— Посмотри на меня, мама, я твой сын Марсий! Я здесь, я вернулся!
— Мой сын погиб. Он ждет меня. Мой Марсий, — вымолвила Клеменция, и трепещущий взгляд сына сталкивался с отсутствующим, безучастным взглядом матери…
Позади него стояла женщина средних лет, облаченная в белый медицинский халат; две звезды, нашитые на рукавах, указывали ее чин мандатора. Марсий обернулся к ней. Отвечая на его немой вопрос, врач сказала:
— Она никого не узнает. Сестра вашего сиятельства приходит каждый день, но ее светлость не узнает и собственную дочь.
— Так делайте что-нибудь!
— Мы делаем все возможное, ваше сиятельство. Жизни ее светлости больше ничего не угрожает…
— Да разве это жизнь?! — с горечью воскликнул Марсий. — Я требую, чтобы мою мать лечили лучшие врачи Империи!
— Лучшие врачи Ойкумены трудятся в Клинике Фортунатов, которую я имею честь возглавлять, — с достоинством ответила мандатор. — Если можно вернуть вашей матери рассудок, мы вернем его, если нет, это не сделает никто. Крепитесь, ваше сиятельство. Любовь, терпение и молитва, — вот мой совет вам.
Марсий задумался. Главный врач неслышно покинула палату и вернулась в свой кабинет. Там ее ожидал Корнелий Марцеллин.
— Каков наш доблестный герой? — сразу спросил он.
— Князь Марсий в отчаянии, ваше высокопревосходительство.
— Вам он поверил?
— Полагаю, да.
— Лечите Фурию, как и прежде лечили, — распорядился Корнелий.
— Заботу о ее будущем я беру на себя.
Главный врач преклонила голову и сказала:
— Как будет угодно вашему высокопревосходительству.
— Клеменция Милиссина — особо важный пациент, — добавил Корнелий. — Если ваши успехи в ее лечении удовлетворят меня, вы получите чин претора и солидный бонус. Если нет — возглавите другую клинику… к примеру, лепрозорий в Стимфалийских горах.
Мандатор побледнела.
— Шутка, — добродушно пояснил Корнелий. — Как у вас с чувством юмора, дорогая? …Марсий ощутил за спиной присутствие другого человека, и это был не врач. Обернувшись, он увидел в дверях Корнелия. Краска в тот же миг залила лицо Марсия, кисти сжались в кулаки, он поднялся с ложа и двинулся на Корнелия.
Тот предостерегающе воздел руки и заметил:
— Погоди убивать меня, шурин. Твоей матери моя смерть не поможет, равно как и тебе.
Марсий сделал над собой усилие и опустил руки.
— Ты заслуживаешь худшей кары, негодяй! И ты за все заплатишь, клянусь кровью…
— Напрасно ты яришься на меня, — быстро сказал Корнелий. — Не я причина всех твоих страданий, а твоя несчастная любовь.
— Не искушай меня, презреннейший из смертных, — тихо, но опасно промолвил Марсий. — Еще одно худое слово о Софии, и я не стану сдерживать себя! Убирайся, покуда цел!
Корнелий усмехнулся и заявил:
— Моя мать тоже страдала помутнением рассудка. Но умерла в своем уме, и по другой причине. От помешательства я вылечил ее.
— Ты?!
— Точнее будет утверждать, я создал ей необходимые условия для излечения.
— К чему ты клонишь? Какое новое злодейство ты задумал? — с горечью спросил Марсий.
Не обращая ни малейшего внимания на тон шурина и его обидные слова, Корнелий ответил:
— Есть люди, которые излечили мою мать. И вот о чем подумал я: мою мать излечили — кто знает, может быть, излечат и твою?
— Не верю. Убирайся!
— Клянусь кровью Фортуната, Марсий, я не лгу. Такие люди существуют. Они мои друзья.
— Что дальше?
— Я сведу вас, их и тебя.
— Почему ты не сведешь их с моей сестрой? Она твоя жена, она твой друг, вернее, твоя раба, а не твой враг, как я!
— Ты сам ответил на свой вопрос, шурин. Эстелла уже мой друг, а ты еще нет. Я лучше сделаю добро тебе, чем ей.
Налитые кровью глаза Марсия устремила на Корнелия ненавидящий взгляд, и Марсий отчеканил:
— Я никогда не стану твоим другом, аггел![83]
Корнелий равнодушно пожал плечами.
— Не станешь — и не надо. Друзей нынче довольно у меня, а завтра будет стократ больше. Я не навязываюсь. Но выслушать меня ты можешь?
— Выслушать? — удивленно переспросил Марсий.
— Это все, что я прошу взамен за свою помощь. Всего лишь выслушай меня.
— И ты… ты устроишь так, чтобы мою мать спасли?
— Клянусь кровью Фортуната!
— Пусть будет так, — прошептал Марсий. — В конце концов, когда-нибудь нам нужно разобраться…
— И лучше не откладывать на завтра, — подхватил Корнелий. — Ибо если что и можно изменить в твоей злосчастной жизни, лучше это сделать сегодня. Я буду говорить, а ты меня слушай. Найди в себе силы выслушать правду. Помни, мы договорились!
Марсий стиснул руки и отрывисто кивнул.
— К чему скрывать, — начал Корнелий, — мы оба влюблены в одну и ту же женщину…
— Ты не способен на любовь, — воскликнул Марсий, — тобою похоть движет и желание утвердиться в ее и в собственных глазах!
— Так дело, шурин, не пойдет! Молчи и слушай, иначе разговор наш, не начавшись, обратится в перебранку.
— В твою любовь не верю; я должен был это сказать, дабы ты не льстил себя порочными надеждами. И она тебя не любит — она любит меня! На этом умолкаю; говори.
— Ты прав отчасти, — кивнул Корнелий. — Она меня не любит. Равно она не любит и тебя. И Юния. И даже собственных детей. Власть — вот настоящая любовь Софии! Absolutum dominium[84], которой можно упиваться. Красноречив пример последний, ты его пока не знаешь. Понимая, что власть уходит от нее, София ринулась в Мемнон, к самим риши. Ты изумлен? Я — нет. Она шла на все, чтобы удержать отца и удержаться самой; ее внезапный визит в Храм Фатума — только вершина. Риши отказали ей; сам понимаешь, Виктор Пятый не назначил бы меня против воли всемогущих синклитиков. В Астерополе ее настигли два дурных известия: о роспуске правительства и о циклоне, который преграждал обратный путь.
И что же сделала она? Она украла моноплан и полетела в космополис! По моему приказу за ней отправилась погоня… все преследователи погибли.
Остается загадкой, как она все-таки добралась до Темисии; имеют место подозрительные факты. Но важнее другое: погибнуть и она сама могла! И, зная это, она решилась. Власть для нее милее жизни, жизнь без власти для нее не жизнь. Власть дороже детей — они могли остаться без матери. Дороже близких и друзей. Дороже тебя, который мог ее потерять. И дороже твоего ребенка, которого она вынашивает…
— Ты знаешь!.. — в изумлении простонал Марсий.
— Конечно, знаю. Она сама сказала. Вернее, она сказала, этот ребенок от Юния, но так сказала,
