– Начальника внутренней безопасности сюда! – крикнул Шумаков ближайшему бойцу оцепления.
«Только этого мне не хватало», – подумал Сергей.
– Закрывайте, конечно. Но мне срочно надо уйти со станции, – добавил он вслух.
– Бумажник, да ты в своем уме? – удивился Петухов. – Тебе говорят – карантин! Мы теперь даже челноков не выпустим, до поры до времени.
– А когда пайки у них кончатся, кормить будешь из своего кармана? – усмехнулся Сергей.
– Ничего, у нас есть НЗ. Оттуда продадим им съестное по разумной цене, – махнул рукой Шумаков.
– Да делайте что хотите, только мне надо уйти. У меня свобода передвижения по метро – неотъемлемое право сталкера. А карантин еще не объявлен.
– Не горячись! – вмешался доктор. – Ты находился рядом с трупом. Ты контактировал с этим пришельцем, что явился вслед за ребенком. Где он сейчас, кстати?
– У меня в палатке…
– Тем более!
– Он пойдет со мной.
– Что?! – разом воскликнули все трое, уставившись на сталкера.
– Бумажник! Ты голову повредил в свой последний выход?! – воскликнул Петухов.
– Тише, ну тише, – поморщился Шумаков. – Сергей, ты в самом деле ерунду городишь. Пока карантин не будет снят, ты можешь пойти только к Нагатинской. И то в составе разведгруппы. Надо разобраться, откуда взялись ребенок и тот долговязый юродивый.
– Да послушайте вы, бюрократы хреновы! – зло проговорил Маломальский. – Отряд справится и без меня. Зато вот как найти Веру, лучше меня никто не знает. А ведь она уже покинула станцию, и если речь идет об эпидемии, никто не представляет такую угрозу заражения остального метро, как она, приютившая этого ребенка. Где тут логика?
И потом, смотрите. Женщина приютила чадо – и вдруг оставляет его одного дома и уходит на другую станцию. Не могла она так поступить… Во всяком случае, пока он был жив. Логично? А юродивый мне нужен, потому что он искал этого ребенка. Он может знать, что с ним случилось, но не говорит и вам не поможет. Я с ним быстрее найду общий язык, он уже привык ко мне. Симптомов инфекции у него нет – он дурак, конечно, но живчик. На прокаженного совершенно не похож.
– Конечно, резон во всем этом есть. – Шумаков потер ладонью плешь. – Веру надо найти. Во всяком случае, если доктор напутал с опухолью, то чья же это вина, если не ее?
– Мне все равно это не нравится, – стоял на своем полномочный представитель.
– А я не про выставку картин говорю, чтобы тебе что-то нравилось, Петухов, – резко произнес Сергей. – И вообще, имейте в виду: не пустите через тоннель, уйду через поверхность.
– Да ты точно сумасшедший, – развел руками Петухов.
– Я вольный сталкер. Вы занимайтесь своим делом, а я займусь своим.
И он направился к палатке, обдумывая, что взять с собой. Петухов зло смотрел ему вслед.
– И откуда такая уверенность, что только он найдет Веру?
– Неужели непонятно? – удивился Качуринец. – Да он с ней спал.
Долговязый незнакомец продолжал сидеть на полу, обняв колени. Казимир показывал ему букварь, а юродивый улыбался и кивал, повторяя буквы. Когда вошел Сергей, он радостно воскликнул и, вскочив, стал махать своими длинными руками, едва не повалив палатку.
– Тише ты! – Маломальский надавил ему на плечи ладонями, заставив сесть и не подпирать головой свод.
– Слушай, Сережа, а он толковый малый. Азбуку на лету схватывает. Эдак через день вообще говорить начнет.
– Угу, – хмыкнул сталкер, осматривая свои походные вещи.
– А чего ты опять смурной такой?
