их абсолютной надежности?! Этого человека перед отправкой в Нарбонну подвергли психокодированию. Неудивительно, что он молчит под пыткой.
— Зачем ты мне это говоришь? По-твоему, он утаивает правду?
— Ты хочешь, чтобы его допросил я?
Варг вздрогнул. Подсознательно он был рад увериться в невиновности врачей, а значит, и Софии Юстины. Любопытство пересилило. Взяв себя в руки, он согласно кивнул.
Януарий выпростал исхудалую руку из-под плаща и сделал ею несколько замысловатых движений перед лицом врача. И хотя рука не коснулась тела, страдалец конвульсивно вздрогнул и застонал, как от боли.
— Кто ты? — негромко спросил Ульпин.
— Никандр Лисма, плебей из Темисии, врач Императорской клиники внутренних болезней, магистр медицины, — срывающимся голосом ответил мученик.
— Это мы и так знали, — буркнул Варг.
Януарий бросил на него сумрачный взгляд, затем тощая рука повторила пассы у лица мученика.
— Не надо! — вдруг отчаянно завопил Никандр Лисма. — Оставьте мою дочь! Она еще совсем ребенок!
Варг почувствовал, как на голове начинают шевелиться волосы. Он скосил глаза в сторону, на палача. Того сотрясала нервная дрожь.
— Ответь мне, зачем ты прибыл в Нарбонну? — спросил Януарий.
— Чтобы убить герцога Круна, — на едином дыхании выпалил несчастный.
— Ты сам хотел его смерти?
— Нет, мне приказали.
— Кто?
— Ее сиятельство София Юстина…
— О, нет! — простонал Варг.
Ульпин бросил на него быстрый взгляд и спросил врача:
— Ты сейчас говоришь правду или лжешь?
— Клянусь Творцом-Пантократором и всеми аватарами, я не лгу… Только не терзайте мою дочь, пожалуйста!
— Причем тут его дочь? — шепнул Варг Януарию.
— Ему кажется, что его дочь у нас в руках, — ухмыльнулся молодой Ульпин.
— А где она на самом деле?
— Почем я знаю? Я просто вызвал из его памяти ее образ и снабдил этот образ своими комментариями…
Варгу было не по себе. Ульпины могли называть все это 'наукой', но здесь, в этом мрачном пыточном подвале, варвару казалось, что он присутствует при самом гнусном чародействе… достойно ли рыцаря узнавать правду посредством черного колдовства?..
— Мы оставим твою дочь в покое, если ты ответишь на мои вопросы, — сказал Януарий.
— Да, да! Спрашивайте, я все скажу, все!
— Твои коллеги, другие врачи, которые были здесь, — им София Юстина также приказала убить герцога Круна?
— Да.
— Каким образом?
— Нам надлежало отравить его.
— Какие яды вы использовали?
— Мышьяк, силициум, висмут и травы.
— Назови мне эти травы.
— Я их не знаю… Травы готовил другой. Он умер.
— Ладно. Тогда скажи, была ли у герцога Круна язва желудка. Ты это должен знать как гастропатолог.
— Да, я знаю. Никакой язвы не было. Еще четыре месяца тому назад герцог был абсолютно здоров.
Януарий и Варг переглянулись. 'Ну, что мы тебе говорили!', — прочитал Варг в глазах молодого Ульпина.
— Итак, вы отравили его, — сказал Януарий.
— Да.
— А зачем был сделан надрез на животе?
— Герцог слишком долго не умирал…
— Нн-неттт! — взревел Варг.
Горечь и отчаяние заполонили его душу, он более не мог контролировать себя. Пальцы сложились в железный кулак, он взметнулся и со всей силы ударил страдальца по лицу. Никандр Лисма издал прощальный хрип и обмяк. Ульпин покачал головой.
— Мы еще не все узнали.
— Так оживи его, колдун, я думаю, ты это можешь! — прогремел Варг.
— Нет, не могу, — спокойно произнес Януарий. — И даже мой отец не может. Прошу тебя, не оскорбляй нас. Ты сам хотел добиться правды. Я для тебя ее добился — так чем ты недоволен?
— Да будь она проклята, эта ваша правда!
— Я полагал, ты сильный человек, — усмехнулся еретик. — Неужели я ошибся?
Варг вонзился в него ненавидящим взглядом. Януарий бесстрастно выдержал этой взгляд. Варг первый отвернулся и прошептал:
— У тебя нет души, Ульпин.
— Ты ошибаешься, мой благородный друг. Моя душа свободна, и в этом мое счастье и мое преимущество перед тобой. Моя душа не бегает от страшной правды, как твоя.
— Будь проклята эта женщина, — со злостью произнес Варг. — А я еще испытывал к ней уважение! Сколь был наивен я!
— Мы тебя предупреждали.
— Да… Благодарю тебя, Ульпин… мой друг! Ты мне открыл глаза. Клянусь молотом Донара-Всеотца, я больше эту женщину-змею не уважаю… я ее ненавижу, ее, убийцу моего отца!
— Ну и напрасно, — заметил молодой Ульпин. — Ненависть — обоюдоострое чувство. Она хороша для обычного врага. Ненависть незаменима в ратном поединке. Но в поединка умов ненависть вредоносна. Она затмевает рассудок и заставляет совершать ошибки. Вот тебе последний пример: если бы твои бароны не унизили Софию, она, возможно, сегодня была бы в твоих руках. Хотя нет, вряд ли она сдалась бы варварам…
— Юстина просчиталась, — процедил Варг. — Она рассчитывала посадить на престол Кримхильду, а герцогом стал я!
— Ты глубоко заблуждаешься, если мнишь себя победителем. По-моему, когда ты сидел в темнице, твое положение было куда более завидным: тогда ты еще мог рассчитывать на благосклонность Софии. Нынче — нет.
Варг нахмурился.
— Я это понимаю. Война объявлена. Юстина не угомонится, да?
— Разумеется, — кивнул Януарий. — Политика отошла на второй план. Речь идет о чувствах. Ты дал ей пощечину — ей, сиятельной княгине, которая привыкла добиваться своего. Это смертельное оскорбление она попытается смыть твоей кровью и кровью твоих подданных.
— Мы будем защищать нашу свободу. Юстине не сломить нас.
— Не говори за всех. Самообман опасен.
— По-твоему, что она предпримет?
Ульпин ненадолго задумался и сказал:
— Я бы на ее месте попытался немедленно подавить мятеж и возвратить Кримхильду на престол. Если это случится, София представит твой мятеж не более чем беспорядками, обычными для варварской
