Кривошеев этот уже, считай, мертвый. А нам надо понять, что за дрянь в нем такая и куда она так спешит…
Сергей никогда не страдал боязнью туннелей, но некоторые он по тем или иным причинам не любил. Черное жерло, ведущее к станции Полянка, было одним из таких. О том, отчего ее забросили люди, ходили разные истории, одна бредовее другой. Какой из них верить? Факт, с которым приходилось считаться, заключался в том, что станция заброшена и обживать ее никто особо не торопился. А ведь она имела прямое сообщение и с Полисом, и с Ганзой. Конечно, можно было списать это на банальное суеверие людей, но ведь на чем-то этот суеверный страх основывался? Как бы там ни было, по туннелю передвигались только в случае крайней необходимости и не поодиночке, как сделал Кривошеев. Его поступок выглядел безрассудным.
Сам Сергей по этому туннелю не ходил, хотя основным его маршрутом в метро была дорога от Тульской до Полиса, а кратчайший путь лежал как раз через Полянку. Но одна из заповедей сталкеров гласила: кратчайший путь – не всегда самый простой и безопасный.
С книгами, собранными на поверхности, Сергей всегда двигался от дома до Серпуховской. Оттуда поднимался по эскалатору на Добрынинскую, а дальше – по кольцу, через Октябрьскую до Парка культуры, где была граница Ганзы и коммунистической Красной линии. Конечно, красные поддерживали на границах строгий пропускной режим, но транзит сталкеров был оговорен давно, и Бум пользовался возможностью беспрепятственно пересекать пределы коммунистического рая. Да его и там знали – Сергей не раз доставлял красным идеологически верную литературу. И так он от Парка культуры, минуя Кропоткинскую, попадал в Полис.
Но сейчас Маломальский шел по туннелю, которого всегда избегал.
– Вот скажи, Стран Страныч, чего ради я тут шпалы топчу, а? – недовольно ворчал он, водя перед собой фонарем, который словно рисовал своим лучом привычный пейзаж этого мира: ребра туннеля и бесконечные пути.
– Мозз, – ответил Странник.
– Да понял я, что мозз. А что это за хрень, можешь объяснить, черт тебя дери?! Болезнь, что ли?
– Болезнь? – переспросил Странник.
– Да. Ты знаешь, что такое болезнь? – Маломальский посветил в лицо попутчику фонарем. Тот, по обыкновению, не зажмурился и пожал плечами:
– Нет.
– Ну, блин. Или ты идиот, или просто счастливый, если не знаешь, что такое болезнь. И откуда ты такой взялся?
Странник улыбнулся своей наивной улыбкой и пальцем показал на потолок туннеля.
– Там.
– Ну, понятно, что оттуда. Мы все с поверхности, кто до Катаклизма родился. Это был когда-то наш мир. Но теперь ты откуда? А?
Юродивый повторил свой жест и улыбку:
– Там.
– Да ну тебя! – Сергей с досадой махнул рукой и побрел дальше. – У тебя хоть семья есть?
– Семья? – переспросил Странник.
– Да. Семья. Или ты и этого не знаешь?
– Есть семья. – По голосу было понятно, что Стран Страныч улыбается.
– О как! И вы там все такие?
– Все?
– Все чудаки такие в твоей семье? Ну, такие, как ты?
– Странник один. Семья есть. Семья не такие. Я – Странник.
– О, ну это все объясняет, черт подери. Ты странник, а семья не такая. Вот все сразу стало понятно, – зло забубнил Маломальский.
– У тебя семья, – ответил юродивый.
– Нет у меня семьи. Старик Казимир только. Он отец Риты. Но это уже не твое дело.
– У тебя семья, – повторил Странник.
– Да нет у меня семьи, говорю.
– Ты не понял. – Странник вдруг положил ладонь на плечо Сергея и остановил его. – У тебя семья есть.
– Чего? – Сталкер уставился на него, освещая фонарем. – Ты чего мелешь?
– Семья.
– Какая еще, к черту, семья?
– Казимир. Вера. Шеев… Криво…
– Кривошеев? Я даже его не знаю совсем. А Вера мертвая уже.
– Ты не понял… Сергей… Твоя семья. Люди. Люди – твоя семья.
– Тьфу ты! – Маломальский дернул головой и нервно засмеялся. – А я-то думал, о чем ты там болтаешь. Так бы и сказал: хиппи, мол, я. Все люди братья и сестры, дети цветов и солнца. – Он снова зашагал в сторону Полянки. – Только выйди-ка ты сейчас на это солнце – отличный стейк из тебя получится. Блин… Вспомнил про стейк и жрать захотел. Ты жрать не хочешь?
– Что? Жрать?
– Да, черт тебя дери. Жрать. Кушать. Ам-ам! Понимаешь, нет?
– Нет.
– Что нет? Нет – не понимаешь, или нет – не хочешь?
– Нет. Не хочешь.
– Ну, как хочешь. А я не откажусь. Вот только на станцию сейчас выйдем, там и привал устроим. Не знаю, как у тебя, а у меня от рюкзака плечи уже ноют. Скорей бы Полис. Продать это все, и домой.
– Нет. Мозз, – возразил Странник. – Найти. Найти мозз.
– Да вот это мы и делаем сейчас. Ищем. Только, дорогой ты мой хиппи, это труднее делать, когда я понятия не имею, что мы ищем. А ты объяснить не хочешь. – Сергей вдруг снова остановился и направил свет фонаря попутчику в лицо. – А если не найдем? Что будет тогда? Если не найдем этот мозз?
Странник не улыбался. Он пристально смотрел в глаза сталкеру.
– Война, – последовал ответ.
– Война?
– Да. Война.
– И кто с кем? – Сергей несколько опешил от такого неожиданного ответа.
– Моя семья. Твоя семья.
– Как это? Почему?
– Мозз ищет… – Странник задумался, ища подходящие слова из своего скудного лексикона. – Ищет… Ясли.
– Ясли? Какие ясли?
– Дом для моя семья. Нельзя мозз ясли. Мозз один. Тогда будет много мозз. Тогда твоя семья станет мозз. Люди мозз. Люди-мозз туда. – Он поднял вверх указательный палец. – Ваш мир. Будет мир мозз. Но так нельзя. Тогда люди надо… надо… – Он снова стал подбирать слово. – Убить.
– Ты охренел, что ли? Ты что такое говоришь? – остолбенел Сергей.
– Я говоришь. Война, если мозз не найти. Мозз не можешь моя семья. – Он постучал пальцем себя по виску. – Но мозз можешь людей. Если мозз найдешь ясли. Будет много мозз. Война.
– Да что за тарабарщина? – буркнул Сергей, махнув на юродивого. Но тот вдруг схватил Бума за плечи и швырнул в сторону. Это было настолько неожиданно, что сталкер не сразу осознал произошедшее. Он лишь судорожно схватился за кобуру пистолета и вдруг ощутил рядом с собой странный порыв ветра, словно что- то пронеслось мимо, промахнувшись. А затем – шипение в темноте. Маломальский резко выставил перед собой фонарь, и луч света уловил молниеносное движение какого-то существа, которое резко развернулось и изготовилось к новому прыжку. Сергей узнал это существо, настолько же опасное, насколько и редкое в туннелях метро. Люди панически боялись этого искусного и свирепого хищника.
Странное дело. Когда-то они в изобилии водились в городах. Люди держали их даже в своих домах.
