Тогда он рванул дворами, напрямки. Если, конечно, дорогу знает.
– Знает. – Странник кивнул. – Мозз – хозяин человека. Если человек знает, то мозз знает.
– Ну, значит, он уже в Рейхе. Получается, что это теперь не человек, а такое же чмо, как эти мутанты вокруг. И что ему эти полтора километра в таком случае? Тьфу!
– Что такое чмо?
– Это… Ну… – Маломальский через капюшон почесал затылок. – Это когда в голове фашиста мозз. Будто без этого в его голове мало пакости… Ну вот, короче, как-то так.
– А фашист – это плохо? – Странник задавал вопросы даже без намека на шутку.
– Ну, знаешь. Если ты сам не фашист, то не знаю, чего хорошего. Вот, например, общаешься с ними и думаешь, что они разговаривают с тобой, а на самом деле они в это время оценивают форму твоего черепа, хотят заглянуть в родословную в поисках неполноценных и всякое такое. Или за любые отклонения генетические – мало ли, ребеночек там с лишним пальцем родится – на удобрения пускают, – это так мило… Заботятся о генетической чистоте расы.
– Они считают себя выше? Хотят управлять другими, кого считают ниже?
– Ну да. Уловил суть.
– И мозз в голове такого человека?
– Видимо, да.
– Твою ж мать! – воскликнул Странник.
– Вот что-то я теперь суть не улавливаю. Ну а разница какая? Подумаешь, фашистам башку пощекочет. Да и шут с ними, чего их жалеть? Они-то сами никого не жалеют.
– Сергей, ты не понял! Это полная панама! Нет, напалм, вот!
– А при чем тут напалм?.. Очень опасная смесь?
Странник страстно закивал. Сергей задумался. Он толком не понимал, что собой представляет этот мозз. Знал лишь, что это большая угроза для людей. А не выйдет ли так, что фашисты посредством мозза получат в свои руки что-то вроде биологического оружия?
Странник смотрел на него внимательно, словно понимая мысли своего товарища.
– Мозз думает. Он разумный, – произнес Странник. – Все живое для него – конкуренция, плохо. Мешает считать себя лучше всех. Его идея – порабощение. Вечная власть.
– Откуда слов таких набрался?
– Я учусь. И он тоже.
Маломальский принялся неторопливо сворачивать карту и пристально посмотрел в глаза своего напарника.
– Тогда это очень плохо, что такая штука поселилась в голове нациста. Но… Сдается мне, у тебя с моззом есть что-то общее. Уж очень хорошо ты знаешь его повадки. Если, конечно, все, что ты говоришь, не бред сумасшедшего. Кто ты, а?
– Я Странник.
– Ты же… не человек!
Эта внезапная догадка ввергла Сергея в ледяной холод, и он попятился. Ну конечно. Это ведь очевидно… Странный тип. Учится говорить – с нуля – и за пару дней. Видит в темноте. Ходит по поверхности без комбеза. Жрет кошек и крыс. А он-то, Сергей, привык, что мутанты – это звери. Конечно, всякие разговоры ходили про то, что есть где-то и человеческие мутанты. Однако Бум ко всяким этим жутковатым байкам про неизбежность появления разных там хомоновусов, хомодемоников и хомовампирусов относился скептически. Ну, палец лишний. Ну, без ручки родился. А тут вот он, совсем другой. Человек, да не совсем.
– Да. Я не человек. – Странник обреченно кивнул. – Ты боишься, Сергей. Не надо. Я друг. Я твой друг.
– Какой же ты мне, к черту, друг, если ты не человек?! Ты
Странник тяжело вздохнул и повесил голову.
– Теперь ты смотрю форму моего черепа, думаю о неполноценных в моей родословной и желаю пустить меня на удобрения? – тихо спросил он.
И после этих слов страх исчез. Растворился холод. Сергею вдруг стало стыдно и вместе с тем легко.
