и «вечернюю тренировку».
Заставила лицо растянуться в улыбке. С губ сама собой сорвалась реплика из «Унесенных ветром»:
— Чем я обязана такой чести?
— Привет, Барб, — отозвался Руди. Он рассматривал старые балки, гранитную кладку камина и новую мебель. — У тебя, кроме салона красоты, тут еще и учебный центр?
— Все в одном флаконе, — ответила я.
Руди подошел к камину, взял в руки айпод. Голос Шаде стих почти до шепота и не мог уже перекрывать стоны, доносившиеся сверху.
Руди посмотрел на лестницу, потом на меня.
— Процедурные кабинеты у нас наверху, — сказала я.
— Болезненные процедуры.
— Восковая эпиляция — это не шуточки. — Что правда, то правда. — Идем, покажу вид на озеро с заднего крыльца, — предложила я, в надежде увести его от эротических звуков.
Руди пошел со мной на кухню, остановился у древнего холодильника.
— Электричество жрет, как четыре новых. — Он открыл дверцу, рассмотрел изношенный уплотнитель. — Такие штуковины давно не выпускают, новую резину нипочем не достанешь.
Похоже, Руди разделял пристрастие моего мужа ко всяческим резинкам.
Я открыла заднюю дверь и вышла на маленькое крылечко. Оно нависало над крутым обрывом. Ограждение из узких планок, неструганые доски пола.
Руди тоже вышел на крыльцо. Отсюда озеро просматривалось до самой южной оконечности.
— Солидный причал. — Руди перевесился через перила. — Подправить бы не мешало, а вообще, сюда можно подойти даже на длинной байдарке. — Я услышала, как над головами у нас открылось окно. — Отсюда до нашего тренировочного пирса две мили. — Держа большой палец на отлете, Руди указал в дальний конец озера, где находился университетский гребной центр. — Можем плавать сюда во время тренировок на выносливость. И глубины здесь хватает.
Над нами Лили снова возвысила голос, ритмично, с придыханием, — дело явно шло к развязке.
Руди вопросительным жестом указал на потолок.
— Бразильская восковая эпиляция зоны бикини — это настоящая пытка, — сказала я.
Не исключено, что и это правда.
Он с сомнением приподнял бровь:
— У тебя тут что, бордель?
Я не стала отпираться.
— У нас самый разгар сезона. Впереди первенство университетов. А тут все мои лучшие гребцы, кроме Сидни Уокера. Если они будут этим заниматься, они не смогут нормально выступать: это мешает сосредотачиваться.
Хлопнула входная дверь, я услышала два женских голоса.
Черт, совсем забыла, что начальница профессорши Бигз частенько захаживает по вторникам после заседания кафедры, на котором, разумеется, председательствует.
— Стоять. — Я подняла руку, будто говорила не с Руди, а с Матильдой.
Выскочила вон, в надежде как можно вежливее объяснить завкафедрой и ее спутнице, что у нас возникли непредвиденные обстоятельства, не могли бы они прийти в четверг, я попытаюсь вознаградить их за неудобства. Но они уже отправились с обычными партнерами наверх.
Я повернулась, хотела вернуться в кухню. За плечом у меня стоял Руди.
— В жизни не видел таких невзрачных проституток, — сообщил он, когда социологический факультет скрылся из виду.
Сид с Лили неторопливо спустились по лестнице. Его руки лежали на ее плечах. С губ Лили исчезла вся помада, выглядели они еще пухлее, чем раньше, — помятый синеватый оттенок. Над поясом низко сидящих джинсов торчал краешек кружевных трусиков.
— Вот эта получше, — одобрил Руди.
Лили не удостоила его вниманием.
— Увидимся через неделю, — сказала она Сиду, причем в голосе звучало: как же пережить такую разлуку? Выскользнула в дверь, вся такая аккуратненькая и гладенькая.
— Здравствуйте, сэр, — поздоровался Сид. — А вы тут зачем?
— Хотел задать тебе тот же вопрос, — отозвался Руди.
— Эпиляция спины, — твердо сказала я; тут на меня уставились оба. — Увидимся через неделю, Сид, не забудь захватить музыку.
— Да, очень она волосатая, — проговорил Сид, не двигаясь с места.
Теперь мы смотрели на него.
— Ступай домой, — приказала я Сиду, хотя, в принципе, имела в виду их всех.
— Так это бордель, — Руди говорил сам с собой, — А Барб — содержательница.
— Спа-салон, — поправила я. Никто меня не услышал.
— И ты за это платишь? — спросил Руди у Сида. — Такой красавец, студент, спортсмен? Да не смеши меня.
— Я тут работаю, — сказал Сид. — Отличная подработка.
— Так это
— В Онкведо такое заведение просто необходимо. У нас работы хоть отбавляй. — Я задрала подбородок.
— Моя команда! — Руди просто кипел. — Из-за тебя у них снизится выносливость, упадет уровень тестостерона. Весь сезон пойдет насмарку. Мы провалим первенство.
— То, что секс отрицательно влияет на спортивную форму, — это вчерашний день. Последние исследования показали: больше секса — больше тестостерона, больше энергии, больше выносливости — собственно, всего больше.
— Кто сегодня пропустит тренировку — выгоню. — Руди зашагал к машине, выразительно качая лысеющей головой. — Она еще и платит, — донеслось до меня.
Как только за его «миатой» улеглась пыль, я отправила парней по домам. Отыскала кусок картона и написала неброское объявление для клиенток, которые еще приедут: «Спасибо, что посетили нас. Удачного дня!» Звучало это как-то нелепо, я перевернула картонку и вывела: «Сожалею, мы временно закрыты». Собрала свои блокноты, заперла входную дверь. Прикрепила картонку к опоре крыльца, где ее было лучше видно.
Усевшись в машину, я еще раз посмотрела на охотничий домик. Красивое место, тихое, живописное. Столько здесь всего наслучалось. Столько изменилось в моей жизни. Я далеко ушла от тех времен, когда моей единственной крепостью была моя машина.
На фотографиях, где Набоков пишет или просто сидит в машине, он выглядит умиротворенным. Наверное, ему было привычно перемещаться с места на место, делать краткие остановки, не врастая в почву. Я могла его понять.
Теперь моим кабинетом будет моя машина. Я позвонила в Нью-Йорк адвокату по литературным делам. Трубку снял Макс, его ассистент. Я объяснила, что мне нужен адвокат — провести в местном суде дело по возвращению родительских прав, может ли он порекомендовать кого из здешних?
— А это, собственно, где? — поинтересовался Макс; видимо, у него в голове вся география заканчивалась в западной части Десятой авеню.
Я объяснила.
— А аэропорт там есть? — поинтересовался он.
Я ответила утвердительно. Не стала пояснять, что к нам летают только совсем маленькие самолеты.
— Я возьмусь, — сказал он. — Мне это пойдет в зачет как работа на общественных началах.
Спрашивать, разбирается ли он в семейном праве, теперь было вроде как неудобно — он же предложил помочь мне бесплатно. В смысле, именно так я поняла выражение «на общественных началах».