– Сейчас на станции карантин объявят. Считают, что ребенок тот был болен и возможна эпидемия. А Вера пропала. Кто-то видел, как она в сторону Серпуховской шла.
– Она что, бросила ребенка? – удивился Казимир.
– Вот и мне это кажется странным. Если он жив был, когда Вера ушла, то это непонятно. Если он умер при ней, то она бы в истерике была и все обнаружилось бы раньше.
– Вера! – воскликнул юродивый. – Вера! Мозз! – и он стал тыкать себе в нос и уши пальцами.
– Ноздри и уши, – задумчиво пробормотал Сергей, глядя на незнакомца. – Что же ты хочешь мне сказать?
– Вера! – Юродивый нахмурился и схватил Маломальского за штанины. – Мозз!
– Со мной пойдешь, балбес, – кивнул ему в ответ сталкер.
– Вера?
– Да, да. Вера. Будем ее искать.
– Искать! – тот вскочил и снова радостно замахал руками. – Искать! Вера!
– Ага. Я гляжу, значение этого слова тебе уже понятно? – усмехнулся Сергей. – Ну, раз мы теперь напарники, может, скажешь, как тебя зовут? А?
– А? – Юродивый наклонил голову набок.
– Я говорю, зовут тебя как? Имя у тебя есть, балбес? Я вот, – он хлопнул себя по груди ладонью, – Сергей. Это, – он указал на старика, – Казимир. А ты?
Юродивый тоже хлопнул себя ладонью в грудь и с гордостью заявил:
– АТЫ!
– Да нет же… Ну чудак странный…
– Странный, – улыбнулся высокий и снова хлопнул по себе растопыренной пятерней. – Стран… ный… Я. Стран… ный… Странник, – выговорил вдруг он.
– Странник? Это имя? Похоже на погоняло.
– Провоняло…
– Погоняло, балбес.
– Странник.
– Ну, шут с тобой, Странник так Странник. Только все равно ты странный. Буду называть тебя Стран Страныч.
– Дебил дурку! – Юродивый широко заулыбался.
– Все, заткнись, – вздохнул Маломальский.
Глава 4
Начало пути
Отдав так называемой службе быта четыре патрона (цена для своих со скидкой) за два ведра горячей воды, Сергей отправился в прачечную, чтобы помыться перед походом в Полис. Уходя, он попросил Казимира покормить Странника из его, Сергея, запасов и поддержать его интерес к букварю. Новые слова могли очень пригодиться. Прачечная была оборудована между северным и южным порталами из бывших торговых киосков, которые перетащили сюда из вестибюля. Отработанная вода стекала в обширные железные емкости, установленные на путях. Умельцы из службы быта фильтровали ее и снова пускали в ход для хозяйственных нужд. С питьевой водой обстояло сложнее, так как грунтовым водам на Тульской не очень доверяли, хотя свой колодец оборудовали.
И сейчас, ощущая приятную банную свежесть, Сергей, как всегда бывало в таких случаях, вспоминал дешевый смеситель в ванной своей квартиры до Катаклизма. С самого начала этот смеситель, что бы Маломальский с ним ни делал, капал, капал и капал. Просто был паршивого качества. В конце концов Сергей просто махнул рукой, решив при первой возможности заменить его на более дорогой, но по лени и безденежью это дело все время откладывал. И так пока весь мир не полетел в тартарары, после чего каждый литр воды, пригодной для продолжения жизни, стал цениться невероятно высоко. Вообще многие вещи, раньше относившиеся к разряду малозначащих, вдруг заняли на шкале ценностей первые места.
Приведя себя в порядок, он отправился обратно, ощущая приятную свежесть, что высвободилась из- под смытого слоя грязи, пыли и пота, скопившегося за время последнего похода.
Сергей уже подходил к своей палатке, когда услышал какой-то шум. Поднятые по тревоге бойцы бежали к путям, ведущим к заброшенной Нагатинской станции. Сергей ускорил шаг.