«…Разум может сколько угодно протестовать против того, что за пару десятилетий вследствие Катаклизма миру явились такие существа, о появлении которых природа не додумалась бы, будь она в здравом уме, и за миллионы лет эволюции. Но ведь факт налицо. И в этом случае допустимо, вообразимо и появление нового вида людей. Которые уже, наверное, и людьми в привычном понимании называться не могут. Хотя, учитывая более длительную продолжительность жизни одного поколения людей и не такой быстрый метаболизм, как у животных, с людьми это должно было случиться много позже. Но видимо, весь мир действительно сошел с ума…» Сергей повертел в руках обгорелый лист бумаги с рукописным текстом. От чтения пришлось оторваться, поскольку в середине листа зияла прогоревшая дыра. Обожжены были и края. Оказывается, все это время данная бумага хранилась в кармане Странника, а сейчас он извлек ее и передал сталкеру.
Бум покосился на своего спутника с опаской и недоверием. Конечно, не следует, наверное, его принимать в штыки. Он ведь выглядит как человек, да и ведет себя как человек, пусть и не совсем здоровый на голову. Хотя сейчас в нем все меньше и меньше придурковатости. Но, черт возьми, он ведь НЕ человек! А о чем-о чем, но про дружелюбных мутантов Сергей никогда не слышал.
– Откуда это у тебя? – Маломальский покачал в руке обгоревший листок.
– Все, что осталось, – тихо отозвался Странник.
Сейчас он сидел на полу, уперев подбородок в колени, и смотрел в сторону. Словно ему неприятно было сейчас видеть Сергея.
– Все, что осталось от чего?
– Доктор, – послышался ответ.
– Какой еще доктор?
– Он был с нами. Хороший. Он разгадал мозз. Мозз родился в голове первых из нас. Не всех. Несколько. Был совет. Они решили. Они убили себя. Мозз не может подчинять таких, как я. И потому он хотел выйти из головы. Но мозз может кушать то, что внутри головы наших детей, и тогда он увеличивается и делится на кусочки, которые отдельный мозз. Один успел съесть в голова два детей, и стало три мозз. Но доктор сжег эти мозз. Но двое из моей семьи, в чьих головах было это, не захотели убивать себя. Они сбежали. И тогда доктор стал преследовать. Он сжег один, когда мозз стал пробираться в его голова. Сжег мозз и себя. Это все, что осталось от доктор. Доктор был человек. Хороший человек. Он не считал нас хуже. Не считал нас ниже. Он говорил, что мы и люди – дети одной матери. Одной земли. А вместе мы может помогать другу выживание.
Маломальский вздохнул, слыша в этих словах укор.
– Прости, Стран Страныч. Я просто не думал… Ну… Прости дурака. Понимаешь, мужик… Это стереотипы. Нам так проще жить – думать, что мы – хорошие, а те, кто на нас не похож, – плохие. Делить все на черное и белое. Все непонятное мы… люди… определяем как враждебное. Боимся этого. Отвергаем. Истребляем. Наверное, в каждом человеке живет свой маленький фашист. Потому я и не слышал историй про дружелюбных мутантов, наверное. Просто никому в голову такое не придет. В первую очередь в голову приходит плохое. Потому что… Постой-ка! – Сергей снова стал рассматривать строки, которые еще можно было прочесть на этом обгоревшем клочке. – Я, кажется, начал понимать!
И он принялся зачитывать вслух:
– «…В разуме людей всегда есть темная сторона. Место для душевных бесов. Ревность, страх, ненависть, неприятие и вражда. Иначе мы бы просто не воевали никогда. И мир не уничтожили бы… Даже сейчас, в метро, поделились на коммунистов, нацистов и всяких прочих, понаставили различных кордонов и барьеров. Иногда мне кажется, что я нашел объяснение возникновению мозз. Темные стороны нашей души собрались, дистиллировались в эту субстанцию. Мозз – дистиллят зла. Не от того ли в новом виде человека, при становлении которого я присутствую, мозз не приживается, что эти новые люди избавлены от страхов и ненависти? Да, они сумели отторгнуть зло, освободить свой разум от сумрака и извергнуть из себя это зло наружу. Может быть, для мозз нет биологического объяснения, как ни тяжело мне, биологу, было бы с этим
