывала, как они познакомились с Володей. Она проходила мимо доски приказов в Театре имени Пушкина, почему-то взглянула на нее, увидела пять или семь выговоров с последним предупреждением некоему актеру Владимиру Высоцкому и воскликнула:
— Боже мой! Кто этот бедный мальчик?
— Фаина Георгиевна, это я, — стоит маленький человечек. Так они познакомились, и она стала первой заступницей и просительницей за Володю в этом театре».
