хвостового оперения самолёта. Проскочили, бешено орудуя вёслами, бурный пролив и вышли к бухте, возле которой был разбит лагерь.
На берегу их встречало всё население острова. Увидев, что на лодке всего четыре человека, толпа заволновалась. Раздались крики и причитания.
Егоров чертыхнулся, вылез на нос корабля и, сложив ладони рупором, заорал.
– Всё хорошо! Все живы-здоровы, всё…
Ликующий рёв встречающих заглушил его последние слова, которые едва не застряли у него в горле. В стороне от основной массы одетых 'по пляжному' людей, стояла ОНА.
Катя выглядела так, будто она стоит посреди ультрасовременного аэропорта в очереди на регистрацию. Белые джинсы, белая курточка. Босоножки на умопомрачительно высоком каблуке. Укладка на голове и… макияж.
Витя, не чувствуя под собою ног и не видя ничего вокруг, 'сошёл' с идущей к берегу лодки и, барахтаясь в воде, рванул к встречавшей его женщине.
Десятисантиметровые каблуки постоянно норовили провалиться в песок, так что стояла Катя на носочках. Это было тяжело и неудобно, но она не обращала на это никакого внимания. Сердце в груди стучало так, что, казалось, ещё немного, и оно выпрыгнет из груди.
'А если он… передумал, а если он…'
Сказать, что Катя сомневалась в своём поступке – значит, ничего не сказать. Когда она заметила знакомую тощую фигуру, стоявшую на носу лодки и что-то кричавшую, у неё едва не отказали ноги, а потом…
А потом Катя увидела, что он увидел её. И что кроме неё для него в целом мире не существовало НИЧЕГО. Виктор смотрел на неё, как зачарованный, а потом сделал шаг, другой и неуклюже бултыхнулся в море.
Катя счастливо, с громадным облегчением заплакала, а потом засмеялась.
'Вот балбес!'
'Балбес' плыл к ней и, захлёбываясь в воде, что-то бессвязно кричал.
Мужик ей достался неугомонный. Виктор занимал её ночи напролёт, выдыхаясь лишь под утро, когда и она сама была на последнем издыхании. Катя довольно улыбнулась – две недели такой физкультуры привели тело её мужчины в превосходный вид. Правда, ныряльщика приходилось держать на усиленном питании, чтобы он вконец не обессилел, но дело того стоило – у Витеньки вместо дряблого брюшка появился каменной крепости пресс.
Катя зевнула. До её смены готовить было ещё три часа и она могла поспать. Уже проваливаясь в сладкий сон, женщина подумала.
'Как он это выдерживает? Двужильный он что ли?'
Сам 'двужильный' ныряльщик, в это время сидел на берегу моря и глупо улыбался. Ему было так хорошо! И так плохо! Каждое утро он буквально за шкирку отрывал себя от Кати, заставляя идти себя на 'работу'.
Женщина ему попалась ненасытная. Что они вытворяли каждую ночь – описать было невозможно. Да Витька и не пытался это вспоминать. Во-первых, следующей ночью будет ещё лучше, а во-вторых, кроме сплошных фейервеков перед глазами он ничего и не помнил.
Егоров посмотрел направо-налево, убедился в том, что его никто не видит и со стоном повалился на спину.
'Пять минут. Пять минут и…'
Виктор уснул, даже не успев додумать свою мысль.
– Ромео, подъём!
Витька продрал глаза и ошарашено осмотрелся. Над ним стоял Олег и насмешливо улыбался.
– На обед пора.
– Какой обед?
– Вкусный.
Витька посмотрел на часы и покраснел. Вместо пяти минут он честно проспал четыре часа под южным солнышком. И никто его не разбу…
– А чего не разбудили?
– Да ну, – Олежка ухмыльнулся и подмигнул, – вы всю ночь на весь остров орали. Ну я и подумал – нехай отдыхают.
Смысл сказанного дошёл до сонного Вити только через пару минут. Он покраснел ещё больше, схватился за голову и, задохнувшись от ужаса, переспросил.
– На весь?
– На весь, на весь. Не боись, Оля проконтролировала – Антошка спал.
– Уфф!
Витька снова повалился на спину
– Ладно, пошли, пообедаем, да делом займёмся.
Дела у Вити и компании шли по-всякому. Если на личном фронте у всех всё было хорошо, то добыча затонувших вместе с самолётом 'сокровищ' шла со скрипом. Всё, что лежало близко и легко доставалось, Витя поднял на поверхность ещё до освободительного похода. А за последние две недели он только и сумел, пощипать кормовую кухню да собрать с кресел маленькие синтепоновые подушечки. Ещё Витя прибарахлился тремя десятками пластмассовых подносов с использованными тарелочками и вилками.
И на этом пока было всё.
Мельников, появлявшийся у лагеря на Малой земле раз в четыре дня, выгружал корзину с продуктами для островитян, скорбно чесал в затылке, глядя на куцые трофеи, и плыл дальше – забирать с большого острова очередную партию переселенцев.
На обед, длившийся обычно не менее двух часов, собиралась вся компания. Глава 'поисковой партии', как называл их Мельников, Виктор, Катя, Антошка, Олег с Олей и Йилмаз, который поговорил со своим капитаном, подумал-подумал, да и остался. Чему Витька был несказанно рад, ибо ещё одной пары мужских рук им очень недоставало. Так дело и шло. Витя, Катя и Оля занимались нырянием, Олег пасся на отмелях, пытаясь прокормить небольшую общину, Антошка был официальным 'костровым', а Йилмаз – водовозом. Турок, оседлав старый плотик Мельникова, совершал ежёдневные чартерные рейсы через пролив к роднику и обратно. Была в их маленькой компании ещё одна девушка. Турок, снова всех удивил. Вместо ожидаемой соотечественницы-стюардессы, тридцатилетний пилот уговорил остаться с ним семнадцатилетнюю племянницу тёти Ули Жанну. Девушка эта была высоченная, тонкая и абсолютно плоская. Типичная 'вешалка' по определению Вити.
Жанна повязала на голову косынку (не хиджаб, а так… 'по колхозному') и объявила, что она отныне, как и всякая восточная женщина, будет следовать за своим 'Йилмазиком' повсюду. Народ коротко поржал и посочувствовал турку, ибо жительницы Казахстана, а особенно больших городов, вспоминали о том, что они 'восточные женщины', только когда им это было нужно. А потому, назначенная ответственной за кухню девушка, щеголяла в платочке, и в таком матершинном полупрозрачном сарафанчике, что лётчик за неё постоянно краснел. Впрочем, хохотушка Жанна быстро пришлась ко двору и стала на острове своей.
Насытившись, все повалились под навес, пережидая полуденную жару, и только мальчишка усвистал гонять по пальмам ящерок.
– Вить.
– Мммм?
– Что дальше делать думаешь?
Вопрос был по-существу. У Егорова враз слетел навалившийся было послеобеденный сон. Олег был прав, надо было что-то решать. Или бросать затею с нырянием и перебираться в новый посёлок, или…
Мысль у Вити на эту тему была. Обобрав салон, собрав все вещи с багажных полок, раскурочив кухню, гардероб и туалет, он пришёл к выводу, что на самолёте осталась лишь одна достойная цель. Отсеки с багажом. Ныряя, Витя хорошо рассмотрел люк кормового багажного отделения. Почти в самом низу фюзеляжа, он висел над песчаным дном всего в каких-то сорока-пятидесяти сантиметрах. Лезть под брюхо самолёта, который держался только на выступающих вниз двигателях, было страшно. К тому же люк был на три метра ниже входа в салон, что для Вити было существенно. Носовой люк был недоступен – 'Боинг'
